Национальный вопрос в Белорусских губерниях Российской Империи (1864 – 1905 гг.)

Кроме того, по национальному вопросу будут предложены такие решения, как-то: «законодательное признание права белорусского языка на развитие и употребление в школе, суде, административных и общественных учреждениях Белоруссии; полное самоуправление (автономия) Белоруссии. С законодательным органом Краевой Радой; полное политическое и экономическое равноправие для всех национальностей, живущих на территории Белоруссии» [28, c.151].

Но это будет в будущем, а на момент своего роспуска (лето 1907 г.) БСГ в национальном вопросе ограничивались требованиями устройства России на принципе федерации, что для Беларуси означало остаться в границах Российского государства.

Таким образом, БСГ стало первой белорусской политической партией созданной на волне подъема белорусского национального самосознания, и поставившей на программной основе существование белорусского национального вопроса.

Вопрос о самоуправлении для Белоруссии в 1904-1905 годах, кроме как в кругах БСГ,  горячо обсуждался на съездах интеллигентов в Вильне, на которых встречались представители всех национальностей, населявших Северо-Западный край. Поднимался он и в союзе автономистов-федералистов, в котором принимали участие и представители от белорусов. В Минске он вызвал к жизни особую организацию-кружок автономистов, занявшийся разработкой проекта автономии Белоруссии и определением круга функций местного сейма и отношения его к всероссийскому парламенту. Местом сейма предполагалось Вильно, что вызвало горячие споры с литовцами, не желавшими общей автономии для всего Северо-Западного края [12, с.38]. 

Однако появление идеи автономии Белоруссии  едва ли можно объяснять органическим ощущением необходимости для белорусов административного выделения края: белорусская работа не вышла еще из сферы небольших кружков. Надо полагать, что требование автономии было чисто теоретическим, навеянным программами других национальных партий да и самим революционным движением. Возможно, это и объясняет то, что даже будучи выставленной в программе, идея автономии не нашла отзвука в каком-либо народном движении, прошла почти незамеченной как в Белоруссии, так и для русской общественности [38, с.34].

Полноценное же белорусское национальное движение появилось только с 1906 года.,- со времени появления легальных белорусских изданий, а затем и других белорусских институтов культурной жизни [29, с.224]. 

Проявления белорусского национального движения видятся достаточно многочисленными, но все же это было только небольшими искорками народного пробуждения, чаще студенческого и немногочисленной национальной интеллигенции,  и во всем своем объеме чрезвычайно мало. В условиях царской России белорусское национальное движение не нашло массовой поддержки среди белорусского населения. Подавляющее большинство белорусского крестьянства было не готово к восприятию хоть какой-либо национальной идеи. Негативные последствия для национального процесса имело также отсутствие в белорусском обществе прослойки, заинтересованной в восстании нации и одновременно способной поддержать процесс ее развития [29, с.216].

Тем не менее, это движение пришло к созданию первой национальной политической белорусской партии, поставившей на программной основе решение белорусского национального вопроса.

На протяжении всего XIX века официальная политика была нацелена на русификацию и ассимиляцию евреев: было ограничено употребление еврейского языка, запрещалось участие евреев в выборных органах, приобретение недвижимости, занятие определенными профессиями. В 1887 году специальный циркуляр министра народного просвещения вводил процентную норму для еврейской молодежи при поступлении в высшие и средние учебные заведения [8, с.138]. Ужасы еврейских погромов превратились в неотъемлимую часть российской действительности, начиная с 1881 года антисемитизм ярко проявлялся как на государственном уровне, так и в повседневной жизни.

Существование проблемы «еврейской национальности» признавали многие политические деятели и мыслители начала ХХ в. П.Б.Струве в своей статье «Интеллигенция и национальное лицо» так высказался по поводу еврейского вопроса: «… Еврейский вопрос формально есть вопрос правовой, вопрос простой государственной справедливости, но в тоже время сила отталкивания от еврейства в самых различных слоях русского населения фактически очень велика, и нужна большая моральная и логическая ясность для того, чтобы не смотря на это отталкивание, бесповоротно решить правовой вопрос». Струве называл культурно-историческим парадоксом отношения русского населения и евреев, которые заключались в том, что «при всей силе отталкивания от еврейства широких слоев русского населения – из всех «инородцев» евреи всех нам ближе, всего теснее с нами связаны». Но сознательную инициативу отталкивания от русской культуры, утверждение еврейской «национальной» особенности, Струве признавал не за русской интеллигенцией, а за «тем еврейским движением, которое известно под названием сионизма» [35, c.222].

Ущемление гражданских и культурно-образовательных прав еврейского народа при его высоком интеллектуальном уровне и владении богатыми историческими традициями создавало тот общественный фон, при котором многие представители еврейской диаспоры оказались в оппозиции к самодержавию. Еврейская молодежь активно включилась в революционное движение, принимая участие в самых ярких его проявлениях. И это также является следствием проводимой политики. Лишенная возможности учиться в вузах России, еврейская молодежь получала образование за границей. Здесь она знакомилась с революционными учениями, увлекалась духом политической свободы, но возвратившись на родину, вновь окуналась в искусственно замкнутый мир еврейской жизни, впитывала в себя радикализм еврейских масс [8, с.110]. Все это привело к тому, что в 1880-1890-х годах стали оформляться национальные еврейские партии.

Прежде чем приступить к рассмотрению «еврейского вопроса» в белорусских губерниях, а также принципиальных положений по национальной проблеме евреев, необходимо обратиться к такому важному историческому аспекту, как создание и деятельность Всемирной сионистской организации (ВСО).

Возникшая в 1897 г. Всемирная сионистская организация по инициативе еврейской элиты заявила о своих притязаниях на роль «выразителя и защитника интересов всемирного еврейского народа». При этом речь шла не только о создании для евреев «правоохранительного убежища в Палестине», но и об объединении «еврейских общин в региональные и универсальные организации».

Занимаясь оформлением собственных структур в России, ВСО стремилось внедрить (или создать) свою агентуру, в том числе в организационно оформленном виде, во все политические партии, полагая, что «сионизм должен совмещать … все различные воззрения» [10, c.58]. «Центральное бюро сионистов» было создано и в Вильно: в губернских городах действовали комитеты, которые устраивали собрания, распространяли воззвания с призывами к еврейскому населению. Все это делалось с целью сплочения всего еврейского населения для избрания возможно большего числа своих депутатов, которые бы добивались «учреждения особого, еврейского кружка в Думе» [14, c.49].

25-27 сентября 1897 г. в Вильно состоялся I съезд представителей групп еврейских социал-демократов, где был избран ЦК, определены центральные печатные органы – «Арбейтер штимме» («Рабочий голос») и теоретический журнал «Идишер арбейтер» («Еврейский рабочий»), а также название организации Всеобщий еврейский союз в Польше  и России – Бунд, лидером которого стал А.Кремер [15, c.23]. Бунд состоял преимущественно из представителей интеллигенции, рабочих, студенчества и зарекомендовал себя активным организатором экономической борьбы в Северо-Западном крае и Польше. Необходимость образования Бунда мотивировалось тем, что только национальная организация еврейских рабочих может наилучшим образом защитить их интересы [44, c.369].  Как отметил П.Д. Святополк-Мирский, «еврейская политическая организация «бунд» действует с громадною энергиею, быстро усиливает свои ряды» [1, с.115].

В 1898 г. Бунд принял участие в подготовке и проведении I съезда РСДРП и вступил в общероссийскую партию как организация, автономная в вопросах, касающихся специального еврейского пролетариата.

На рубеже XIX-XX вв. Бунд занял ведущие позиции в социал-демократическом и рабочем движении в западных губерниях.

На Беларуси, после присоединения летом 1900 г. к Бунду Гомельского комитета практически не осталось ни одной организации РСДРП, независимой от Бунда. В 1900-1903 гг. бундовские комитеты и группы оформились и развернули активную деятельность почти во всех поветовых городах и многих местечках Беларуси [44, c.391].

Одновременно с руководством экономической борьбой еврейских рабочих лидеры Бунда начали пересматривать национальные требования. На III съезде Бунда (Ковно, 1899 г.) на повестку дня был поставлен вопрос о национальном равноправии. С докладом выступил И.Миль (Джон), который предложил включить в национальную программу Бунда помимо равных гражданских, равные национальные права для евреев. Хотя съезд высказался против выставления этого требования, решено было открыть дискуссию по национальному вопросу в журнале «Идишер арбейтер» [28, c.24].

Обсуждение национального вопроса в печати не состоялось, тем не менее созванный в мае 1901 г. IV съезд Бунда вновь приступил к его рассмотрению. Участники съезда отдали предпочтение национальной программе социал-демократов Австрии (придерживалась лозунга национально-культурной автономии). Идеологов Бунда М.Я.Левинсона (Косовского) и В.Д.Медема привлекала в австромарксизме идея персональной автономии, которую они дополнили сионистской идеей еврейской нации, концепциями общинно-культурной автономии Ахад-Гаама (У.Гинцберга) и С.Дубнова, а также идеями Х.Житловского об укреплении демократической еврейской культуры на основе использования идиш [28, c.24]. Но участники съезда не были еще окончательно убеждены в правильности сформулированной ими национальной программы. Единое мнение по национальному вопросу не было выработано и на V съезде Бунда (июнь-июль 1903 г.), когда проект был снят с повестки дня.

В дальнейшем национальная программа Бунда неоднократно обсуждалась и уточнялась на его съездах и конференциях.

В феврале 1905 г. состоялась VI конференция Бунда, которая наряду с принятием важных решений, касающихся направлений работы партии среди рабочих и солдат, приняла резолюцию по национальному вопросу (в согласии с общей позицией, занятой IV съездом Бунда).

Резолюция содержала следующие положения:

      полное гражданское и политическое равноправие евреев;

      обеспеченная законом возможность для еврейского населения употребления родного языка в сношения с судом, государственными учреждениями и органами местного и областного самоуправления.

      национально-культурная автономия: изъятия из ведения государства и органов местного и областного самоуправления функций, связанных с вопросами культуры (народное образование и пр.) и передача их нации в лице особых учреждений местных и центральных, избираемых всеми ее членами на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

Но национально-культурная автономия в понимании Бунда не означала полную изоляцию от центральной, законодательной власти. Наоборот, в примечании, данном к резолюции содержаться такого рода заявления, что «национально-культурная автономия не исключает сохранения за центральной законодательной властью права устанавливать некоторые обязательные нормы по вопросам, общим всем населяющим Россию национальностям, как-то: обязательность начального образования, светский характер обучения и пр., и право контроля за соблюдением этих норм» [28, c.33].

Как видно из резолюции, в планах Бунда, касающихся решения национального вопроса, не содержалось требования создания еврейского государства за пределами Российской империи, а лишь право на функционирование национально-культурной автономии с собственным аппаратом управления. Бунд был ярым противником сионистских устремлений как Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей-Цион» (ЕСДРП ПЦ), так и Сионистско-социалистической рабочей партии («ССРП») и Социалистической еврейской рабочей партии («СЕРП») [8, с.139].

Возникновение и деятельность еврейских национальных партий социал-демократического направления Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей-Цион» (ЕСДРП ПЦ), Сионистско-социалистической рабочей партии («ССРП») и Социалистической еврейской рабочей партии («СЕРП») стало следствием радикализации сионистского движения в период 1904-1907 гг. [43, 132].

Под радикализацией сионистского движения необходимо понимать переход сионистов к выработке и осуществлению решительных действий в целях решения насущных задач экономического, политического, культурно-национального характера  [43, с.132].

На радикализацию сионистского движения оказало влияние несколько факторов:

      социально-экономический и политический кризис в Российской Империи, обостренный ситуацией русско-японской войны (1904-1905) и русской революции (1905-1907). Этот кризис, проявившийся в росте недовольства среди русского населения стал непосредственно ощутим для евреев «черты оседлости», т.к. война и связанная с ней мобилизация вызвали оживленную деятельность погромщиков.

      Кризис в сионистском движении, связанный с планом Уганды, который вызвал раскол внутри движения и деление на сторонников Палестины («Поалей-Цион»), угандистов и территориалистов (VI сионистский конгресс, 1903), которые после VII съезда организовали партию сионистов-социалистов во главе с Н. Сыркиным (ССРП, 1905). Кризис усилился в связи со смертью Т. Герцля (1904г.), президента ВСО и лидера всемирного сионистского движения.

      Возникновение социалистических сионистских партий (ССРП, СЕРП, ЕСДРП ПЦ) было связано с общим стремлением сионистов избежать политической изоляции в момент общественного подъема в России, т.к. их принцип невмешательства во внутреннюю политику царизма отталкивал многих потенциальных сионистов в лагерь Бунда [43, с.132].

Одним из существенных проявлений радикализации сионистского движения можно считать создание сионистами еврейской самообороны. Отряды самообороны были сформированы в Гомеле на случай погрома, но и это не спасло евреев. 1 сентября 1903 года в результате произошедшего погрома было убито и тяжело ранено 12 евреев, 8 христиан, было  разграблено около 250 еврейских квартир и лавок [2, с.294]. Объяснение радикализации сионистского движения также находим во «Всеподданнейшем отчете…» П.Д. Святополк-Мирского, который объяснял это увлеченностью правительства борьбой с польскими политическими течениями и, как следствие, упущение им из виду самобытного роста и саморазвития евреев [1, с.114].