Крайняя необходимость как институт уголовного права

     В отличие от ранее рассмотренного случая, физическое принуждение в ч. 2 ст. 40 УК РФ преодолимо, хотя и с опасностью для жизни или здоровья лица, его прав или интересов. Например, связанный охранник все же может дотянуться до кнопки сигнализации, но не делает этого, поскольку видит, что за ним наблюдают преступники, которые способны в этом случае выстрелить в него.

     Таким образом, психическое принуждение  и физическое принуждение, предусмотренные ч. 2 ст. 40 УК РФ, не имеют юридического разграничения с крайней необходимостью. Такое разграничение условно и зависит от фактических обстоятельств дела. Как мы уже говорили ранее, данная норма - это частный случай ст. 39 УК РФ.

     Рассмотрим  вопрос, который в теории уголовного права, насколько нам известно, подробно не освещался в том аспекте, о котором пойдет речь ниже. Суть его в следующем, о каких лицах идет речь в ч. 2 ст. 40 УК РФ? Только о физических или юридических лицах тоже? Можно поставить вопрос и по-другому: возможно ли психическое принуждение государства и его управленческих органов к причинению вреда правоохраняемым интересам? О физическом принуждении государственных органов говорить, видимо, бессмысленно, поскольку они не имеют «организма», «тела», не осуществляют «телодвижений».

     Необходимо  учитывать, что любой исполнительный или правоохранительный орган состоит из конкретных людей. Следовательно, речь может идти о коллективном принуждении, о массовом воздействии на психику достаточно большого количества людей, в том числе занимающих то или иное должностное положение. Подобное может происходить, например, при захвате заложников или угрозе совершения акта терроризма и при вынужденном выполнении требований преступников. В юридической литературе до принятия УК РФ 1996 г. такие действия, причиняющие вред правам и интересам общества и государства, предлагалось оценивать по правилам крайней необходимости, что, по нашему мнению, правильно⁷⁹. В современных условиях, на наш взгляд, более точно говорить о психическом принуждении, которое является одним из вариантов крайней необходимости.

     При крайней необходимости непосредственная опасность реализуется обязательно, если ее не устранить, т.е. если своевременно не принять необходимых мер. При риске же реализация угрозы и наступление вредных последствий являются лишь возможным событием, т.е. всегда остается надежда сохранить «статус кво».

     При крайней необходимости защитные меры непременно приводят к причинению вреда, пускай даже самого минимального. При обоснованном риске вред в виде наступления неблагоприятных последствий для правоохраняемого интереса лишь вероятен. Вредные последствия вообще могут не наступить. Однако если вред все же причиняется, то его размер может быть равным или даже большим, чем предотвращенный. Подобное, как мы знаем, при крайней необходимости недопустимо.

     Сложным представляется вопрос о разграничении института крайней необходимости с исполнением приказа или распоряжения (ст. 42 УК РФ). Эта проблема в теории уголовного права рассматривалась в весьма ограниченном объеме, хотя в литературе за последнее время появилось достаточно много работ, посвященных данному обстоятельству как исключающему преступность деяния⁸⁰.

     Дело  в том, что законодательное регламентирование  подобной ситуации чрезвычайно сужено и содержит лишь общие установления. По существу, в ст. 42 УК РФ речь идет об условиях уголовной ответственности за отдачу или исполнение незаконного приказа или распоряжения. Почему такие действия не являются преступными при законном приказе, остается не совсем ясным.

     Приказ  или распоряжение - это проявление воли начальника. Следовательно, тот, кто их исполняет должен быть убежден в законности своих действий. Более того, у такого лица априори отсутствует сознание незаконности приказа. Однако если в этой ситуации лицо причиняет вред правоохраняемому интересу, но не осознает и по обстоятельствам дела не может осознавать общественную опасность своих действий (бездействия), либо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно и не могло их предвидеть, то перед нами невиновное причинение вреда.

     Разумеется, при крайней необходимости тоже отсутствует вина, как, впрочем, обязательно отсутствуют и все другие обязательные элементы состава преступления. При казусе же отсутствует только психическое отношение к содеянному. И это вполне обоснованно, иначе невозможно провести разграничение ст. 28 УК РФ с любым из обстоятельств, исключающим преступность деяния.

     Опасность, от которой защищается лицо, выполняющее  обязательный для него приказ или  распоряжение, видимо, может быть любой, в том числе и та, которая предусмотрена в норме о необходимой обороне. Следовательно, и вред может причиняться как источнику опасности, так и третьим лицам. В этом плане ситуация, регламентированная в ст. 42 УК РФ. Возможность сохранения правоохраняемого интереса у лица, исполняющего приказ, отсутствует. Оно не может уклониться от причинения вреда, даже если у него для этого есть все возможности. Подобное поведение, как мы знаем, недопустимо при крайней необходимости. И, наконец, еще одно отличие: лицо может причинять любой вред - меньший, равный или больший, чем предотвращенный. О превышении пределов исполнения законного приказа в ст. 42 УК РФ не упоминается.

     Перейдем  теперь к разграничению крайней  необходимости и необходимой обороны. В литературе высказывалось мнение о преобладающей роли крайней необходимости среди всех обстоятельств, исключающих преступность деяния. Утверждалось, что и необходимая оборона является лишь разновидностью крайней необходимости⁸¹.

       Данные обстоятельства, как мы  уже говорили ранее, близки по своей социальной и, если можно сказать, естественной сути. Они связаны с жизнью человеческого сообщества, в основе которой всегда лежит такая неопределенная, на первый взгляд, но в то же время конкретная категория, как «необходимость». Получив нормативное закрепление практически в любой правовой системе мира, эти институты, тем не менее, призваны защищать разные аспекты общественного бытия.

       В необходимой обороне «необходимость»  - прилагательное, в крайней необходимости - существительное. Прилагательное само по себе существовать не может. Оно - всегда принадлежность к предмету, в нашем случае, к «обороне». Под этим термином в широком плане понимается вид боевых действий, цель которых сорвать или отразить наступление противника либо отстоять или удержать свои позиции. Иными словами, эта совокупность средств и методов, которые необходимы (нужны, надобны, обязательны, потребны) для отпора. Таким образом, любая оборона с точки зрения права всегда необходима, поскольку она не может быть никакой другой.

     С крайней необходимостью дело обстоит иначе. Необходимость в чем-либо в повседневной жизни каждого человека возникает ежеминутно. Однако такое состояние безразлично для уголовного права. Возможность применения уголовного закона возникает только при одной из форм необходимости - крайней. Существует ряд принципиальных отличий крайней необходимости от необходимой обороны, связанных как с условиями, относящимися к опасности, так и с условиями, касающимися защиты.

     Как мы уже неоднократно говорили ранее, эти обстоятельства разнятся по источнику опасности. В судебно-следственной практике подобное разграничение бывает весьма трудным, поскольку при этом нередко возникают коллизионные ситуации.

     Рассмотрим  еще одну коллизионную ситуацию. В  соответствии с российской уголовно-правовой доктриной опасное для жизни или здоровья человека фактическое нападение животного преступным посягательством не является. Такое посягательство может осуществлять только человек. Уничтожение агрессивных животных или причинение им вреда является актом крайней необходимости.

     Однако  ситуация принципиально меняется, если животное специально натравливается на потерпевшего. В этих случаях оно становится орудием преступления. Нападение на жертву (общественно опасное посягательство) с точки зрения уголовного права осуществляет человек, который действует сознательно и виновно убийство животного уже не является актом крайней необходимости. Вред причиняется имуществу виновного, т.е. его непосредственным интересам. Это является элементом защиты, характерным для необходимой обороны.

     Натравливаться  на жертву могут не только домашние животные , особенно собаки, но и дикие звери, находящиеся в состояний естественной свободы. Это достигается путем умышленного создания условий, при которых агрессивность животного обязательно проявится, т.е. и в этом случае животные используются как средство нападения. Виновный может учитывать инстинктивные, защитные реакции раненого зверя, повышенную возбудимость во время весеннего гона, безусловность ответных действий, спровоцированных страхом, неожиданной болью или беспокойством.

       В подобных случаях может возникнуть интересная правовая ситуация, связанная с непредсказуемым поведением животного, которое может напасть и на того, кто натравил его на жертву. В этом случае уже сам виновный оказывается в состоянии крайней необходимости и может защищать свою жизнь или здоровье в соответствии с установленными законом правилами.

     Существуют  различия между анализируемыми обстоятельствами и в условиях правомерности защитных действий.

     Вред  при крайней необходимости причиняется правам и интересам любых третьих лиц. Эти лица не совершают нарушений и не являются источниками непосредственной опасности. Происходит как бы противостояние двух правоохраняемых интересов. Причем при необходимой обороне, в отличие от крайней необходимости, не требуется, чтобы защищаемый интерес был более важным по сравнению с интересом нарушенным. Вполне допустима, например, защита от вора путем причинения ему вреда здоровью.

     При необходимой обороне вред причиняется  непосредственно источнику опасности - лицу, посягающему на те или иные интересы. Общественно опасное поведение посягающего и является первопричиной причинения ему вреда. Таким образом, законодатель с момента начала посягательства (нападения) выводит интересы нападающего из сферы уголовно-правовой охраны.

     Причинение  вреда законным интересам при  крайней необходимости является вынужденным и возникает только тогда, когда устранить наличную и реальную опасность другими  способами не представляется возможным. В условиях необходимой обороны законодатель, наоборот, предусмотрел именно право причинения вреда нападающему даже при наличии возможности избежать посягательства (например, убежать, спрятаться, отойти в сторону и т.п.) или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

     Вред, причиненный в состоянии крайней  необходимости, должен отвечать требованию соразмерности - вред, предотвращаемый должен быть более значимым, чем причиненный. При необходимой обороне, наоборот, вред, причиненный посягающему, может быть равным и даже большим, чем предотвращенный.

     Например, при защите от разбойного нападения, совершенного с применением насилия, опасного для жизни человека, обороняющийся вправе причинить смерть разбойнику. Разумеется, жизнь является более важным объектом, чем имущественные интересы, и между ними есть несоответствие. Однако при защите имущества от посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, нет того чрезмерного несоответствия, о котором говорит закон.

     Все рассмотренные аспекты разграничения крайней необходимости и необходимой обороны достаточно традиционны для теории уголовного права, хотя, разумеется, их оценка не является однозначной. В то же время уголовно-правовая борьба с современной преступностью требует решения новых актуальных вопросов, связанных с разграничением преступного и непреступного поведения. Однако и это не все. Сами по себе непреступные действия имеют разнообразные формы, и границы между ними бывают, призрачны или условны. Парадоксальность ситуации в том, что, когда непреступное поведение будет оцениваться приблизительно (казалось бы, какая разница, ведь это все равно не преступление), мы рискуем каждый раз нарушать один из основополагающих принципов уголовного законодательства - принцип законности.

     Проведем  теперь разграничение между крайней необходимостью и причинением вреда при задержании лица, совершившего преступление. До введения в действие ст. 38 УК РФ 1996 г. в литературе существовало мнение, что такое причинение вреда следует рассматривать по правилам крайней необходимости. В основе такого решения лежали следующие обстоятельства: во-первых, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, как и крайняя необходимость, является общественно полезным деянием; во-вторых, как в том, так и в другом случае причинение вреда правоохраняемым интересам является вынужденным⁸².

       Однако современный институт  причинения вреда при задержании  лица, совершившего преступление, имеет, на наш взгляд, значительно больше отличий от крайней необходимости, чем сходства с ней. Как мы уже говорили ранее, истоки правомерности причинения вреда при задержании преступника, скорее, лежат в сфере необходимой обороны.