Шпаргалка по "Социологии в России конца XIX - начала XX вв"

Рассматривая личность в качестве истока и субъекта всех социальных изменений, Кареев, тем не менее, стремится к строгому детерминизму. Социолог фиксирует два типа социальной детерминации: 1) каузальная детерминация, или последовательность событий (причем в прагматике каузальность принимает форму психологической мотивации); 2) эволюционная детерминация, или последовательность состояний, фаз, смена социально-культурных форм. Кареев всегда отрицал наличие каких-либо законов истории, предрешающих её течение, что тем не менее, не означает отсутствия социальной детерминации. В прагматической истории действуют психологические и социологические законы, открываемые номологическими науками. Всякий факт, событие, подчеркивает Кареев, есть равнодействующая, в которой суммируется поведение индивидов, их взаимовлияние друг на друга, результат наложения множества причинных цепей. Правда, в других контекстах Кареев называет законообразной и причинную связь, хотя и с оговорками. Дело в том, что раз дана причина, то она с необходимостью приводит к результату, и в этом смысле в общественной жизни все подчинено закономерности, не исключающей, однако, случайностей.

В полном же смысле о наличии социальных законов можно говорить только в связи со сменой социальных состояний. Это эволюционные законосообразности, где В связано с А не как его следствие, но как новый вид, форма, состояние предмета, то есть имеются в виду стадии развития общества и его элементов. Путь открытия таких законов – сравнительное изучение культур. Правда, связь состояний также носит каузальный характер, что позволяет нам говорить о каузальных законах. Причем при смене состояний роль отдельной личности как бы смазывается сложением множества целей, хотя в конечном счёте и история культуры есть результат закономерно повторяющихся при сходных условиях действий людей. В различных условиях законы, каузальности по-разному комбинируются и всякий раз возникает неповторимая амальгама прагматизма и культурных форм, выражающаяся в сугубо конкретных и непредопределённых социальных результатах.

20. Социология Н. М. Коркунова.

Коркунов Николай Михайлович [14(26)04.1853—27.11(10.12). 1904] Сын Михаила Андреевича Коркунова (1806 – 1858), видного историка и археолога, академика Санкт-Петербургской Императорской академии наук.

Николай Михайлович Коркунов окончил курс на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, в 1876 г. выступил преподавателем энциклопедии права в Александровском лицее и в Санкт-Петербургском университете, с 1879 г. читал государственное право иностранных государств и основания международного права в Военно-юридической акад., в 1893 г. защитил в Юрьевском (Дерптском) университете диссертацию на степень магистра государственного и международного права, а в следующем году — на степень доктора в Санкт-Петербургском университете, куда и был назначен (в 1894 г.) ординарным профессором государственного права.

В 1893 г. назначен членом комиссии для кодификации основных законов Финляндии. Коркунов принадлежал к числу противников господствовавшей школы, выдвигавшей в праве на первый план момент воли и требовавшей строгого разграничения догматического правоведения от социологии и истории. В трудах Коркунова историко-социологический элемент играет важную роль; юридические конструкции постоянно освещаются политическими соображениями. Коркунов в своих научных трудах не был подвержен исключительному влиянию немецких авторитетов, стремясь самостоятельно применять и развивать их теории. Он внимательно относился к специфическим явлениям русского юридического и политического быта, нередко, однако, без достаточных оснований идя в разрез с общепринятыми учениями, плодом созидательной работы многих поколений.

В основу своего правопонимания Коркунов кладет йеринговскую теорию интереса, но вносит в нее существенное изменение. Право, по определению Коркунова, есть не просто защита интересов, но разграничение их. Юридические нормы разграничивают интересы различных субъектов, в отличие от норм технических, указывающих средства достижения определенной цели, и нравственных правил, дающих сравнительную оценку различных интересов одного и того же лица. Разграничение интересов, составляющее содержание правовых норм, совершается в двоякой форме: 1) путем “поделения” объекта пользования в частичное, индивидуальное обладание и 2) путем приспособления его к совместному пользованию многих. Этим обусловливается различие частного и публичного права.

В непосредственной связи  с этим воззрением, устраняющим из понятия права элемент воли, стоит своеобразное учение Коркунова о юридической природе государства и государственной власти, намеченное уже в первом издании "Лекций" и сложившееся в законченную систему в монографии "Указ и закон". Коркунов восстает против обычного понимания власти, как единой воли, господствующей над подданными государства. По его мнению, эта т.н. «волюнтарная (волюнтаристкая)» теории власти, унаследованная современной наукой от средневековой схоластики и совершенно чуждая величайшим мыслителям древности в настоящее время должна быть признана несостоятельной. Самое понятие власти вовсе не связано необходимо с понятием властвующей воли. Властвование предполагает сознание не с активной стороны, не со стороны властвующего, а с пассивной, со стороны подвластного. Государственная власть — не воля, а сила, вытекающая из осознания людьми их зависимости от государства как общественного союза, в котором принудительно устанавливается мирный порядок.

Свою точку зрения на государственную  власть Коркунов характеризует названием субъективного реализма, противополагая ее с одной стороны "наивному" объективному реализму, отожествляющему власть с личной волей властителя, с другой стороны — метафизическому объективному идеализму, признающему власть волей государства, как особого субъекта, отличного от составляющих его личностей. С точки зрения субъективного реализма, государство — не лицо, а юридическое отношение, в котором субъектами права являются все участники государственного общения, начиная с монарха и кончая последним подданным, а объектом служит государственная власть, как предмет пользования и распоряжения.

С этой конструкцией тесно  связан и взгляд автора на разделение властей. Признание государства отношением многих лиц устраняет то принципиальное возражение, которое немецкие юристы выставляют против теории Монтескье — именно, указание на несовместимость ее с единством государственной воли. При безусловном единстве власти, как силы, служащей объектом отношения, возможно разделение распоряжения властью или так наз. разделение властей. Но учение Монтескье нуждается в обобщении. Взаимное сдерживание органов власти, обеспечивающее свободу граждан, достигается не только обособлением тех или других определенных функций государственной власти (законодательства, управления и суда), но вообще "совместностью властвования" которое находит проявление в троякой форме: 1) в осуществлении одной и той же функции несколькими независимыми друг от друга органами; 2) в распределении между несколькими органами различных, но взаимно-обусловленных функций; 3) в осуществлении различных функций одним органом, но различным порядком. Возведением принципа разделения властей к более общему началу совместного властвования, по мнению Коркунова, объясняется признание за правительством самостоятельного права издавать общие юридические правила в административном порядке. Установление юридических норм в двоякой форме — законов и правительственных распоряжений (указов) — служит лишь одним из проявлений совместности властвования. Взаимное сдерживание государственных органов выражается здесь в том, что указы имеют силу только под условием непротиворечия законам. Истинная гарантия такого соотношения между указами и законами лежит не в существовании народного представительства и не в ответственности министров, а в праве суда проверять юридическую силу указов. Поэтому отделение законодательной функции от правительственной возможно и в абсолютной монархии, где оно подходит под третью форму совместного властвования. Руководясь этими положениями, К. признает существование формального различия между законодательством и верховным управлением и в нашем праве. Законом он считает веление верховной власти, состоявшееся при участии государственного совета; все остальные общие правила, исходящие от монарха, причисляются им к категории Высочайших указов, издаваемых в порядке управления.

21. Неокантианское направление в русской социологии: характерные черты, принципы подхода к изучению общества, главные представители

Одним из влиятельных  направлений философской мысли конца XIX — начала XX в. было неокантианство. Оно основывалось на философии Иммануила Канта и в то же время развивало ее в новых условиях. Появление неокантианства связано с интенсивным развитием науки, трудностями философского истолкования новейших открытий. Обратив внимание на творческую сторону познавательного процесса, неокантианцы перефразировали кантианский вопрос : как возможно наука не о законах, а об индивидуальном. Ответ на него был сформулирован в виде главного методологического принципа : индивидуальное может стать доступным пониманию только через его отношение к ценностям.

Они считали невозможным  рассматривать общественную жизнь  как естественно-натуралистический  процесс. Считали, что нет единства гуманитарного и естественнонаучного  знания, отрицали детерминизм. В связи с этим можно выделить следующие основные моменты неокантианской концепции социологии /46, с.46/:

1. Приоритет логических  основ (использование априоризма, а не наблюдения).

2. Критика понятий  и языка социологии.

3. Гносеологическое философствование.

4. Акцентирование внимания  на проблемах культуры ценностном  аспекте человеческого поведения.

 В области социальной  философии свою задачу последователи  Канта видели в том. чтобы  проанализировать сущность и  специфику наук об обществе и прежде всего «исторического метода» исследования социальных явлений.

Эта цель с наибольшей полнотой была реализована в трудах немецких мыслителей Вильгельма Виндельбанда (1848—1915) и Генриха Риккерта (1863—1936). Они поставили и по-своему решали проблему сути философии как науки и мировоззрения. Оба они подходили к философии как к многогранному явлению. Так, Виндельбанд писал, что одни философские системы базируются на строго научной системе знаний; для них «высшим понятием служит понятие науки» [1]. Другие — на откровениях, в том числе божественных, — такова религиозная философия. Третьи — на интуиции. Во всех случаях философия опирается на определенные убеждения: научные, религиозные, моральные, эстетические и т.д. Она, по словам Виндельбанда, выражает нормальное сознание людей, в котором сочетаются все эти моменты, прежде всего научные и ценностные подходы к пониманию мира и самого человека.

Суть социальной философии  неокантианцы видели в том, чтобы  исследовать методы познания и истолкования исторических событий, составляющих культурную жизнь народов разных стран и исторических эпох. «Метод есть путь, ведущий к цели», — писал Риккерт [2]. По их мнению, методы наук об обществе и его культуре существенно отличаются от методов наук о природе. Это мнение было положено ими в основу классификации наук. Решая данную проблему, они исходили из того, что науки о природе «отыскивают общие законы» развития природных явлений. Наличие же законов в развитии общества они отрицали. Отсюда задача наук об обществе сводилась к тому, чтобы понять и объяснить отдельные исторические факты, их характерные особенности.

Подчеркивая это различие наук о природе и наук об обществе, их «методологическую противоположность», Виндельбанд писал: «Одни из них  суть науки о законах, другие — науки о событиях; первые учат тому, что всегда имеет место, последние, что однажды было» [1]. В первом случае имеет место «номотетическое мышление» — обобщающее, открывающее законы природы, во втором — «мышление идеографическое», индивидуализирующее, фиксирующее особенности исторических событий, их уникальность и неповторимость. «Историк, — считал Виндельбанд, — имеет своей задачей идеально воссоздать какой-либо продукт прошлого со всеми его индивидуальными чертами». В этом смысле «задача, которую он должен выполнять по отношению к реальным фактам, сходна с задачей художника по отношению к продуктам его фантазии» [2].

Неокантианство  в России

В России неокантианство начиналось с разработки общих проблем  логики и методологии Познани  в трудах А.А. Введенского , Г.И. Челпанова и др.  Отдельную его ветвь составили социологические теории, разрабатывавшиеся специалистами в области права – Б.А. Кистяковским, П.И. Новгородцевым, В.М. Хвостовым. Иногда неокантианство условно разбивают на три группы: 

— ортодоксальное ядро (СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ГНОСЕОЛОГИЯ) — А. С. Лаппо-Данилевский, Б.А. Кистяковский;

— концепция, близкая  к философскому иррационализму (СУБЪЕКТИВНО-НОРМАТИВНАЯ) — П.И. Новгородцев, В.М. Хвостов;

— вариант “индивидуального психологизма” (ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ НЕОКАНТИАНСТВА) — Л.И. Петражицкий и его последователи.

Б.А. Кистяковский

Б.Я. Кистяковский , один из наиболее ярких представителей  школы классической русской либеральной  философии естественного права, свою идею абсолютной ценности человеческой  личности развивал путем обоснования тезиса о сущности права как средства обеспечения свободы человека.  Его отличало широкое привлечение данных истории культуры, экономики и политики при рассмотрении социальной реальности.  Главной идеей основополагающего труда Б.А. Кистяковского является автономность проявлений человеческого духа . Естественное право – свойство, прирожденное человеку.  С точки зрения естественного права необходимо подвергать критике метафизику.

Методологическая критика  позитивистских и марксистских подходов к изучению общества позволяет Б.А. Кистяковскому сформулировать три основные проблемы социального познания. Прежде всего, это проблема образования социально-научных понятий. Для начала должны быть критически проанализированы основополагающие социально-научные понятия, такие как общество, государство, право, хозяйство и т.п. Вторая основная проблема логики и методологии общественных наук заключается в вопросе о том, насколько применимо причинное объяснение к социальным явлениям, в установлении причинных соотношений, объясняющих возникновение и исчезновение тех или иных социальных явлений, в особенности же в выяснении принципиальной противоположности между установлением, с одной стороны, общих причинных соотношений, а с другой - раскрытием причинной связи в индивидуальных рядах событий. Наконец, третья социально-научная методологическая проблема заключается в определении значения норм в жизни общества, их роли в сознательном воздействии на людей и применения в познании категории долженствования.

По мнению Б.А. Кистяковского, тот кризис, который переживают социальные науки, должен быть разрешен на основе методологического и гносеологического плюрализма, который и может предоставить необходимые теоретические предпосылки в изучении социального бытия. Методологический плюрализм предполагает как использование различных методологических оснований для увеличения знания, так и отказ от универсальных концепций, т.к. то, что применимо в изучении одних социальных явлений, некорректно применять к другим.