Ответы по мировой политике

  Политический  глобализм во многом питается представлениями  идеологического, опираясь на интересы и возможности государств и группировок, более других выигрывающих от современных процессов глобализации, прежде всего в финансово-экономической их части. Такой глобализм отражает интересы США, современного капитализма. Выгодные Западу проявления, тенденции глобализации представляются как универсальный мировой процесс, неотвратимость коего не должна вызывать возражений. По сути политический глобализм - выражение и оформление новейшей волны капиталистической колонизации (более ранними волнами стали гео-графическая экспансия капитализма - классический колониализм; и неоколониализм 1950-1970-х годов как завершение формирования мирового капиталистического хозяйства).

  Научное понимание глобализации должно, видимо, исходить из осознания общности и  различий группы явлений (и соответствующего им понятийного ряда), непосредственно смежных глобализации. Таким понятийным рядом является "интернационализация - регионализация - единый и целостный мир - глобализация". Явления, отраженные перечисленными понятиями, объединены тем, что все они суть выход множества ранее внутристрановых процессов за пределы границ отдельно взятого государства. Различия же - в условиях и времени возникновения соответствующих явлений, в их сущности, конкретных и социально-исторических функциях, в наборе субъектов процессов, в масштабах, глубине и интенсивности явлений, а также в их непосредственных и долговременных итогах и последствиях. В рамках данного выступления нет возможности подробно остановиться на всех перечисленных параметрах, поэтому обрисую лишь контуры названного понятийного ряда и вошедших в него категорий.

  Впервые в истории нынешний и еще более  будущий миропорядок должен будет  решать не только вопросы войны и мира, распределения власти и влияния, но обеспечивать надежность жизнеобеспечения техносферы. Такое обеспечение может принять форму главным образом силового утверждения эгоистических интересов самой техносферы, ее ведущих участников (прежде всего США); но может и строиться на согласованной международной основе, на балансе интересов многих или большинства субъектов международных отношений. Эффект каждой из этих двух схем для качества мирового развития может оказаться принципиально разным, особенно на долговременных и исторически временных горизонтах развития. Международно-политические формы первой из этих схем соответствовали бы принятому в политологии определению авторитарной политической системы; второй - системы демократической. Вышеописанная система функциональных кругов жизнеобеспечения техно-сферы носит отчетливо выраженный иерархический характер и в этом смысле объективно подкрепляет и питает авторитарное начало в системе международных и межгосударственных отношений. Само по себе это просто одно из свойств техно-сферы как явления. Однако в случае эволюции техносферы по линии усиления представленных в ней эгоистических интересов такая схема отношений техносферы с внешним для нее миром может стать основой для попыток внедрения элементов тоталитаризма в международные и межгосударственные отношения. С другой стороны, экономика и рынок (в широком смысле этих понятий) требуют сочетания авторитарного и демократического начал. Такое сочетание становится императивным, если допустить, что в искусственную среду обитания и жизнедеятельности человека должна быть превращена по существу вся Планета.

  Разрушая  природу и вычерпывая невозобновляемые естественные ресурсы, технологии и  промышленность современного мира остаются и единственной надеждой на то, что людям удастся развернуть свою деятельность к сохранению и умножению несущей способности Земли. Без высокоразвитых науки, технологий, без капиталовложений и способной обеспечить все это экономики невозможно даже подойти к постановке подобных задач. Но объективно невозможно и вернуться в масштабах человечества к той природе, какая существовала даже в наиболее развитых странах еще на рубеже XIX-XX вв. В перспективе встает задача замещения уже не справляющихся с антропогенными нагрузками естественных природных процессов новыми, в которых восстановительный потенциал задавался бы и управлялся человеком. В более отдаленной перспективе задача еще сложнее: поиск путей, способов и средств уменьшения зависимости мировой цивилизации от невозобновимых ресурсов Планеты.

  Направленный  против техносферы "луддизм" любого рода лишь увеличивал бы вероятность  и масштабы потенциальной катастрофы, тяжесть ее последствий и трудности их преодоления (или перечеркивал бы саму возможность последнего).

  Наличие техносферы в корне меняет всю картину традиционных международных отношений и перспективы их эволюции. Качественный разрыв в уровнях развития между странами-участницами техносферы и государствами, принадлежащими к внешним кругам ее функционального обеспечения, оставляет последним (особенно находящимся в наиболее отстоящих от техносферы кругах) очень мало шансов отстаивать свои интересы в прямых силовых противоборствах с техносферой. Взаимная противоречивость интересов лежащих вне техносферы стран делает малореальными их согласованные кампании и акции против техносферы в целом. Нарушение техносферы создавало бы серьезнейшие проблемы, а ее разрушение от-брасывало бы мировое развитие далеко назад.

   14. Фрагментация

  Мы  предполагаем, что сейчас имеет место  все более заметный и все более важный процесс формирования новых районов (проторайонов или даже потенциально проторегионов) или фрагментации и частичной эрозии существующих регионов — но еще не их размывания как целых.

  В чем же состоит новый наблюдаемый  процесс? На территориях разных уровней, от страны до городских кварталов (даже домов и квартир согласно) появляются и быстро расширяются слабо внутренне дифференцированные и почти не структурированные, но ярко контрастирующие с окружением "пятна" (квазиоднородные районы). Дадим перечень примеров:

  Повсеместный (но внутренне гетерогенный) постсоветский  дачный бум: "дачи" клочкообразно  заполняют пригородные территории вокруг большинства городов (всех нами виденных [9]). Дачные массивы соседствуют с любыми видами угодий и занимают их фрагменты;

  Крупные части пятна больших городов, несовпадающие с их административными районами или морфологическими частями;

  Отдельные небольшие города и их части, селитебно-промышленные комплексы, переживающие выраженный и  видимый подъем на фоне упадка и разрухи соседей;

  Новые "джентрифицированные" кварталы во многих городах (почти всех виденных) размещаются без видимой закономерности и нигде не заполняют сплошь морфологических элементов городов (когда же они заполняют некую морфологическую зону сплошь, то далеко выходят за ее рамки (напр. центр Москвы в пределах Китай-города);

  Новые и преобразованные улицы, кварталы, группы домов сельских поселений  и старых капитальных дачных поселков-поселений;

  Новые здания-комплексы и просто новые  здания с землевладениями в городской и сельской местности.

  Новое явление — отнюдь не поляризация , для которой характерны а) охват  всей территории, б) противоположные  состояния или направления изменения  позиционно и функционально противоположных  полюсов территории, в) взаимодействие полюсов, г) спектр промежуточных зон между полюсами. В данном же случае имеет место а) фрагментаризация, выделение новых районов-"пятен", охватывающих часть территории; б) пятна не противостоят иной территории, не есть полюсы, в) между ними и "фоном" нет взаимодействий и г) нет промежуточных зон.

  Основания выдвинуть предположение . 1) Многочисленные полевые исследования и наблюдения автора и его коллег по предмету и по реальности, а также сообщения  экспертов из ряда регионов. 2) Остальная  пространственная (и иная) независимо фиксируемая событийность никак не противоречит высказанному предположению. Аналогичная фрагментаризация и мозаизация имеет место — по сообщениям заслуживающих доверия экспертов — в фазовых пространствах, напр. в сфере крупного бизнеса и государственного управления. 3) Чрезвычайно многочисленные — хотя и фрагментарные и (обычно) тенденциозные — сообщения в средствах массовой информации, в том числе местных, про "экономический позитив", почти всегда указывают на неожиданность точек роста, их разрозненность и огромный контраст с ближним окружением при взаимном безразличии. Наконец, наблюдаемый процесс укладывается в закономерность смены типов/этапов регионализации и может быть представлен как третий этап, снимающий в гегелевском смысле противоречия первого и второго этапа регионализации.

  Возможности подтверждения предположения . Выдвинутое предположение может быть подтверждено массированными полевыми исследования с густыми сетями маршрутов вместе со свежими материалами аэрофото- и космической съемки; сплошным и выборочным крупномасштабным картированием культурного ландшафта на указанной основе; результатами интервью с экспертами из репрезентативно отобранной совокупности мест на больших территориях. Опровергнуть данное предположение можно ровно теми же способами; очевидно, что любая статистика здесь просто бессмысленна из-за ее крайней ненадежности и насыщенности систематическими погрешностями; статистика работает с уже выделенными районами, — а мы указываем на новые…

  Осторожная  гипотеза об основаниях процесса . Необходимо отметить, что отмеченный процесс совпал по времени с экономическим ростом, который с географической точки зрения означает возможность появления новых (обновленных) территориальных фрагментов. В условиях исключительно кризиса и стагнации такие выделяющиеся фрагменты специфичны только более выраженным проявлением упадка и натурализации ландшафта. Эти соответствия существенны, поскольку в хозяйственном смысле наблюдаемый процесс состоит уже не в площадном инвестировании в широком смысле, а в ландшафтном — появлении трансформированных территориальных фрагментов ландшафта, потребовавших прямых затрат финансовых и материальных ресурсов.

  Общее представление о новом процессе относительно регионализма и регионализации дает приводимая ниже текстовая таблица.

  В чем смысл процесса? Если указанный  процесс действительно имеет  место, то он оказывается индикатором (и потенциально заметным символом, что очень важно) преодоления критической массы структурной инерции советского пространства. Новые процессы уже не укладываются в существующие, хотя все еще и очень сильные и детальные структурные рамки, а начинают понемногу самостоятельно если не структурировать пространство, то размещаться в нем. Тогда мы имеем ситуацию, которая когда-то предсказывалась нами (хотя и думалось, что она начнется существенно раньше) — появление и проявление новых структур пространства, независимых от его регионально-институциональной структуры [4]. Может быть, — выскажемся одновременно осторожно и дерзко — именно в рамках этого процесса и образуются те территориальные общности, которые при своей консолидации и структуризации и проявят (новый) регионализм.

   15. Мир-системный анализ (И. Валлерстайн)

  Идеи  И. Валлерстайна были первоначально  изложены в ряде статей. Широко известны они стали после выхода в свет в 1974 г. его книги «Современный мир-система I. Капиталистическое земледелие и возникновение европейского мира-экономики в шестнадцатом веке». За первым томом последовали еще два (II. 1980; III. 1989) и множество других работ. Именно в них его метод обрел название мир-системного подхода (перспективы), или мир-системного анализа.

  В отличие от А.Г. Франка и Ф. Броделя  И. Валлерстайн ставит самые общие  вопросы методологии исторического  исследования. Он подвергает критике подход к истории, который именует девелопменталистским (от англ. development— развитие). Согласно этому взгляду, мир состоит из множества «обществ». Называют эти образования по разному: «государства», «нации», «народы», но всегда имеют в виду какие-то «политико-культурные единицы». Понятие «индивидуального общества» выступает как «базисная единица анализа». Одни считают, что такие общества развиваются одинаково, другие полагают, что каждое идет своим собственным историческим путем.

  После Второй мировой войны утвердилась перспектива, которую можно назвать девелопментализмом. Она состоит в том, что все общества вовлечены в развитие, причем прогрессивное. Все они развиваются параллельными путями и все они в одинаковой степени способны добиться желаемых результатов.

  Одна  из этих версий — либеральная, наиболее ярко представленная работой У. Ростоу «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест». «Ростоу, — пишет И. Валлерстайн, — рассматривает процесс изменения как серию стадий, через которые должна пройти каждая национальная единица. Это стадии, через которые, как полагает Ростоу, прошла Великобритания. А Великобритания представляет решающий пример, ибо она есть первое государство, которое вступило на революционный путь, ведущий к современному индустриальному миру. Отсюда следовало заключение, что этот путь представляет собой модель, которая должна быть скопирована другими государствами. Оставалось только анализировать, как происходит движение с одной стадии на другую, выяснять, почему некоторые нации движутся медленнее, чем другие, и предписывать (как врачи), что нация должна сделать, чтобы ускорить процесс «роста».[216]

  Другая  версия — марксистская. «В социалистическом мире в этот период, -продолжает И. Валлерстайн, — не появилось книги, равной работе Ростоу. Вместо нее существовала устаревшая схема эволюционного марксизма, которая тоже выставляла жесткие стадии, через которые каждое государство или географическая общность должна пройти. Различия лишь в том, что эти стадии покрывали длительное историческое время, а страной-моделью был СССР. Эти стадии известны как рабство-феодализм-капитализм-социализм. Абсурдность этой жесткой схемы, которая идет от 30-х годов, и ее полную неприменимость на национальном уровне недавно хорошо показал индийский марксистский интеллектуал Ирфан Хабиб, который показал не только огромную значимость понятия «азиатского способа производства», но и нелогичность настаивания на том, что различные исторические способы извлечения излишка (прибавочного продукта — Ю.С.) необходимо должны иметь место во всех странах и следовать в специфическом порядке».[217]