Хрущев против Сталина: доклад на ХХ съезде партии

пути КПСС! Кому это  выгодно? Что это даст? Зачем ворошить прошлое?”

  Но Хрущев  был поддержан “молодыми” членами  Президиума: Н.А. Булганиным  (в

ПБ с 1948г.), М.З. Сабуровым  и М.Г. Первухиным (с 1952  г.),  а  также  Н.К.

Кириченко и  М.А.  Сусловым  (оба  с  июля  1955  г.,  во  многом  благодаря

Хрущеву). Схватка была бурной. Хрущев ее  погасил обещанием,  что будут в

самом  секретном  порядке  рассмотрены  лишь   “нарушения   социалистической

законности”, в которых  основная доля вины лежит на  Л.П. Берии.

  Состав комиссии  был определен самый  узкий:  секретарь  ЦК  КПСС  академик

П.Н. Поспелов, секретарь  ЦК  КПСС  А.Б.  Аристов,  председатель  ВЦСПС  Н.М.

Шверник, работник Комитета  партийного  контроля  при Центральном Комитете

П.Т. Комаров. Возглавил  работу комиссии  Поспелов.  Ему  было  не  привыкать

писать о вождях. Он немало знал о Сталине. В 1951 году  тиражом  почти  семь

миллионов экземпляров  вышло второе издпние “Краткой  биографии”  вождя,  над

которой всесте с другими трудился и сам Поспелов.

  Комиссия сидела  день и ночь. Листая  папки   “расстрельных”  дел,  Поспелов

вместе с членами  комиссии одновременно выискивал  соответствующие  ленинские

цитаты,   осуждающие   культ   личности   и   нарушения    “социалистической

законности”.  План  доклада,   предложенный   академиком   Поспеловым,   был

откровенно примитивным, но понятным: все сводилось к мудрости,  скромности,

гуманизму Ленина  и  его  норм  деятельности  и  нарушению  этих  постулатов

Сталиным.  Весь  пафос  готовящегося  доклада  сводился  к  тому,  что  сама

система, которая  была  создана  Лениным,  не  имеет  никакого  отношения  к

беззакониям и бесчисленным репрессиям. Все они - результат  культа  личности

Сталина. Эта бесхитростная  и  предельно  примитивная  схема  была  полностью

одобрена Хрущевым  Но  когда  проект  подготовленного  доклада  доложили  на

Президиуме, там вновь возникли  яростные  споры.  Лишь  благодаря поддержке

Сабурова, Первухина, Булганина и Кириченко Хрущеву  удалось добиться  решения

продолжать работу над докладом. Но как с ним  поступить?  Ясности  не  было.

Каганович предлагал  обсудить  его  на  ХХI  съезде,  Молотов -  постепенно

исправить  ошибки  прошлого  без  их  обнародования.  Так  или   иначе,   по

распоряжению  Хрущева  Поспелов  продолжил  работу  над  докладом,  которому

предстояло сыграть  историческую роль.

  Наконец 14 февраля  1956 года в  Большом  Кремлевском   дворце  открылся  ХХ

съезд КПСС. Он проходил как обычно: доклад,  одобрение  “ленинского  курса”,

аплодисменты, шумные вставания и так далее. Съезд  катился  к  благополучному

финалу , а ясности не  было.  Известно,  что Хрущев  буквально жил этим

докладом и был  готов любой ценой довести  его  до  делегатов  съезда.  Уже  в

ходе работы съезда он не раз вечерами приглашал к  себе Поспелова и  диктовал

ему свои замечания  и мысли в доклад, которые у  него  появлялись  при  чтении

подготовленных материалов. 

* * *

  И в конце концов во время одного из  перерывов между заседаниями Хрущев

решился спросить других членов Президиума ЦК:

  - Товарищи, что  мы будем делать с отчетными  данными товарища Поспелова?

 Сразу же разгорелся  яростный  спор.  Те  же  Молотов,  Каганович  выставили

вполне логичные политические аргументы:

  - Что тебя, Никита, заставляет действовать таким  образом?

  - А как съезд  поймет, как партия поймет?

И действительно, что  же побудило  Хрущева  действовать  таким  образом?  Как

решился он выступить  с докладом о Сталине, зная, что  большинство  делегатов

будет против разоблачений? Откуда он почерпнул такое мужество и  уверенность

в конечном успехе? То  был  один  из  редчайших  случаев  в  истории,  когда

политический руководитель поставил на карту свою личную судьбу и даже  жизнь

во имя высших общественных целей. В составе послесталинского руководства не

было ни одного деятеля, который решился бы выступить  с подобным  докладом  о

культе личности. Наверное, только Хрущев мог сделать  это -  так  смело,  так

эмоционально,  а  в  некоторых  отношениях  и  так  необдуманно.  Надо  было

обладать натурой  Хрущева,  надо  было  пройти  через  испытания  страданием,

страхом, приспособленчеством, чтобы решиться на такой шаг.  Многие  историки

высказывали свои мнения  по  этому  поводу.  Вот,  например,  каково  мнение

доктора философских  наук,  профессора  Дмитрия  Антоновича  Волкогонова  по

вопросу, почему же Хрущев все таки решился сделать доклад:

“  Поднявшись  на  вершину  власти  в  гигантской  стране,  Хрущев,  однако,

чувствовал, что тень Сталина все время была с ним  рядом.  Действовала  (хотя

и не так свирепо,  как  раньше)  “карательная  система”,  созданная  “вождем

народов”,  запретной  была  правда  о  множестве   политических   процессов,

прокатившихся  по  стране  накануне  и  после  войны,  на  многих   вопросах

внутренней и внешней  политики лежало сталинское табу. Хрущев  много  знал  о

прошлом (он был его активным  участником).  Теперь  оно его страшило.  Он,

именно он, должен был либо сказать обо всем минувшем  правду,  или  оставить

все   без   изменения,   как   сложилось   за   треть   века   существования

большевистского государства”.[2] “ Самого Хрущева  тоже  не  раз  охватывали

сомнения. Но он вспоминал  о  письмах  заключенных,  возвращался  памятью  к

безумию прошлых  лет  и  все  тверже  приходил  к  выводу:  результаты  столь

массового террора, беззакония, страшных злоупотреблений  долго  утаивать  не

удасться. Рано  или поздно  правда  станет  известна  народу.  Нужно взять

инициативу в свои руки и сказать эту страшную правду народу”.[3]

  Еще один известный   ученый  -  Федор  Михайлович  Бурлацкий  считает,  что

главная причина  того, что Хрущев стал  тираноборцем  и  сокрушителем  культа

Сталина и режима его власти- это “первозданный, можно сказать,  генетический

гуманизм, не растраченный Хрущевым, несмотря на все испытания  всей  суровой

эпохи.” Самый  нормальный  человеческий  страх   удерживал  его  от  защиты

несправедливо  казнимых  людей  в  период   сталинщины.   Но   тем   сильнее

накапливались в  его душе боль, раскаяние, чувство  вины и ответственности  за

все, что происходило.[4]

  Бесспорно, очень  важна и оценка самого  Хрущева.  Вот  что  он  сказал  во

время одной из встреч с зарубежными гостями:

  “ Меня часто  спрашивают, как это я  решился   сделать  этот  доклад  на  ХХ

съезде. Столько лет мы  верили  этому человеку!  Поднимали его.  Создавали

культ. И вдруг  такой риск... Уж поскольку меня  избрали  Первым,  я  должен,

обязан был сказать  правду. Сказать правду о прошлом,  чего  бы  мне  это  не

стоило и как  бы я ни рисковал. Еще Ленин нас учил, что партия,  которая не

боится говорить правду, никогда не погибнет.” Хрущев считал, что если  культ

Сталина не будет  осужден,  его последствия не будут  преодолены, а  ленинские

принципы партийной  и государственной деятельности  не  будут  восстановлены,

то это грозит “отрывом партии от масс”, замедлением  экономического  развития

страны,  ослаблением  международных  позиций  Советского  Союза  и   другими

серьезными последствиями. К тому же, Хрущев сильно  настаивал  на  оглашении

доклада именно на ХХ съезде партии, так  как  это  был  первый  съезд  после

смерти  Сталина.  Никита  Сергеевич  говорил:  “Если  ошибки  и  недостатки,

которые имели место  в период  культа  личности  Сталина,  не  вскрыть  и  не

осудить, то значит одобрить, узаконить их на будущее".

   Но  дело  было  конечно  не  только  в  чувстве  справедливости  и  долга

отечеству, о которых  говорил Первый  секретарь.  Хрущев  был  глубоко  ранен

сталинизмом. Здесь  перемешалось все: и  мистический  страх  перед  Сталиным,

способным за один неверный шаг уничтожить  любого  человека,  и ужас  из-за

невинно проливаемой  крови. Здесь было и чувство личной вины,  и  накопленный

десятилетиями протест, который рвался наружу, как  пар  из  котла...  Многие

годы копил  Хрущев  зло  на  Сталина,  слишком  много  раз  ему  приходилось

переступать через  себя за время работы в  партии.  Его  партийная  биография

изобиловала подобными  случаями случаями. Очень часто партия  разочаровывала

Никиту Сергеевича. Было например так: Приехал Хрущев в деревню к двоюродной

сестре, еоторая жила в деревне, у нее было прежде несколько яблонь.  Но  они

исчезли.

- А где же яблони?

- Я их вырубила!

- Как так “вырубила”? Зачем?

- Да на каждую  яблоню надо налог платить...

Когда Хрущев рассказал  этот случай Сталину, тот  обвинил  его  в  стремлении

отменить налог  и закричал: “Ты  -  народник!  Вот  ты  кто!..  Народник!”[5]

Нетрудно понять какие чувства у Хрущева вызывали подобные случаи  к  партии.

Но Хрущев сам  был партийцем и поэтому не мог обвинять систему в  совершаемых

злодеяниях, поэтому следовал  вполне  логичный  вывод,  что вина  полностью

лежит на рулевом  партии -  товарище  Сталине.  Таким  образом  Хрущев  видел

целью доклада рассказать людям  правду,  свою  правду  о  том,  кто  же  был

виноват в несчастьях страны.

  Все это дает  нам достаточно полное  представление   о  мотивах,  побудивших

Хрущева выступить  с докладом, но вернемся к событиям съезда.

                                                                           *

* *

  После долгих  споров все наконец согласились поставить доклад  “О  культе

личности и его  последствиях “ в повестку дня  ХХ  съезде  КПСС,  но  прочесть

его на закрытом заседании. Для входа  на  это  заседание  нужно  было  иметь

специальный пропуск.  Это  было  решено  уже  после  оффициального  закрытия

съезда, то есть Хрущев уже оффициально считался  Первым  секретарем.  Хрущев

был авантюристом по натуре, но отнюдь не глупцом: он понимал, что  человека,

зачитавшего такой доклад могут и не  допустить к руководству страной.  С

другой стороны,  слова,  вышедшие  из  уст  первого  секретаря  будут иметь

больший вес. Хрущев прочел свой сенсационный доклад  на  утреннем  заседании

25 февраля. Во время  чтения в зале отсутствовали  гости,  как  отечественные,