Крайняя необходимость как институт уголовного права

     Прежде  чем высказать собственное мнение по поводу «коллизий жизней» мы предварительно должны ответить на один из важнейших философских вопросов права: равна ли одна жизнь другой? Равновелики ли жизни академика, безработного, мужчины и женщины, младенца и старика, солдата и генерала, демократа и фашиста, смертельно больного и здорового, законопослушного гражданина и вора?

     Итак, если мы признаем, что с точки  зрения права любая жизнь равна любой другой, то ситуация с альпинистами разрешается достаточно просто. Главное, что был причинен равный вред: одна жизнь спасена за счет другой, С точки зрения действующего закона (ч. 2 ст. 39 УК РФ) это недопустимо. Следовательно, перед нами превышение пределов крайней необходимости.

     Таким образом в соответствующей статье нет формальной альтернативы для, другого решения: защищаясь от смертельной опасности лицо лишено право на жертву другим человеком. В подобной ситуации спасения собственной жизни за счет причинения смерти другому лицо должно признаваться виновным и нести уголовную ответственность.

     Проблема  «коллизии жизней» затрагивает  еще один уголовно-правовой аспект, связанный с оценкой обстановки, при которой происходит выбор между сохранением собственной жизни или причинением смерти другому человеку. Обстановка в таких случаях всегда характеризует экстремальными, исключительно неординарными условиями места и времени с соответствующими психическими реакциями человека, спасающего свою жизнь. Возникает вопрос о том, не является ли такое сочетание объективного (обстановка) и субъективного моментов (психические изменения) невиновным причинением вреда? Речь идет о такой форме казуса, при которой лично не могло предотвратить смерть другого человека «в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам» (ч. 2, ст.28 УК РФ).

     Однако  подобное несоответствие состояния  человека неординарной ситуации или  нервно-психические перегрузки возникают  не со всеми и не всегда. Следовательно, в настоящий момент правовая оценка действий лица при «коллизии жизней» зависит от конкретных обстоятельств дела и может определяться либо как преступление, либо как невиновное причинение вреда. На наш взгляд, такая законодательная альтернатива вряд ли правильна, поскольку сама ситуация выбора или сопоставления жизней является одним из вариантов крайней необходимости. Практически подобная альтернатива решения вопроса при «взвешивании» жизней становится неразрешимой для правоприменителя именно в плане применения материального закона. Разумеется, в  уголовно-процессуальном порядке проблема, наоборот, разрешается достаточно просто: и крайняя необходимость, и невиновное причинение вреда влекут отказ от уголовного преследования и прекращения уголовного дела за отсутствием состава преступления.

     Перейдем  к следующему варианту «коллизии  жизней»: допустимо ли жертвовать только одним человеком для того, что бы спасти двух-трех либо даже десять или сто человек? На первый взгляд, с позиции социальной справедливости или общественной целесообразности ответ представляется однозначным: да, можно причинить смерть одному во имя спасения множества людей. С точки зрения государственных интересов - обороноспособности, сохранения территориальной целостности, охраны суверенитета или национальной безопасности сомнений еще меньше - да, подобное допустимо. Такие ситуации нередко возникают в вооруженных конфликтах, боевых столкновениях, при диверсионных операциях или при других подобных действиях и, по существу, определяются военной необходимостью⁷⁶.

     С формальных позиций действующего Уголовного кодекса РФ при крайней необходимости в случае «коллизии жизней» и предпочтения смерти одного для спасения нескольких человек нет превышения пределов, предусмотренных ч. 2 ст. 39 УК РФ. Поскольку одна жизнь равна другой, то вред в виде смерти одного менее значительный, чем вред в виде смерти двух, трех и более человек. Такое разрешение «коллизии жизней», на первый взгляд, похоже на правомерную крайнюю необходимость.

     Подобная  точка зрения является достаточно распространенной в юридической литературе. Так утверждается, что следует признавать правомерными действия, связанные с умышленным причинением смерти другому человеку, когда во время кораблекрушения в переполненную до отказа людьми шлюпку пытается влезть еще один человек, что угрожает гибелью всем находящимся в шлюпке людям⁷⁷.

     Некоторые современные ученые считают недопустимым причинение смерти даже одному человеку для спасения многих людей. Данное мнение обосновано тем, что непозволительно  и  безнравственно оперировать количественным признаком и считать, что жизнь нескольких людей важнее жизни одного⁷⁸.Это мнение базируется на постулате о том, что сам по себе человек является высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ).

     Перейдем  к третьей форме «коллизии жизней»: допустимо ли причинять смерть нескольким лицам, для того, что бы спасти жизни еще большего числа людей? Здесь мы опять сталкиваемся с проблемой «подсчета жизней», с количественным показателем. С позиций ограничительного толкования уголовного закона здесь нет превышения пределов крайней необходимости. На первый взгляд, здесь нет вопроса и ответ представляется однозначным да, можно пожертвовать многими людьми, для того чтобы спасти еще большее их число. Однако, как мы говорили ранее, такой подход вряд ли можно считать приемлемым с социально-нравственных позиций.

     Эта ситуация «коллизии жизней» приобретает особую значимость в последнее время. Вспомним события, происшедшие 11 сентября 2001 года в США. Американские власти публично объявили о том, что они будут сбивать любые самолеты, если те не отвечают на запросы и не выполняют распоряжений с земли. В этих случаях власти оставляли за собой право считать, что такие самолеты захвачены террористами и подлежат уничтожению. Это касалось и пассажирских самолетов, на которых могли находиться сотни законопослушных граждан, т.е. они, могли быть принесены в жертву для спасения еще большего числа людей.

     Принципиально похожие ситуации возникают и  в практике российских правоохранительных органов. Вспомним события в концертном зале «Норд-Оста» в Москве в 2002 году. При освобождении захваченных зрителей власти применили специальный газ, в результате чего помимо террористов погибли и многие заложники. По отношению к причинению смерти террористам вопросов не возникает - это необходимая оборона. Относительно смерти и вреда здоровью заложников однозначный ответ дать затруднительно.

     Перед нами конкуренция обстоятельств, исключающих  преступность деяния, - крайней необходимости и обоснованного риска. В основе их разграничения лежит психическое отношение к наступившим последствиям. Если лица, применившие газ, были уверены, либо допускали с большой долей вероятности возможность гибели меньшего числа заложников, то это крайняя необходимость. Ведь формально, в соответствии с ч. 2 ст. 39 УК РФ, указанные действия следует признавать правомерными, поскольку был нанесен менее значительный вред, чем предотвращенный принесено в жертву меньше заложников, чем было спасено.

     В ином случае, если была надежда, что  никто не погибнет, либо должностные лица не предвидели возможности наступления таких последствий, хотя должны были и могли это предвидеть, то имеет место превышение пределов обоснованного риска. В этой ситуации самонадеянный расчет на не наступление (предотвращение) вредных последствий либо отсутствие должной предусмотрительности, т.е. фактическая констатация некомпетентности руководителей операции, должна влечь за собой уголовную ответственность за неосторожное причинение смерти или вреда здоровью.

     В 2006 году в Российской Федерации был принят Закон «О противодействии терроризму», в котором, по существу, была регламентирована уголовно-правовая ситуация «коллизии жизней». В соответствии со ст.ст. 7 и 8 этого нормативного акта, если воздушное судно или плавательное средство были захвачены террористами для совершения акта террора и эти лица не подчиняются требованиям о посадке или остановке и существует реальная опасность гибели людей либо наступления экологической катастрофы, то Вооруженные силы РФ вправе уничтожать эти средства. Таким образом, руководителю контртеррористической операции фактически предоставляется право на умышленное причинение смерти неопределенно большому количеству правопослушных граждан для предотвращения возможной гибели еще большего числа людей.

     Однако  по своей социально-правовой природе крайняя необходимость качественно отличается от «военной необходимости», характерной для обстановки вооруженных конфликтов или боевых действий.

     В настоящее время однозначного правового  регулирования ситуации «коллизии жизней» при крайней необходимости пока не существует - это будущая задача законодателя. Авторы предлагают при таком решении исходить из конституционного положения о том, что жизнь любого человека является абсолютной ценностью. Данная категория «абсолютность» означает, что для общества и государства жизнь конкретного индивида является первоосновой, независимой от каких-либо условий и отношений. Жизнь бесценна, она невозместимое благо и не может быть перевешена абсолютно ничем.

     Учитывая  данную концепцию, мы считаем возможным дополнить ст. 39 УК РФ частью третьей, которую следует сформулировать следующим образом: «Превышением пределов крайней необходимости признается умышленное причинение смерти другому человеку при устранении опасности, непосредственно угрожающей жизни и здоровью людей. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность как за причинение вреда равного предотвращенному».

     Подобное  изменение закона, с нашей точки  зрения, способно в определенной мере обеспечить охрану человека в конфликтных ситуациях «коллизии жизней». В этом случае, жизнь как социальная категория выступает в качестве цели, а не способа или средства в нормативных установлениях.

     2.3. Отграничение крайней необходимости от других обстоятельств, исключающих преступность деяния.

     Анализ  правовой природы института крайней необходимости предполагает не только выявление общих признаков с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния, но и установление соответствующих различий между ними. Решение этой последней проблемы должно идти по двум направлениям.

     Во-первых, необходимо разграничить крайнюю необходимость с «производными» от нее обстоятельствами: физическим и психическим принуждением, обоснованным риском и исполнением приказа или распоряжения.

     Во-вторых, следует отграничить крайнюю необходимость от другого блока обстоятельств, исключающих преступность деяния: от необходимой обороны и производной от него - причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

     Целесообразность  такого разграничения, а следовательно, и правильное применение закона обусловлены социальной практикой и новыми формами преступных проявлений. Как правило, при этом возникают комплексные правовые ситуации, что особенно характерно в случаях совершения общественно опасных действий членами организованных преступных формирований.

     Следует выделять три основных критерия при определении сходства или различия всех обстоятельств, исключающих преступность деяния.

     Такими  критериями являются: 1) направленность причинения вреда - он причиняется либо источнику опасности, либо интересам третьих лиц, не имеющих отношения к опасности; 2) вынужденность причинения вреда - имеется ли возможность сохранить свое или чужое благо, не причиняя ущерба правоохраняемым интересам; 3) размер вреда - он может быть меньшим, чем предотвращенный, либо, наоборот, более значимым (или равным) по сравнению с предотвращенным.

     В зависимости от того, в какой степени  те или иные обстоятельства, исключающие преступность деяния, совпадают с перечисленными условиями, можно судить и о происхождении этих институтов.

     Проведем  разграничение между крайней  необходимостью и физическим принуждением (ч. 1 ст. 40 УК РФ).

     Физическое  принуждение - это воздействие на человеческий организм или его части, при котором ограничиваются свободные  или избирательные телодвижения. По степени ограничения закон различает два варианта. Во-первых, физическое принуждение, при котором лицо полностью лишено возможности руководить своими действиями (ч. 1 ст. 40 УК РФ). Во-вторых, воздействие, при котором человек все же сохраняет такую возможность (ч. 2 ст. 40 УК РФ).

     При первой разновидности физического  принуждения возникает абсолютная невозможность организма сопротивляться чужой воле. При этом лицо, как правило, не может исполнять возложенные на него обязанности. Например, запертые в изолированном бетонном подвале сотрудники отдела внутренних дел объективно не могут препятствовать групповому хулиганству, совершаемому на соседней улице; связанный по рукам и ногам сторож не может противодействовать ограблению магазина и т.п.

     Таким образом, в отличие от крайней необходимости, при непреодолимом физическом принуждении никакого выбора поведения не существует. Сохранять ли правоохраняемый интерес в целости, а уж тем более решать, какой из них приносить в жертву, никак не зависит от физических возможностей лица. Такая полная неспособность лица руководить своими действиями представляет собой, по существу, «крайнюю степень» крайней необходимости, что и определяет их соотношения, и различие как части и целого.