Современная дипломатия ФРГ

     Россия. Все правительства в истории  ФРГ стремились сохранять и поддерживать хорошие отношения с Москвой [24]. Как подчеркивается в официальных заявлениях МИД ФРГ, «без России невозможно обеспечить на длительную перспективу безопасность и внешнеполитическую стабильность в Европе. Поэтому германская политика в отношении России понимается как европейская стабилизационная политика» [25].

     Кроме того, в Германии не могут не понимать, что в какой-то момент в будущем  Россия может выступить как гирька на чаше весов американской и европейской  культур, американской и европейской модели государственности, как фактор сохранения европейской идентичности.

     В целом при правительстве «красно-зеленой» коалиции двусторонние отношения развивались  позитивно. Уже первый визит нового Президента России В. Путина в Германию 15–16 июня 2000 г. ознаменовал новый этап строительства отношений «на базе общих интересов». Июньская встреча В. Путина и Г. Шредера, указывает известный немецкий кремленолог М. Момзен, стала прологом установления личной дружбы между лидерами обоих государств и благожелательного отношения ведущих немецких политиков к интересам России, адвокатом которых они все активнее стали выступать на различных международных форумах [26].

     Трагедия 11 сентября 2001 г. придала российско-германским связям новые импульсы, а последовавший 25–21 сентября визит В. Путина в Германию, который еще раз продемонстрировал солидарность России с международной антитеррористической коалицией, обострил сознание растущей взаимозависимости двух стран и усилил стремление к более тесному и всеобъемлющему сотрудничеству. Новое позиционирование Москвы, как все более открывающейся по отношению к евроатлантическим институтам, встретило принципиальную готовность ФРГ теснее интегрировать Россию в западные структуры, придав уже существующим договоренностям по этому направлению большую обязательность, и даже смягчило чеченскую тему в двустороннем диалоге. Бее это не могло не сказаться и на личных контактах руководителей обоих государств, которые развивались несколько в ином ключе, нежели в эпоху Б. Ельцина и Г. Коля, освободившись от всего нарочитого и наносного.

     После победы на парламентских выборах 2002 г. новое федеральное правительство  во главе с Г. Шредером в своей  политике по отношению к России выделило две программные цели. С одной  стороны, Германия, как член ЕС, НАТО и «большой восьмерки», стремится к расширению прочного и длительного партнерства в области безопасности между Россией и этими организациями. С другой стороны, Германия хотела бы способствовать развитию двустороннего политического, экономического и общественного диалога, чтобы сделать демократические, общественно-правовые и социальные реформы необратимыми. Для России и российско-германских отношений это может означать сохранение наработанного позитивного багажа и дальнейшее углубление двустороннего сотрудничества.

     Третий  мир. Сегодня Германия сотрудничает примерно со 120 развивающимися государствами. Главный упор при этом делается не только на борьбу с бедностью, но и  на улучшение ситуации в области  образования, развитие сельских районов, на охрану окружающей среды и ресурсов. Такого рода сотрудничество призвано оказывать содействие «самопомощи» и развитию собственной инициативы. Сотрудничество с целью развития осуществляется Германией на пяти принципах, сформулированных еще в 1991 г., а именно: уважение прав человека, участие населения в политическом процессе, гарантия правовой защищенности, создание экономического устройства, благоприятствующего развитию рыночной экономики, ориентация деятельности государства на цели развития. На основе этих критериев определяются вид и объем сотрудничества с той или иной страной. О роли политики в отношении развивающихся стран в правительстве СДПГ-«зеленых» говорит хотя бы тот факт, что федеральный министр по экономическому сотрудничеству и развитию был введен в Федеральный совет безопасности.

     «Для  германской политики предотвращение и  урегулирование вооруженных конфликтов является центральной целью. В рамках общей концепции внешней политики, политики безопасности и политики в  отношении развивающихся стран  задачей “политики развития” является содействие (путем улучшения экономических, социальных, экологических и политических условий) предотвращению и ликвидации структурных причин насильственных конфликтов в партнерских странах, с одной стороны, а также выстраиванию механизмов ненасильственного урегулирования конфликтов – с другой. Таким образом германская “политика развития” вместе с внешней политикой и политикой безопасности принадлежит к ядру мирной политики немецкого федерального правительства» [27].

     Характерно, что еще в 1997 г. ФРГ проявила активное содействие созданию по инициативе Франции «Сети по предотвращению конфликтов» с подчинением ЕС, которая избрала местом своего пребывания площади фонда «Наука и политика» в Берлине. В качестве задачи этой организации был определен анализ конфликтных потенциалов и регионов Третьего мира и снабжение необходимой информацией подразделения Европейской комиссии и Европарламента при выработке соответствующих политических решений и рекомендаций. Социал-демократы и «зеленые» сделали упор в этом контексте на поддержку миролюбивых сил внутри развивающихся стран и за рубежом, центром работы которых являются права человека и мирное урегулирование споров. Для этого министерством но экономическому сотрудничеству и развитию была разработана рамочная концепция и выделены соответствующие средства из федерального бюджета. Их объем составил в 1999 г. 5 млн. марок, в 2000 г. - 17.5 млн., а в 2001 г. - уже 19 млн. марок [28].

     28 июня 2000 г. Федеральный совет безопасности  одобрил рамочную концепцию «Предотвращение кризисов и урегулирование конфликтов», в которой федеральное правительство взяло на себя обязательство под руководством министерства иностранных дел и с привлечением других министерств и ведомств разрабатывать в каждом необходимом случае соответствующую стратегию реагирования. Однако общие формулировки и намерения, изложенные в документе оставили многие конкретные вопросы открытыми. В частности, это касалось взаимодействия между МИДом и министерством по экономическому сотрудничеству и развитию, а также роли в этом вопросе Федерального совета безопасности.

     «Красно-зеленая» коалиция отвела ООН и ее специализированным организациям особую роль в выстраивании своей политики по отношению к  развивающимся странам. При этом ею были расставлены новые акценты в реализации этой политики. Правительство Шредера/Фишера теснее увязало между собой такие проблемы, как экономический прогресс, охрана окружающей среды в мировом масштабе и борьба с бедностью. Под эти углом зрения немецкая политика «помощи развитию» стала с 1998 г. частью «глобальной структурной политики» мира, проводимой ООН. Не случайно в МИД ФРГ в 1998 г. был учрежден рабочий штаб по глобальным вопросам (отдел глобальных вопросов). С 1999 г. начал свою деятельность Форум глобальных вопросов МИД ФРГ, отвечающий за диалог в этой области правительства с обществом, экономикой и наукой.

     «Красно-зеленая» коалиция, выступая за масштабное списание долгов развивающимся странам, берет  в этой области инициативу на себя, как показали результаты встречи  «восьмерки» в Кёльне в 1999 г. Г. Шредер лично выступил с предложением списать долги на сумму в 14 млрд. долл. с наиболее задолжавших стран, таких как Уганда, Мозамбик, Боливия, Мавритания и Танзания.

     23 июня 2000 г. между 71 страной Африки, Карибского региона, Тихоокеанского бассейна и ЕС сроком на 20 лет был подписан «Договор о партнерстве», который заменил истекшее в феврале 2000 г. Четвертое ломейское соглашение. Для финансирования договора Евросоюз предоставил «пакет помощи» размером в 13,5 млрд. евро. В кооперации с другими постиндустриальными странами был начат процесс списания долгов беднейшим странам на сумму в 70 млрд. долл. При этом он был взаимоувязан с борьбой с бедностью и строительством в этих странах гражданского общества.

     Вместе  с тем расходы на сотрудничество с развивающимися странами при правительстве Шрёдера/Фишера сократились в 2003 г. примерно до 0,21% ВВП и имеют тенденцию к дальнейшему сокращению [29]. Фактически они составили менее одной трети от рекомендованных Организацией экономического сотрудничества и развития 0,7% ВВП. Основной упор при этом делался на финансирование образования и подготовки кадров, борьбы с бедностью, охраны окружающей среды и сохранения природных ресурсов. Выбор получателей помощи определялся в значительной мере критериями политической стабильности и, естественно, экономическими интересами Федеративной Республики, Параллельно ФРГ сокращает число стран, с которыми имеет кооперационные связи. Цель — повышение эффективности экономической помощи. Их число снизилось в последнее время со 118 до 70.

     В целом итоги деятельности правительства  ФРГ в этой области в начале третьего тысячелетия выглядели  внушительными, но не достаточными. Продекларировав  желание реформировать и поднять  на новый уровень политику по отношению  к развивающимся странам, переведя ее в русло «глобальной структурной политики», считает немецкий политолог И.Бетц, «красно-зеленая» коалиция попыталась перенести социал-демократический общественный проект на международный уровень и реализовать методы управления мировым рынком в социальном и экологическом смысле при масштабном участии гражданского общества [30]. Однако при недостаточных материальных ресурсах и расплывчатых представлениях авторов «новой помощи развитию» до сих пор неясно, как конкретно эта помощь будет организовываться и координироваться при таком большом числе участников данного проекта, его многоуровности и вхождении зачастую в противоречие глобальных задач и национальных целей ФРГ. 

     *** 

     Несмотря  на серьезные структурные изменения  в мировом раскладе сил, в немецкой внешней политике на рубеже веков наряду с некоторыми коррективами наблюдается устойчивая тенденция, сложившаяся на протяжении многих десятилетий. Германия стала после объединения «центральной европейской державой», но продолжает следовать курсом преемственности. Как объяснить этот феномен? Является ли он результатом уроков истории, как неоднократно подчеркивал канцлер Г. Шредер? «Поскольку германский суверенитет долгие годы был ограничен, − говорил он, − эту политику "собственного просвещенного интереса" Федеративная Республика, возможно, лучше выучила и лучше должна была учить, чем какая бы то ни было другая страна». Министр иностранных дел ФРГ И. Фишер также указывал на то, что уроки истории и сила традиции, преемственности важнее для германской внешней политики, нежели происходящие перемены. Или причина заключается в том, что Германия опасается, как бы некоторые из ее партнеров не мобилизовали противодействующие силы, если будут воспринимать германский фактор в Европе как излишне доминирующий, играй она сознательно роль «центральноевропейской державы»?

     Очевидно, что в германской внешней политике периода Боннской и Берлинской республики существуют константы, которые, как  и отдельные положения Основного  закона ФРГ, не подлежат изменению, если не изменятся все внутриполитические основы жизни современной Германии. Эти константы укладываются в характеристику так называемой евроатлантической цивилизации, определение которой было дано еще в XVIII в. Но многополярный мир уже эволюционировал в сторону однополярности. Любопытные перспективы рисует в этой связи один из ведущих специалистов в области международных отношений и внешней политики ФРГ К. Хакке [31]. Нравится нам это или нет, но не учитывать их при формулировании внешней политики России в XXI в. было бы, по меньшей мере, контрпродуктивно. Устойчивые реалии на обозримое будущее включат в себя:

     - демократию как фундамент евроатлантической  цивилизации;

     - отсутствие видимой угрозы со  стороны какой-либо великой державы  или в результате противостояния мировых держав;

     - необходимость со стороны Европы  найти новый баланс между нацией, интеграцией и расширением на  восток;

     - существование объединенной Германии  и интеграция восточных немцев  в атлантический мир;

     - взрывоподобный рост внутриполитических проблем демократических режимов в геополитическом окружении Атлантики, что требует совместного их решения, а именно в тесном взаимодействии с США;

     - констатацию факта, что перспективы  расширения мировой ответственности  Европы просматриваются только  в союзе с США;

     - роль США как «мягкого гегемона»  атлантического мира, который мог  бы указывать ему перспективы  развития и давать импульсы  для принятия политических решений;

     - возможность создания некоей  директории с участием четырех  великих держав – США, Англии, Франции и Германии, которая могла бы эффективно руководить деятельностью институтов ЕС там, где речь идет о принятии решений большинством голосов.

     Германия  будет до тех пор дееспособна, считает М. Штюрмер, пока с Францией она будет поддерживать сотрудничество, а с морскими державами Атлантики сохранять стратегический альянс. Нынешний угрожающий дрейф Западной Европы и Северной Америки в противоположные стороны достаточно опасен. Если к этому прибавятся немецкая неуверенность, будь то ностальгия по «срединному положению» или воображаемый мир под лозунгом: «ничего кроме гражданской (невоенной) державы!», то страна может в скором времени очутиться там, где у нее нет ни будущего, ни безопасности, ни интересов, а именно – между Востоком и Западом [32],

     Политолог Л. Кюнхардт указывает на то, что Федеративная Республика Германия остается «внешнеполитическим государством», даже если изменились рамочные условия. Она экзистенциально зависима от внешних факторов и отношений [33]. Внутриполитического, ориентированного на государственное благополучие менталитета недостаточно, чтобы справиться с вытекающими из этого последствиями. Внешнеполитические диспозиции были ключевыми моментами для обоих германских государств во времена раздела, они остались определяющими и для объединенной Германии.