Анна Ахматова и её любовь

    В 1949 г. Артур Сергеевич  предложил Ирине Грэм написать  либретто к опере "Арап Петра  Великого", заказанной ему Фондом Кусевицкого13. "Началась совместная работа. Либретто было написано на основе одноименной повести Пушкина, с использованием его стихов, а также стихов других русских и зарубежных поэтов". В одном из писем к И. Грэм Лурье писал: "Основная тема, чтобы ее рассказать в нескольких словах, мне представляется так: в 1-м действии, в Париже, графиня рожает черного ребенка, его подменивают белым. Во 2-м и 3-м - в Петербурге - жена рожает белого ребенка, его подменивают черным. Вот и все, и либертинная опера во вкусе 18 столетия в одной формуле"14. Однако, не теряя прелестного элемента легкости, опера постепенно обретала все более сложный характер. И. Грэм пишет: "Молодой африканец свершает свою судьбу на фоне византийского великолепия России; кульминационным пунктом либретто <...> являются два громадных вопроса, стоящих на повестке современности, - Россия и Африка. <...> "Арап" прежде всего восстанавливает классический стиль "большой оперы"; покоится опера на фундаменте итальянской комедии масок. Два доминирующих в "Арапе" элемента - сказочно-мифологический в лице Авгура с его проделками и интригами, - тема Медного Всадника, символизирующая Петра Великого; и, наконец, эпический и исторический элемент, относящийся к созданию новой столицы России, страны, которая определялась как полуевропейская и полуварварская, пробуждающаяся от своего азиатского сна и неподвижности". К 1960 г. партитура оперы была готова.

    Начиная "Поэму без  героя", Ахматова писала:

А во сне мне казалось, что это 

Я пишу для Артура либретто;

И отбоя от музыки нет.

    Впоследствии она спрятала  имя: 

Я пишу для кого-то либретто...

    В 1959 и 1962 гг. Ахматова  действительно сделала попытку  написать такое либретто - не оперы,  а балета, заметив: "...на этом  маскараде были "все"". Это  был маскарад теней 1913 г., так же основанный на комедии масок, как и опера Лурье.

    И сама "Поэма без  героя" перекликается с либретто "Арапа". Что не удивительно:  и поэма, и опера ведут происхождение  от искусства "серебряного  века". Не случайно и у Ахматовой,  и у Лурье:

Мейерхольдовы арапчата

Затевают опять возню.

    Этими строками Анна  Ахматова вводит в поэму воспоминание  о "Дон Жуане" Мольера  в постановке В. Мейерхольда  в 1910 г Мейерхольд несколько  раз появляется на страницах  "Поэмы без героя": то под  именем доктора Дапертутто из повести Гофмана "Приключения новогодней ночи", то под его собственным именем - в конце либретто: "(но в глубине "мертвых" зеркал <...> одноногий старик-шарманщик (так наряжена Судьба) показывает всем собравшимся их будущее - их конец). Последний танец Нижинского, уход Мейерхольда".

    В одном из набросков  к драме "Энума элиш", "Рукопись, найденная в бутылке", в бутылке  приплывает рукопись "не то  балетного либретто, не то киносценария (фамилия автора смыта соленой  водой, но все же, кажется, Лурье)", в которой содержится "Интермедия": "На просцениум выходят арапчата и ведут себя примерно, как в "Дон Жуане" 1910 г. Факелы". Затем следуют строфы из "Поэмы без героя".

    Артур Лурье говорил  Ирине Грэм, что его оперу мог  бы гениально поставить Мейерхольд.

    Не только Лурье присутствует  в поэме, но и Ахматова, видимо, тайно присутствует в опере  - и в сцене мучительного расставания  Ибрагима Ганнибала с Элеонорой,  и в звучащих дважды словах  из "Каменного гостя" А. С.  Пушкина: 

Из наслаждений жизни

Одной любви музыка уступает;

Но и любовь - мелодия.

    Лурье хранил книгу  Ахматовой с такой надписью. Только  Анна Андреевна вместо "мелодия"  написала - "гармония".

    Есть в либретто "Арапа"  и пронзительный момент признания  Артура Сергеевича в любви к России. К Ибрагиму, находящемуся во Франции, обращаются со словами: "Вы не родились подданным Петра. <...> воспользуйтесь его великодушным позволением. Не место Вам в России полудикой, среди свирепых сыновей холодной Скифии". На что Ибрагим отвечает: "<...> долг велит мне возвратиться в страну Петра. Судьба моя с ним связана. И если было бы возможным для меня увидеть знойные пески страны родной, то и там, под небом Африки моей, стал бы я грустить о сумрачной России". Как-то И. Грэм спросила своего друга, любит ли он Россию. Лурье ответил: "Обожаю".

    Опера "Арап Петра  Великого" была написана, но не  была поставлена. Эта музыка прозвучала  впервые в 1992 г. в Кёльне - в  концертном исполнении. В фильме "В поисках потерянного Орфея"  С. Волков в беседе с Г. Кремором замечает: "Насколько изменилась бы русская опера второй половины XX века, если бы "Арап Петра Великого" был поставлен в Ленинграде тогда, когда он был написан, в начале 60-х!"

    "Поэма без героя"  тоже увидела свет не в 40-е  годы, когда появилась ее первая редакция. Полностью она была издана в России уже в годы перестройки. Но за границей она была напечатана в 1960 г. в США, в первом номере альманаха "Воздушные пути". Артур Лурье прочел ее. По словам И. Грэм, "она его глубоко взволновала, он сказал: "Там всё о нас, о нашей жизни втроем"". "Там" было не только о них, "там" было - обо всех: Ахматова никого не забыла. В том же номере альманаха была напечатана фотография Ахматовой. "Увидев ее, Артур Сергеевич ЗАПЛАКАЛ от вида седой дамы с оренбургским платком на плечах"15.

    Лурье понял, что Ахматова  писала свое "либретто" - для  него. Так появилась его музыка  к поэме - "Заклинания". Ахматова  знала об этом. Еще в 1960 г.  она написала стихотворение "Самой  поэме", к которому взяла эпиграф  из О. Мандельштама: "И слово в музыку вернись".

Восемь тысяч миль не преграда,

Песня словно звучит из сада,

Каждый вздох проверить могу.

И я знаю - с ним ровно то же...

    В следующем номере  альманаха "Воздушные пути", в 1961 г., были опубликованы более  поздний вариант поэмы и музыка к ней.

    Что для них была  музыка? Лурье писал в своих  заметках: "Музыка. Служит ли она  убежищем для духа? Священные  напевы, их магия очаровывают  зверей и оживляют камни. Но  это не гуманизм. Что же это?  Это космический закон, борющийся с хаосом, косностью, отсутствием духовности, с самодовольной пошлостью. Это новый орфизм - музыкальная религия"; "В каждом творении Шекспира утверждается вера в музыку как в спасительную силу"16. У Ахматовой это звучит так:

А та, кого мы музыкой зовем

За неименьем лучшего названья,

Спасет ли нас?

    В 1910-е годы Артур  Лурье был для Анны Ахматовой  своего рода проводником в  мир музыки. Их разговоры, его  игра на рояле (он был замечательным  пианистом) будут памятны ей  до конца дней.

    В гостиной дома Гумилевых в Царском Селе Артур Сергеевич играл Анне Андреевне "Чакону" Баха и "Орфея" Монтеверди. Впоследствии "Чакона" стала в произведениях Ахматовой знаком тайного присутствия Лурье.

    Летом 1956 г. "Чакону" исполнит для Ахматовой альтист  Ф. Дружинин. В своих воспоминаниях он рассказывает, как Ахматова была потрясена этим произведением. "Оказалось, что Анна Андреевна никогда не слышала этой музыки и ничего не знает о ней"17. Ахматова придет на концерт Ф. Дружинина и услышит "Чакону" еще раз. Но так и не откроет музыканту правду о том, как давно знакома ей эта музыка.

    После этого и появятся  упоминания "Чаконы" в произведениях  Ахматовой.

    В стихотворении "Сон", написанном 14 августа 1956 г.:

А мне в ту ночь приснился твой приезд

Он был во всем... И в баховской Чаконе,

И в розах, что напрасно расцвели...

    Первоначально это стихотворение  называлось "27 декабря 1940", указывая  на число, когда Ахматова начала  писать "Поэму без героя". Значит, Лурье был одним из тех, о  ком она думала, приступая к работе над поэмой.

    В самой поэме есть  упоминание о "Чаконе":

Полно мне леденеть от страха,

    Лучше кликну Чакону  Баха.

        А за ней  войдет человек...

Он не станет мне милым мужем,

    Но мы с ним такое  заслужим,

        Что смутится  Двадцатый Век.

    Это строки из "Третьего  и последнего" "Посвящения" поэмы, имеющего дату 5 января 1956 г., т. е. до исполнения "Чаконы" Дружининым. Однако общеизвестно, что  Ахматова часто играла с датами, мифологизируя реальность. Возможно, здесь мы имеем дело именно с такой игрой. Эпиграфом к "Посвящению" Ахматова берет строчку из "Светланы" Жуковского: "Раз в Крещенский вечерок". Подзаголовком - фразу: "Le jour des rois", к которой сама дает примечание: ",,Le jour des rois" - канун Крещенья: 5 января". При этом речь идет не о православном, а о католическом Крещении. А французская фраза означает "День царей". И дата, и подзаголовок, вероятно, указывают здесь на Лурье: католика и, в ахматовской символике, - царя (царя Давида). Значение даты "5 января 1956 г." этим, однако, не исчерпывается. М. Кралин в комментарии к поэме пишет: "Время действия в этом "Посвящении" - 5 января 1946, когда, в канун Крещенья. Ахматова гадает на того, кто когда-то играл ей "Чакону" Баха (А. Лурье в 1915 году), но вместо него приходит сэр Исайя Берлин, приходит, чтобы "заслужить" Постановление и проститься на 10 лет"18.

    Исайя Берлин, английский  филолог и философ, в 1945 - начале 1946 г. был в Советском Союзе  в качестве временного сотрудника  британского посольства. В конце  1945 и 5 января 1946 г. Берлин побывал в гостях у Ахматовой в Фонтанном Доме. Эти встречи оставили глубокий след в творчестве Ахматовой. И не только в творчестве. Анна Андреевна считала, что Постановление Жданова было вызвано гневом Сталина на нее за эту встречу. И действительно, как стало известно сейчас, в ее досье появляется новый штрих: Ахматова - английская шпионка19. Видимо, и арест сына в 1949 г. был связан с этим свиданием с иностранцем. Поэтому, когда в 1956 г. Исайя Берлин приедет в Россию снова, Ахматова откажется увидеться с ним, опасаясь за Льва Николаевича Гумилева, недавно освободившегося из лагеря.

    В 1945-46 гг. Исайя Берлин  был для Ахматовой вестником  из недоступного для нее мира. Берлин пишет в своих воспоминаниях: "Ахматова стала расспрашивать меня о судьбе своих старых друзей, которые эмигрировали из России и которых я мог бы знать. <...> И действительно, с некоторыми из них я был знаком. Мы поговорили о композиторе Артуре Лурье, которого я встретил в Америке во время войны"20.

    Сквозь одного героя просвечивает другой, новое чем-то напоминает прежнее, и даже лица и биографии героев слегка похожи. Берлин родился в 1909 г. в еврейской семье в Риге (впоследствии из иудаизма перешел в католичество), 4 года в детстве провел в Петербурге, в 1919 г. из Петрограда переехал в Ригу, затем - в Англию. Не только "Третье посвящение" в поэме, но и стихотворение "Сон", видимо, обращено одновременно и к Лурье, и к Берлину.

    Несколько раз, то  прямо, то скрыто, Ахматова упомянет "Чакону" в набросках к драме "Энума элиш". В частности, в наброске от 10 ноября 1964 г.: "Показывается Луна. Альт вдали играет Чакону Баха. Икс встает и начинает танцевать со своим отражением"21. В сомнамбулическом состоянии героиня драмы вызывает из пятна на стене некую мужскую Тень, а затем возникает Голос.

    О том, как глубоко  драма "Энума элиш" связана  с воспоминаниями об Артуре  Лурье, говорит дневниковая запись  Ахматовой от 20 мая 1962 г.: "В  Ташкенте (1943-1944 гг.) я сочинила и  написала пьесу "Энума элиш", которая была сожжена 11 июня 1944 в Фонтанном Доме. Теперь она вздумала возвращаться ко мне.

    (Днем узнала новое  об Артуре. Будто гремит в Америке)"22.

    Анна Андреевна ошибалась:  Лурье в Америке не гремел. Об этом она узнает из письма, которое Лурье решился написать ей в 1963 г., когда связь с эмигрантом уже не могла ей навредить:

    "25-III-63. Моя дорогая  Аннушка, недавно я где-то прочел  о том, что когда д'Аннунцио  и Дузе встретились после 20 лет разлуки, то оба они стали  друг перед другом на колени  и заплакали. А что я могу тебе сказать? Моя "слава" тоже 20 лет лежит в канаве, т. е. с тех пор, как я приехал в эту страну. Вначале были моменты блестящего, большого успеха, но здешние музыканты приняли все меры, чтобы я не мог утвердиться. Написал я громадную оперу "Арап Петра Великого", и посвятил ее памяти алтарей и очагов. Это памятник русской культуре, русскому народу и русской истории. Вот уже два года, как я безуспешно стараюсь пронести ее на сцену. Здесь никому ничего не нужно и путь для иностранцев закрыт. Всё это ты предвидела уже 40 лет назад: "полынью пахнет хлеб чужой". Арап - мое второе большое сочинение на пушкинский сюжет; в Париже я написал "Пир во время чумы", оперу-балет, который был принят Opéra перед самой войной, но не был никогда исполнен на сцене полностью, а только в отрывках. А вообще - живу в полной пустоте, как тень. Все твои фотографии глядят на меня весь день. Обнимаю и целую тебя нежно. Береги себя. Жду от тебя вестей. А."23.

    Ахматова не ответила  Лурье письмом, но вскоре ею  были написаны стихи, которые можно считать ответом:

Через 23 года

Я гашу те заветные свечи,

Мой окончен волшебный вечер, -

Палачи, самозванцы, предтечи

И, увы, прокурорские речи,

Всё уходит - мне снишься ты -

Доплясавший свое пред ковчегом,

За дождем, за ветром, за снегом.

Тень твоя над бессмертным брегом,

Голос твой из недр темноты.

 

И по имени! Как неустанно 

Вслух зовешь меня снова... "Анна!"

Говоришь мне, как прежде, - "Ты!".

13 мая 1963

    Это завершение темы  гадания из "Поэмы без героя"  и завершение темы царя  Давида, плясавшего и игравшего пред ковчегом Господним.