Крайняя необходимость как институт уголовного права

     В связи с этим представляется правильным мнение о том, что «отдельный, изолированно взятый, как бы выхваченный из контекста акт поведения, допускает самое различное толкование. Его внутренне содержание и подлинный смысл обычно раскрываются на основе более или менее обширного контекста жизни и деятельности человека - так же, как смысл фразы часто раскрывается из контекста речи, а не определяется однозначно лишь словарным значением составляющих ее слов».

     Конечно, элементы состава преступления с  их признаками не существуют самостоятельно. Своим взаимодействием они представляют собой единое целое - деяние, составом которого и являются. Исходя из этого, любые изменения, относящиеся к любой из составных частей, меняют свойства либо разрушают всю систему как целостность²¹.

     Поэтому, говоря, что в действиях лица, причинившего вред в условиях крайней необходимости, отсутствует, допустим, вина как обязательный признак субъективной стороны, можно одновременно утверждать, что отсутствуют и все остальные элементы состава преступления, и, соответственно, само преступление в целом.

     В юридической литературе наряду с  общественной полезностью действий при крайней необходимости выделяются и другие критерии их социальной оценки. Так, утверждается, что причинение вреда в состоянии крайней необходимости является социально целесообразным²² либо морально одобряемым²³.

     Категория общественной полезности деяния в принципе аналогична содержанию социальной целесообразности. При целесообразности действия речь идет об их осмысленности и практической направленности. Разумеется, все эти качества присущи и общественной полезности поведения. Различия в том, что целесообразность подчеркивает вынужденность (необходимость) выбора в ситуации крайней необходимости.

     В то же время, при анализе социального  характера крайней необходимости высказываются и достаточно категорические мнения. Так, утверждается, что данному институту присущ основополагающий принцип рациональной обоснованности, крайняя необходимость - это правовая оболочка идеи рациональности. Целесообразность при крайней необходимости диктует субъекту, что во время столкновения с опасностью ему следует поступать оптимально, разумно и выгодно²⁴.

     Но эта позиция весьма спорная. Понятие целесообразности - цели и соответствия действий столь динамично, противоречиво морально, подвижно, что вряд ли может являться основным критерием для всех ситуаций крайней необходимости. Целесообразность, рациональная обоснованность - категории субъективные, основанные на логике «здравого смысла», а также учете социально-экономических реалий текущего момента. По поводу соотношения целесообразности и здравого смысла В.Ф. Антонов высказывает весьма противоречивую мысль о том, что крайняя необходимость оправданна только в случае, если вред, нанесенный охраняемым законом интересам, в «содержательном плане является прецедентом прогрессивного развития общества».

     Подобное  мнение есть социально-психологическая  иллюзия, умозрительное предположение о роли крайней необходимости в жизни человеческого сообщества вообще и в предупреждении преступлений в частности. Стимулирование означает заинтересованность в совершении каких-либо действий, в нашем случае в вынужденном причинении вреда для борьбы с преступными проявлениями, причем «крайними», последними средствами.

     Как отмечают большинство исследователей, помимо общественной полезности действий при крайней необходимости они обладают еще одним критерием - юридическим, в соответствии с которым подобные действия признаются правомерными. Законодательство не дает определения правомерности, как, впрочем, не раскрывает и противоположного понятия - противоправности.

     В теории уголовного права под противоправностью  понимается формальный признак, характеризующий правовую сторону преступления. При этом всегда подчеркивается, что эти два признака преступного деяния - противоправность и общественная опасность - взаимосвязаны и едины.

     «Отрывать противоправность от общественной опасности  деяния нельзя, как нельзя отрывать форму от содержания»²⁵. Материальным содержанием противоправности является общественная опасность. Сама же общественная опасность находит юридическое, законодательное выражение в противоправности и воплощается в нормах уголовного закона.

     Однако  высказывались и иные точки зрения. Например, ситуации, когда страдает невиновный, нет основания признавать, что крайняя необходимость устраняет общественную опасность действий. С другой стороны, указывал он, не может вызвать сомнения, что состояние крайней необходимости исключает уголовную ответственность. «Отсюда необходимо сделать вывод, что состояние крайней необходимости исключает противоправность совершенных в этом состоянии действий»²⁶.

     Преступное  деяние обладает повышенной степенью общественной опасности и только поэтому запрещается уголовным законом. Общественно полезное деяние изначально не может быть противоправным. Отсутствие общественной опасности одновременно означает и отсутствие противоправности деяния. В свою очередь, правомерные действия, соответственно, не могут быть общественно опасными, они могут быть либо общественно полезными или юридически нейтральными.

     Разумеется, мы не касаемся тех случаев, когда  в обществе на протяжении некоторого времени могут существовать деяния, запрещенные уголовным законом, но чья общественная опасность в, силу изменений, произошедших в экономических и социальных отношениях, утеряна. Однако происходит это в силу того, что законодательство, объективные процессы криминализации и декриминализации всегда чуть опаздывают и не успевают за развитием общественных отношений. Норма права всегда вторична по отношению к социальному явлению, которое она регулирует.

     Естественное  право человека на предотвращение большего зла ценою причинения меньшего закреплено в конституционном положении о защите своих прав и свобод всеми способами, кроме тех, которые запрещены законом (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ). В другой статье этого высшего нормативного акта (ч. 3 ст. 55) указано, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

     В данном положении определены объекты правовой охраны, угроза опасности которым противопоставляет их правам и свободам человека и гражданина. В связи с этим перед нами возникает проблема классификации федеральных законов с целью выявления правовых предписаний, относящихся к институту крайней необходимости. Ведь уголовный закон в принципе не может полностью выразить волю законодателя и адекватно отразить все многообразие реального поведения, запретив то, что противоречит интересам общества. В этих объективно существующих социальных условиях норма уголовного закона о крайней необходимости становится межотраслевой и, следовательно, бланкетной по отношению ко всем нормативным установлениям, регулирующим возможность вынужденного причинения вреда.

       Классификацию норм других отраслей права можно провести по ряду оснований. Первый критерий - степень ограниченности объектов, которым может быть причинен вынужденный вред. Следующим основанием является степень регулирования условий причинения вреда. Третьим критерием является наличие или отсутствие в нормативно-правовом акте прямого указания на ситуацию крайней необходимости. Разумеется, в некоторых случаях отраслевые акты содержат в себе два или три выделенных нами условных критерия. Так, по первому основанию следует выделить нормы, в которых говорится об объектах правовой охраны, которым может причиняться вред при наличии опасности. Такими объектами (благами) являются неприкосновенность частной жизни, жилища, право на тайну переписки, телефонных переговоров, право владеть, пользоваться и распоряжаться транспортным средством или другим имуществом.

     Примером  подобных норм может служить п. «ж»  ст. 13 Федерального закона «Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации»²⁷, согласно которому в случаях, не терпящих отлагательства, для предотвращения преступлений допускается использование сотрудникам органов ФСБ РФ транспортных средств организаций, общественных объединений или граждан. Такие действия нарушают право собственности, но являются правомерными.

     Вынужденное причинение вреда допустимо, если лицо действовало в условиях, указанных  в Федеральном конституционном  законе «О чрезвычайном положении»:

     а) при попытке насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, захвата или присвоения власти, вооруженного мятежа, массовых беспорядках, террористических актах, блокировании или захвате особо важных объектов или отдельных местностей, подготовке и деятельности незаконных вооруженных формирований, межнациональных, межконфессиональных и региональных конфликтах, сопровождающихся насильственными действиями, создающими непосредственную угрозу жизни и безопасности граждан, нормальной деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления;

     б) при чрезвычайных ситуациях природного и техногенного характера, чрезвычайных экологических ситуациях, в том числе эпидемиях и эпизоотиях, возникших в результате аварий, опасных природных явлений, катастроф, стихийных и иных бедствий, повлекших (могущих повлечь) человеческие жертвы, нанесение ущерба здоровью людей и окружающей природной среде, значительные материальные потери и нарушение условий жизнедеятельности населения и требующих проведения масштабных аварийно-спасательных и других неотложных работ.

     В этой же статье говорится, что чрезвычайные меры применяются только при невозможности  устранить опасность иными способами. В приведенном примере наглядно изображена ситуация крайней необходимости, где имеются все требования, предъявляемые к условиям данного института - опасность, объекты защиты, которые более значимы по сравнению с объектами, которым причиняется вред, и вынужденность причинения вреда.

     В других нормативных актах сохраняется  аналогичный принцип построения правовых норм, однако источники непосредственной опасности и возникшая ситуация не описываются столь подробно. Это характерно для Федеральных законов «О милиции», «Об оперативно-розыскной деятельности»²⁸, «О защите населения и территории от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера»²⁹, «Об аварийно-спасательных службах и статусе спасателей»³⁰, «О связи»³¹, а также для Налогового кодекса РФ (ст. 111)³² и некоторых других.

     Причинение  вреда (минимального или соразмерного) допустимо и в условиях преследования лиц, подозреваемых в совершении преступлений, или для пресечения преступных деяний.

     И, наконец, причинение вреда возможно при применении оружия и специальных средств, когда подобное использование средств защиты, помимо необходимой обороны, может происходить и в ситуациях крайней необходимости. Например, для остановки транспортного средства путем его повреждения, когда водитель создает реальную опасность жизни и здоровью людей и не подчиняется неоднократным законным требованиям сотрудника милиции остановиться (Закон РФ «О милиции» ст. 15) либо с целью предотвращения побега осужденного или заключенного.

     Применение  оружия или специальных средств  возможно и в других ситуациях крайней необходимости. Например, для обезвреживания животного, непосредственно угрожающего жизни и здоровью людей, для освобождения захваченных зданий, строений, сооружений, материальных ценностей и транспортных средств.

     По  третьему основанию можно выделить группу нормативных актов, где напрямую говорится о возможности применения правовых положений о крайней необходимости (этот термин используется в тексте Закона) в случае вынужденного причинения вреда. Об этом указано в ст. 24 Федерального закона «Об оружии»³³, ст.ст. 14 и 24 Закона РФ «О милиции», в ч. 1 ст. 417 Таможенного кодекса РФ.

     Разумеется, состояния крайней необходимости  возникают и в других видах социальной практики: в медицине, природоохранной деятельности, в предпринимательстве, воинской службе и многих других³⁴. Разрешение подобных ситуаций объективно связано с причинением вреда правоохраняемым интересам и всегда требует уголовно-правовой оценки с целью отграничений преступного поведения от непреступного.

     В то же время значительное число случаев  крайней необходимости, особенно связанных  с использованием источников повышенной опасности, подпадает под действие гражданского законодательства. Статья 1067 ГК РФ под крайней необходимостью понимает причинение вреда для устранения опасности, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами.

     По  сравнению с уголовным законодательством, на первый взгляд кажется, что здесь сфера правового регулирования, с одной стороны, весьма ограничена, а с другой - абстрактна. Однако это не так. Все дело в том, что социальные акценты в этих статьях имеют принципиальное различие. Для гражданского права, которое в отличие от права уголовного допускает объективное вменение, главные вопросы связаны с возмещением вреда - кто, когда и при каких обстоятельствах это будет делать.