Идейно-художественное своеобразие лирики Б. А. Слуцкого

     Тема  любви. Слуцкий не писал о любви. Не писал о возлюбленной, о любимой. Только под конец жизни вслед умершей жене написал свои признания. Слуцкий писал – не о женщинах, а о русских бабах, обездоленных войнами, трудом и всей нашей жизнью, писал о военных вдовах, о вековухах войны. Не о тех женщинах он думал, которых любят, которых желают, не о желанных, не о счастливых, а о тех, о которых обычно  не пишут и не вспоминают.

     Особенности художественного своеобразия Слуцкого, состоят в следующем:

     Ритм поэзии строго согласуется с ритмом жизни. Законы жизни можно выразить языком поэзии. Отсюда стремление к точности, аналитичности, формуле, к слову, максимально приближенному к реальной жизненной ситуации, - слову голому, «естественному», четко соотнесенному с вещью, событием или фактом. Упорядоченные, строго определенные словом, ритмически организованные факты – это лицо самой правды. Также каждое стихотворение  очень музыкально. Это достигается благодаря особому сочетанию звуков.

     Лексика Слуцкого конкретна и парадоксальна. С одной стороны – словарь пушкинской эпохи, с другой – масса слов и словечек «современности, нынешнести, сегодняшнести», создавая своеобразную энциклопедию советской жизни, поэт ввел в свою речь массу советизмов. Поэт Борис Слуцкий был в равной мере традиционалистом и новатором. В его стихах – обилие державинских и пушкинских реминисценций, причудливо смонтированных с общим новоязом и персональными неологизмами.

     Стих  Слуцкого кажется рифмованной прозой. Он деловит, точен в формулировках, рассудочен, суховат. Поэт иногда –  чтобы предельно обнажать  смысл  – демонстративно выбирает «непоэтические» слова и выражения: «Нет времени для болтовни, а слово – говори любое, лишь бы хватало за сердце, лишь бы дошло, лишь бы прожгло, лишь бы победе помогло». «Любое» слово – не какое пришло на ум, а то, которое точно определяет предмет, противостоит болтовне, красноречию, абстрактной художественности. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Список  используемой литературы. 

1.    Бен  Т. «Расшифруйте мои тетради…». // Литературная газета, №8, 1996.

2.    Лазарев  П. «Покуда над стихами плачут…». // Вопросы литературы, №7, 1988.

3.   Огнев В. О Борисе Слуцком. // Вопросы литературы, №4, 1997.

4.  Плутник А. Публикатор: (Последняя удача Бориса Слуцкого). // Известия, №38,  1993.

5.  Прусакова И.  Б.А, Слуцкий. Характер и судьба // Нева, №11, 1993.

6.  Слуцкий Б. А. Я историю излагаю… Книга стихотворений. / Сост. Ю. Л. Болдырев. –   М.: Правда, 1990.

7. Справочник школьника: 5-11 классы. – М.: АСТ –ПРЕСС, 2001.

8.  Смирнов А. Ближнее эхо. // Вопросы литературы,№6, 1999.

9.  Урбан А. «Стих встанет, как солдат». // Звезда, №4, 1984. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Приложение. 

                       Одиннадцатое  июля

     Перематывает обмотку,

     размотавшуюся обмотку,

     сорок первого года солдат.

     Доживет до сорок второго – 

     там ему сапоги предстоят,

     а покудова он сурово

     бестолковый поносит снаряд.

     По  ветру эта брань несется

       и уносится через плечо.

     Сорок первого года солнце

     было, помнится, горячо.

     Очень жарко солдату. Душно.

     Доживи, солдат, до зимы!

     До  зимы дожить еще нужно,

     нужно, чтобы дожили мы.

     Сорок первый годок у века.

     У войны – двадцатый денек.

     А солдат присел на пенек

     и глядит задумчиво на реку.

     В двадцать первый день войны

       о столетии двадцать первом 

     стоит думать солдатам?

     Должны!

     Ну, хотя б для спокойствия нервам.

     Очень трудно до завтра дожить,

     до  конца войны – много легче.

     А доживший сможет на плечи 

     груз  истории всей возложить.

     Посредине примерно лета,

     в двадцать первом военном дне,

       восседает солдат на пне, 

     и как точно помнится мне – 

     резь  в глазах от сильного света. 

                 ***

     Я говорил от имени России,

     Ее  уполномочен правотой,

     Чтоб  излагать с двойною прямотой

     Ее  приказов формулы простые.

     Я был политработником. Три года – 

     Сорок второй и два еще потом.

     Политработа – трудная работа.

     Работали  ее таким путем:

     Стою  перед шеренгами неплотными,

     Рассеянными час назад в бою,

     Перед голодными, перед холодными,

     Голодный  и холодный.

     Так! Стою.

     Им  хлеб не выдан, им патрон недодано.

     Который день поспать им не дают.

     И я напоминаю им про родину.

     Молчат. Поют. И в новый бой идут.

     Все то, что в письмах им писали из дому,

     Все то, что в песнях с их судьбой  сплелось,

     Все это снова, заново и сызнова,

     Коротким  словом – родина – звалось.

     Я этот день,

     Воспоминанье  это,

     Как справку собираюсь предъявить,

     Затем, чтоб в новой должности – поэта  – 

     От  имени России говорить. 

     Физики  и лирики.

     Что-то физики в почете,

     Что-то лирики в загоне.

     Дело  не в сухом расчете,

     Дело  в мировом законе.

     Значит, что-то не раскрыли

     Мы, что следовало нам бы!

     Значит, слабенькие крылья – 

     Наши  сладенькие ямбы,

     И в пегасовом полете

     Не  взлетают наши кони…

     То-то физики в почете

     То-то лирики в загоне.

     Это самоочевидно.

     Спорить просто бесполезно.

     Так что даже не обидно,

     А скорее интересно

     Наблюдать, как, словно пена,

     Опадают наши рифмы

     И величие степенно

     Отступает в логарифмы. 

     Лирики  и физики.

     Словно  было ранее числа,

     а луну – сначала мы увидели.

     Нас читатели еще не выдали

     ради  знания и ремесла.

     Физики, не думайте, что лирики

     просто  так сдаются без борьбы.

     Мы еще как следует не ринулись

     до  луны - и дальше – до судьбы.

     Эта точка вне любой галактики,

     дальше  самых отдаленных звезд.

     Досягнете без поэтов, практики?

     Спутник вас дотуда не довез.

     Вы  еще сраженье только выиграли,

     вы  еще не выиграли войны.

     Мы  еще до половины вырвали

     сабли, погруженные в ножны.

     А покуда сабля обнажается,

     озаряя  мускулы руки,

     лирики  на вас не обижаются,

     обижаются – текстовики 

     Про евреев.

     Евреи хлеба не сеют,

     Евреи в лавках торгуют,

     Евреи рано лысеют,

     Евреи больше воруют…

     Евреи – люди лихие,

     Они солдаты плохие:

     Иван  воюет в окопе,

     Абрам торгует в рабкопе.

     Я все это слышал с детства,

     Скоро совсем постарею,

     Но  все никуда не деться

     От  крика: «Евреи, евреи!»

     Не  торговавши ни разу,

     Не  воровавши ни разу,

     Ношу  в себе, как заразу,

     Проклятую эта расу.

     Пуля  меня миновала,

     Чтоб  говорилось нелживо:

     «Евреев не убивало!

     Все воротились живы!»

               ***

     Черта под чертою. Пропала оседлость:

     Шальное богатство, веселая бедность.

     Пропало. Откочевало туда,

     Где призрачно счастье, фантомна беда.

     Селедочка – слава и гордость стола,

     Селедочка в Лету давно уплыла.

     Он  вылетел в трубы освенцимских топок,