Готы в V- VI вв. н.э. (взаимоотношения готов и Римской империи)

    Стоит добавить, что позднейшие критики  решения 376 г. видели в демонстративном, показном христианстве готов, которое, очевидно, считалось основанием для  их принятия в Империю, маневр главным  образом языческой племенной  группы, предпринятый с целью обмана римлян¹¹².

     В действительности же арианская религия  готов не играла той серьезной  роли, которую ей обычно приписывают. Разумеется, арианство было одним  из разделяющих общество факторов, который добавлялся к ставшим  уже довольно значительным культурным и политическим разногласиям между  римлянами и готами. Но данное религиозное  различие не имело чрезмерно серьезного значения. Арианство не было в Италии и Риме чем-то новым и чуждым. Благодаря  постепенному переселению варварских племен на территорию Римской империи, как в Равенне, так и в Риме возникла довольно большая арианская  церковная община, у которой были свои священнослужители и своя церковь. Кроме того не все варвары были арианами. Так, готский magister militium Флавий Валия был ортодоксальным христианином. Дошли документы, в которых говорится о передачи ортодоксальными готами земель церкви. Следует сказать, что арианство остготов не было агрессивным и не использовалось Теодорихом в политических целях. Арианству не было свойственно стремление к миссионерской деятельности и пропаганде, так как это не требовали ни готская Библия, ни церковные обряды. Кроме того, для Теодориха более важное значение имело решение различных материальных проблем, и в этом было отличие от арианских вандалов, которые проявляли повышенный интерес к религии, из-за чего Ортодоксальная Церковь чаще всего обращала свое внимание именно на них.

     Остготы не предавали чрезмерно большого значения религиозному противостоянию, как не предавали и ортодоксы. Для Католической Церкви Италии на тот момент гораздо важнее была борьба с монофизитской ересью, которой  оказывал поддержку сам восточноримский  император. К тому же римляне всегда воспринимали готское арианство  как их составную часть варварства этого народа. К арианству готских  сограждан римляне относились с  сожалением и, возможно даже, легким презрением. 

§ 4. Политика по отношению  к варварам в годы правления Теодориха

     На  территории прекратившей своё существование  Западной Римской империи появилось  большое количество независимых  германских королевств: франков, вестготов, бургундов, вандалов и остготов. Каждое из них выбрало свой собственный  путь, и каждое в той или иной мере было объектом реституционных планов императора. Как правило, все эти  государства были настроены враждебно  друг к другу. Помыслы Теодориха, с самого начало его прихода к  власти, были направлены на то, чтобы  обеспечить себе сильное политическое влияние во всех странах, возникших  на месте распавшейся Империи.

      В действительности же ему удалось  обеспечить себе лишь некоторый вид  морального протектората над другими  германскими племенами: находясь в  Италии, он со своими остготами стал естественным соединительным звеном между  остальными варварами и римской  культурой. Для носителей остготской государственной идеи восприятие римской  культуры и отказ от «варварства» являлись отправным моментом, - так, в послании Теодориха к Гундобаду, королю Бургундов, Теодорих пишет: «Discat sub vobis Burgundia res subtilissimas inspicere et antiquorum inventa laudare: per vos propositum gentile deponit et dum prudentiam regis sui respicit, iure facta sapientium concupiscit». В данном фрагменте «дела изысканнейшие» (res subtilissimae), это, по всей видимости, часть того самого «великолепного блеска Рима», о котором писал Аммиан Марцеллин, и который вызывал «великое восхищение» готов в описании Иордана.

     В другом послании, обращенном ко всем провинциалам Галлии, Теодорих пишет о «римском обычае», который «способствовал  процветанию предков». Далее следуют особо важные сентенции: «Atque ideo in antiquam libertatem deo praestante vestimini moribus togatis, exuite barbariem, abicite mentium crudelitatem, quia sub aequitate nostri temporis non vos decet vivere moribus alienis». Очевидно, что Теодорих придавал большое значение новому состоянию своих граждан и представителей других «варварских» народов, которых он стремился видеть подчиненными его славному роду. Это новое состояние однозначно рассматривалось как отстранение от «варварских» традиций, объединение «не только имений, но и самих душ готов и римлян». Образ жизни, отличный от нравов римских граждан, уже считается «чужим». «Ты вошёл в школы афинян… чтобы учение греков сделать наукой римской», т.е. «нашей», «своей» наукой, пишет Теодорих Боэцию. Новая культура заявляет о праве «преемства», возрождении древней традиции: vestimini moribus togatis («Вы вновь облачаетесь в одеяния римских нравов»). 

     При этом Теодорих отправил Гундобагу вместе с Боэцием солнечные часы и  клепсидру: Гундобагу надлежало  иметь в своем королевстве  все то, чем он когда-то восхищался в Риме; благодаря своему королю бургунды должны были избавиться от варварских обычаев. С тем же посланником  Теодорих отправил королю Франков человека, умеющего играть на кифаре. Теодориху  хотелось добиться своей цели –  сделать так, чтобы дружественные остготам племена изжили варварские нравы, обратились бы к закону, что уже было свойственно остготам.

     Однако, при сопоставлении данных тенденций  со свидетельствами Прокопия Кесарийского обнаруживается определенное противоречие. Согласно Прокопию, готы, желая жить более согласно с «варварскими обычаями», ссылаются именно на Теодориха, который  «не позволял никому из сыновей готов  посещать школы учителей», т.е. заниматься науками, подобно «первым лицам  у римлян». Для разрешения подобного  рода противоречий необходимо выяснить, о каких именно «обычаях» идет речь в работах Прокопия и Кассиодора, т.к. представляется, что мы имеем  дело со своего рода «конфликтом» между  римским и остготским пониманием «цивилизованности» и «варварства».

     Важно правильно оценить то значение, которое  играл «римский обычай» для новой  остготской государственности. «Римский обычай» в представлении готов, это то, что отделяет «древний…  и благородный со времён предков» род римлян от племени не менее  древних и славных ратными  делами готов. Племя готов, «прославившись чудесным образом», достигло «вершины римской власти», но из писем Теодориха  становится ясно, что такое достижение не будет состоявшимся без возрождения Imperium’а под его личным началом. Такое  «возрождение» на первом этапе неизбежно  обращается к проблеме «варварства». Необходимо дистанцироваться как от повседневных проявлений данного качества, что нашло свое отражение в  законотворческой деятельности Теодориха, так и от исторического участия  готов в складывании образа bаrbаriсum`а, что, в свою очередь, будет отражено в творчестве Кассиодора.  

     Согласно 17 письму III книги Variae можно отметить, что «варварство» для Теодориха - это примитивное состояние общества, которому он противопоставляет римскую  свободу и цивилизованность. Теодорих действительно использует  такое  понятие, как «libertas antiqua» (т.е. «древняя свобода»): «Возвращаясь к древней свободе… облачаясь в одеяния римских нравов…», но Боэций свидетельствует, что проблема остается по-прежнему неразрешенной: «Я был обвинен в том, что надеялся на восстановление римской свободы». Становится ясно, что для Теодориха «древняя свобода» не есть то же, что «свобода римская», и это вполне объяснимо, учитывая тот факт, что фигура императора для него обладала максимальной суммой maiestas (т.е. общественного величия) и о восстановлении «римской свободы» не могла идти речь.

     Представление об исконной германской свободе также  в данном случае не подходит, т.к. система  отношений, обозначенная, как Germanorum libertas противопоставлялась в целом  миру Imperium’а, и именно «варварству» Павел Орозий приписывает «неспособность подчиняться законам», т.е. «свободу»  от каких-либо обязательств перед обществом. Теодорих же, наоборот, предлагает вернуться  к иному прочтению понятия  «свободы», противопоставляя её варварскому  беззаконию, подобно тому, как это  сделает в своё время Аламанно Ринуччини: «скорее само подчинение законам и есть высшая свобода… ибо мы подчиняемся законам, чтобы  быть независимыми».

     У Прокопия мы встречаем свидетельство, что Теодорих не оставил после  себя законов, но автор безусловно заблуждается на этот счёт, т.к. человек, пославший  письмо с похвалой к Гундобаду, не мог не знать об издании последним  двух значительных кодексов. Учитывая амбиции Теодориха, его слова  о том, что Бургундия через  приобщение славы древних (т.е. римлян) оставила варварские устремления, нельзя предположить, что у Теодориха  не было своего аналогичного свода  законов. В пользу аутентичности  «Эдикта Теодориха» говорит также  и то, что Теодорих стремился провести в жизнь подчинение закону с очевидной  настойчивостью: в обращении к  «варварам Паннонии», Теодорих призывает  их подражать готам и отказаться от обычая решения споров в обход  суда. Удалить «свирепость помыслов», оставить «варварство» в понимании Теодориха значит соблюдать закон и правопорядок внутри государства, не пользоваться оружием против сограждан: «Отложите оружие, кто не имеет врагов. Хуже всего, что против подданных поднимаете руку».

     Особенно  важным свидетельством приоритетов  Теодориха в отношении государственного строительства является фрагмент сочинения  Иордана, т.н. «завещание Теодориха»: «Он  объявил им… чтобы они чтили  короля, возлюбили сенат и римский  народ, а императора восточного почитали (вторым) после Бога. Это хорошо укладывается в общую картину на основании  других свидетельств, и такое завещание  представляется достоверным.

     Помимо  «приобщения» Теодорих поставил и другую задачу: использую глобальную «систему альянсов», он хотел объединить под  своей властью все германские народы, живущие на территории развалившейся  Западной Римской империи. Ему представлялось, что различные германские народы не имеют единой национальной идеи. Наблюдая стремления византийского  императора к реставрации империи, он убеждался, что необходимо противопоставить свою федеративную политику политике Византии, основным лейтмотивом которой  было натравливание одного германского  государства на другое.

     Разумеется, Теодорих знал, что реальная власть, которой он обладал, была явно недостаточной; поэтому он старался убедить варваров в своей избранности, используя  заимствованную у римлян атрибутику монарха, а также моральные критерии, слабость которых была совершенно очевидной.

     Одним из первых шагов его федеративной политики было установление родственных  связей с различными германскими  правителями того времени. Так он женился на сестре франкского короля Хлодвига (которая стала его второй женой), затем он выдал замуж своих  двух дочерей от первого брака: за короля вестготов Алариха II и кронпринца бургундов Сигизмунда. Примерно в 500 году он выдал замуж свою овдовевшую сестру Амалафриду за короля вандалов Трасамунда (в качестве приданного послужили крепость Лилибей на Сицилии и свита из 6000 вооруженных готов – всё для совместной с вандалами защиты южной части страны от Византии).

     Однако  его планы нарушил Хлодвиг, стремившийся к расширению своих земель. В ходе ряда войн он захватил область Сены в 486 году – последнюю имперскую  область в Галлии, затем он разбил войска алеманов, вынудив их переселиться на высокогорные плато в Швейцарии  и Швабии, на территорию остготов. В 500 году он заставил бургундов платить  ему дань. И бургунды и алеманы  были в сферах влияния ост- и вестготов  на тот момент. Теодориху удалось  примериться с Хлодвигом, однако франки продолжили экспансию на территории вестготов и, после срыва мирных переговоров, в 507 году в битве при  Пуатье вестготы потерпели поражение, а Алларих II был убит; под властью вестготов осталась лишь Испания и узкая часть территории севернее Пиренеев, между Роной и Атлантическим океаном.

     После этого и Теодориху пришлось вступить в вооруженную борьбу с франками, в результате которой он изгнал их из Южной Галлии, а Прованс включил  в состав своего королевства.

     Так наступление франков было остановлено, и в дальнейшем Теодорих предпочитал  воздерживаться от прямой конфронтации с Хлодвигом. Вместе с тем Теодорих расширил свои территории за счет плодородных  земель Прованса и возвысил свой политический вес. Теперь он был правителем не только своего королевства, но и подвластных  вестготам земель, взяв на себя роль опекуна своего внука – Амалариха. Бывшие части Империи, Южная Галлия и Испания, вновь были объединены под властью Рима. Папа Симмах назначил своего архиепископа и викария в  Галлию и Испанию, налоги из Испании  стали поступать в Равенну.

     По  итогам внешней политики территория остготского королевства включала в себя всю Западную Римскую империю, за исключением провинции Африка, юга Балканского полуострова  и большей части Галлии.

     Для продолжения рода своего правления  в 515 году он женил знатного испанского вестгота изи рода Амалов Эвтариха на своей дочери от сестры Хлодвига Амаласунте. Этот брачный союз должен был создать прочную связь  между остготами и вестготами. Ребенок мужского пола от брака  Эвтарха и Амаласунты стал бы легитимным монархом обоих народов и наследником  Теодориха. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ЗАКЛЮЧЕНИЕ

      В нашей работе мы рассмотрели процесс  развития взаимоотношений между  готами и Империей в период с «актуализации» в 370-х гг. н.э. этого «варварского»  народа для Византии  до воцарения  готов в самом Риме и вызванные этими взаимоотношениями трансформации в структуре готского общества.

    События вторжения восстания 376-378 годов и  битва при Адрианополе ознаменовали поворот в Римской истории. Битва при Адрианополе стала началом изменения римской политики по отношению к варварам Империи. Начатое Константином Великим уравнивание античного и неантичного миров было решительно продолжено¹¹³. Сами же готы, доведенные до отчаяния теми страданиями, которые причинили им римляне, прежде чем пропустить в свои провинции, они торжественно поклялись, что будут нападать на римлян при каждом удобном случае и наносить им как можно больше вреда независимо от того, какие блага, по своей воле или вынужденно, предоставят они им. Еще они поклялись в том, что прекратят свою бескомпромиссную борьбу только тогда, когда приобретут власть над всей Римской империей — государством, которое довело их до такого голода, что они вынуждены были отдавать своих детей в рабство в обмен на корку хлеба или мясо собаки¹¹⁴.