Проблема диалога культур в современном обществе

Разумеется, любой  человек способен при необходимости  восстановить то, что есть в действительности, в том числе и англичанин несомненно видит все доступные человеческому глазу оттенки цвета (и при необходимости может обозначить либо терминами, либо описательно: dark blue [синий, темно-синий], navy blue [темно-синий], sky - blue [голубой, лазурный], pale - blue [светло-голубой]). Еще Чернышевский говаривал: если у англичан есть только одно слово cook , то это не значит, что они не отличают повара от кухарки.

Язык навязывает человеку определенное видение мира. Усваивая родной язык, англоязычный ребенок  видит два предмета: foot и leg там, где русскоязычный видит только один — ногу, но при этом говорящий по-английски не различает цветов (голубой и синий), в отличие от говорящего по-русски, и видит только blue .

Выучив иностранное  слово, человек как бы извлекает  кусочек мозаики из чужой, неизвестной  еще ему до конца картины и  пытается совместить его с имеющейся  в его сознании картиной мира, заданной ему родным языком. Именно это обстоятельство является одним из камней преткновения в обучении иностранным языкам и  составляет для многих учащихся главную (иногда непреодолимую) трудность в  процессе овладения иностранным  языком. Если бы называние предмета или явления окружающего нас мира было простым, «зеркально-мертвым», механическим, фотографическим актом, в результате которого складывалась бы не картина, а фотография мира, одинаковая у разных народов, не зависящая от их определенного бытием сознания, в этом фантастическом (не человеческом, а машинно-роботном) случае изучение иностранных языков (и перевод с языка на язык) превратилось бы в простой, механически-мнемонический процесс перехода с одного кода на другой.

Однако в действительности путь от реальности к слову (через  понятие) сложен, многопланов и зигзагообразен. Усваивая чужой, новый язык, человек  одновременно усваивает чужой, новый  мир. С новым иностранным словом учащийся как бы транспонирует в  свое сознание, в свой мир понятие  из другого мира, из другой культуры. Таким образом, изучение иностранного языка (особенно на начальном, достаточно продолжительном этапе, дальше которого, к сожалению, многие изучающие язык не продвигаются) сопровождается своеобразным раздвоением личности.

Именно эта  необходимость перестройки мышления, перекраивания собственной, привычной, родной картины мира по чужому, непривычному образцу и представляет собой  одну из главных трудностей (в том  числе и психологическую) овладения  иностранным языком, причем трудность  неявную, не лежащую на поверхности, часто вообще не осознаваемую учащимися (а иногда и учителем), что, по-видимому, и объясняет недостаток внимания к этой проблеме.

Одно и то же понятие, один и тот же кусочек реальности имеет разные формы языкового выражения в разных языках — более полные или менее полные. Слова разных языков, обозначающие одно и то же понятие, могут различаться семантической емкостью, могут покрывать разные кусочки реальности. Кусочки мозаики, представляющей картину мира, могут различаться размерами в разных языках в зависимости от объема понятийного материала, получившегося в результате отражения в мозгу человека окружающего его мира. Способы и формы отражения, так же как и формирование понятий, обусловлены, в свою очередь, спецификой социокультурных и природных особенностей жизни данного речевого коллектива. Расхождения в языковом мышлении проявляются в ощущении избыточности или недостаточности форм выражения одного и того же понятия, по сравнению с родным языком изучающего иностранный язык.

Понятие языковой и культурной картин мира играет важную роль в изучении иностранных языков. Действительно, интерференция родной культуры осложняет коммуникацию ничуть не меньше родного языка. Изучающий  иностранный язык проникает в  культуру носителей этого языка  и подвергается воздействию заложенной в нем культуры. На первичную картину  мира родного языка и родной культуры накладывается вторичная картина  мира изучаемого языка.  

Вторичная картина  мира, возникающая при изучении иностранного языка и культуры, — это не столько картина, отражаемая языком, сколько картина, создаваемая языком.

Взаимодействие  первичной и вторичной картин мира — сложный психологический  процесс, требующий определенного  отказа от собственного «я» и приспособления к другому (из «иных стран») видению  мира. Под влиянием вторичной картины  мира происходит переформирование личности. Разнообразие языков отражает разнообразие мира, новая картина высвечивает  новые грани и затеняет старые.

Становятся очевидными необходимость самого пристального изучения межъязыковых соответствий и  актуальность этой проблемы для оптимизации  межкультурного общения, а также  для совершенствования методов  преподавания иностранных языков, для  теории и практики перевода и лексикографии.

Крайним случаем  языковой недостаточности будет, по-видимому, вообще отсутствие эквивалента для  выражения того или иного понятия, часто вызванное отсутствием  и самого понятия. Сюда относится  так называемая безэквивалентная лексика, то есть слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями. Обозначаемые ими понятия или предметы мысли ( things meant ) уникальны и присущи только данному миру и, соответственно, языку.

При необходимости  язык заимствует слова для выражения  понятий, свойственных чужому языковому  мышлению, из чужой языковой среды. Если в русскоязычном мире отсутствуют  такие напитки, как виски и  эль, а в англоязычном мире нет  таких блюд, как блины и борщ, то данные понятия выражаются с помощью  слов, заимствованных из соответствующего языка. Это могут быть слова, обозначающие предметы национальной культуры ( balalaika , matryoshka , blini , vodka ; футбол, виски, эль), политические, экономические или научные термины ( Bolshevik , perestroyka , sputnik ; импичмент, лизинг, дилер; файл, компьютер, бит).

Безэквивалентная лексика, несомненно, наиболее ярко и наглядно иллюстрирует идею отражения языком действительности, однако ее удельный вес в лексическом составе языка невелик: в русском языке это 6-7%, по данным Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова 5 . Безэквивалентная лексика хорошо изучена теорией и практикой перевода и представляет собой крайний случай языковой недостаточности.

Таким образом, язык, мышление и культура взаимосвязаны  настолько тесно, что практически  составляют единое целое, состоящее  из этих трех компонентов, ни один из которых  не может функционировать (а следовательно, и существовать) без двух других. Все вместе они соотносятся с реальным миром, противостоят ему, зависят от него, отражают и одновременно формируют его.

Все попытки  разных лингвистических школ оторвать язык от реальности потерпели неудачу  по простой и очевидной причине: необходимо принимать во внимание не только языковую форму, но и содержание — таков единственно возможный  путь всестороннего исследования любого явления. Содержание, семантика, значение языковых единиц, в первую очередь  слова, — это соотнесенность некоего  звукового (или графического) комплекса  с предметом или явлением реального  мира. Языковая семантика открывает  путь из мира собственно языка в  мир реальности. Эта ниточка, связывающая  два мира, опутана культурными  представлениями о предметах  и явлениях культурного мира, свойственных данному речевому коллективу в целом  и индивидуальному носителю языка  в частности.

Глава 2. Диалог культур в современном межкультурном общении.

В последнее время (около двух десятилетий) особое внимание ученых и общественности привлекла  проблема диалога культур. Количество трудов на эту тему, и особенно конференций, симпозиумов, форумов всех видов, не поддается учету. Причины этого те же, что и общий взрыв интереса к вопросам культуры: геополитические катаклизмы, сотрясающие человечество, историко-социальные процессы, вызвавшие гигантские перемещения народов и, следовательно, культурных общностей, невиданные и неслыханные ранее возможности международного и межкультурного общения. Диалог культур — это эвфемизм, или, вернее и современнее, политкорректный вариант конфликта культур — именно эта проблема и волнует человечество. Эта проблема особенно остро стоит для многонациональных государств, а их — большинство. Во всяком случае, во всех крупных государствах планеты сосуществуют представители разных культур, и по общим и различным причинам все они сейчас проходят один и тот же процесс обострения межкультурных отношений, мелких и крупных межэтнических конфликтов.

Особенно остро  эта проблема стоит для так  называемых «малых народов» и, соответственно, «малых языков», для которых это  в прямом смысле вопрос жизни и  смерти. Интереснейшими данными располагают  ученые Института филологии Сибирского отделения РАН, изучающие языки  и культуры коренных народов Сибири. Невнимание к этим вопросам русского большинства, отсутствие диалога культур  ставят под угрозу выживание малых  народов Сибири. Таков грустный вывод  коллег из ИФЛ СО РАН. По мнению замдиректора ИФЛ по науке профессора Широбоковой, «люди, не обремененные знанием своей культуры и воспитанием в духе толерантности, не приемлют чужаков с иной внешностью, языком и обычаями. Вы наверняка встречали объявления: «Сдам квартиру русской семье», слышали презрительное обращение в адрес «нацменов».

Еще более остро  эти проблемы стоят в США. Замена «плавильного горшка» культур на «мозаику» и «салатницу» не решила противоречий американского общества — этого гигантского коктейля народов и культур. Беспорядки и  вооруженные протесты мусульман, начавшиеся во Франции в ноябре 2005 г. и охватившие большую часть Западной Европы, — явления того же порядка.

Не удивителен поэтому повышенный интерес к диалогу культур, мечта о котором представляется решением проблем межкультурной коммуникации.

Диалог культур  предполагает взаимопонимание и  взаимодействие представителей разных культур. Многие ученые предостерегают о возможности упрощенной и даже примитивной трактовки и термина, и понятия диалога культур. Е.И. Пассов вполне разумно напоминает о  том, что понимание и восприятие «чужого» — увы! — не свойственно  человеческой натуре. Его же мысль  о биологической заложенности ксенофобии представляется сомнительной, во всяком случае оптимистам вроде автора этих строк. О.В. Воробьева, ссылаясь на Тойнби, предупреждает об опасности подмены диалога культур «обменом товаров».

Нельзя не согласиться  с четким и ясным определением диалога культур, данным известным  философом, деканом философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, профессором  В.В. Мироновым в его книге «Философия и метаморфозы культуры»: «Диалог  культур — это познание иной культуры через свою, а своей через другую путем культурной интерпретации и адаптации этих культур друг к другу в условиях смыслового несовпадения большей части обеих. Главным средством этого выступает язык, знание которого является важнейшей предпосылкой понимания другой культуры. Зная иной язык, я необходимо адаптирую (перевожу) смыслы другой культуры. Сопоставляя же иную и свою культуры, я необходимым образом понимаю ценность и своеобразие собственной культуры»¹. «Диалог культур как обмен порциями информаций все время меняет положение культур по отношению друг к другу. Культура переходит от системы, прежде всего воспринимающей информацию, к системе, ее передающей. В свою очередь, воспринимающая культура проходит ряд этапов. Сначала принятые тексты «сохраняют облик «чужих», занимают «высшее ценностное место». «Чужой язык делается знаком принадлежности к «культурной элите», высшему достоинству». Так в России было с французским языком, а Средневековой Европе — с латынью. Затем происходит непосредственный процесс взаимной адаптации, в нашей терминологии — (Явственно адаптивно-адаптирующий процесс. «Умножаются переводы, переделки и адаптации. Одновременно коды, импортированные вместе с текстами, встраиваются в межкультурную сферу». 3атем происходит «переворачивание», когда вдруг начинает считаться, что данная культура проникла в истинный смысл почерпнутого из другой культуры понятия лучше, чем культурный носитель. На этом этапе часто появляются фигуры, которые ближе, как представляется, к внешней культуре, чем к своей. Наконец наступает этап полного растворения инокультурных смыслов в принимающей культуре, и она сама «становится источником потока текстов, направляемых в другие, с ее позиции периферийные, районы семиосферы». Модель, предложенная Ю.М. Лотманом, позволяет, в частности, объяснить известный феномен, когда Пушкин, которого мы все оцениваем как гения русской и мировой литературы, относительно малоизвестен за пределами нашей культуры и уж, по крайнем мере, меньше, чем Шекспир или Гете. Более того, например, Достоевский или Толстой являются фигурами более известными и признанными в качестве гениев мирового уровня. Объясняется это тем, что русская культура в период, когда творили Достоевский и Толстой, перешла от стадии принимающей к стадии транслирующей, поэтому ее ценности стали доминировать и в мировом масштабе'.

Поскольку главным  средством общения и культур, и людей, их представляющих, является язык, одним из свидетельств диалога  как взаимодействия культур оказываются  заимствования из других языков. Количество и качество заимствованных слов и  выражений позволяет судить о  масштабах диалога культур. В  настоящее время лавина (чтобы  не сказать политнекорректно — засилье) англицизмов во многих языках, и в частности в русском, приняла такие размеры, что в оборот вошел лингвистический термин агнонимы - слова, непонятные или плохо понятные своему народу. В данном случае речь, по-видимому, не может идти о диалоге, поскольку он предполагает более или менее равное участие во взаимных действиях. По моему мнению, уже ранее высказанному, диалог культур — это равноправное взаимодействие культур, основанное на взаимопонимании их представителей, Взаимопонимание во всех его аспектах — языковом, социокультурном, аксиологическом (осознание и понимание ценностей другой культуры, партнера по диалогу) и многих других — это основа и цель диалога культур.

Язык как средство общения людей и сформированная с его помощью культура данного  общества находятся в неразрывной  связи и непрерывном взаимодействии, что и определяет их развитие. 

2.2. Проблемы (экономические, политические, геополитические, религиозные) в современном межкультурном пространстве.

«Рознь языков»  ясна человечеству со времен Вавилонской  башни. Языковой барьер труден, но очевиден. Чужой язык (жаргон, диалект), как  Цербер, сторожит свое царство. Этого  сторожа нельзя обойти, подкупить, обмануть, но с ним можно подружиться: его  можно выучить. Не сразу, не так быстро, не «английский за три недели», но можно, и миллионы людей этот барьер преодолевают.

Однако знание языка  еще не гарантирует радостей общения. «Через 15 лет выучишь английский и будешь говорить сам с собой». Для того чтобы «говорить с  другими», легко и эффективно общаться, нужно преодолеть еще и барьер культурный — гораздо более грозный, опасный и трудный.

Чем же барьер культур  труднее, «хуже» барьера языков?

В отличие от языкового, он не видим и не ощущаем. Столкновение с другими, чужими культурами всегда неожиданно. Родная культура воспринимается как нечто данное, как дыхание, как единственная возможность видеть мир вокруг себя, жить по определенным, родным правилам, в соответствии с общепринятыми нормами, традициями, привычками. Осознание своей культуры как одной из многих, отдельной, особенной, приходит только при столкновении (знакомстве, взаимодействии) с иной культурой, особенно той, которая живет в иных странах, то есть иностранной.