Природа политической власти

нейтрализовать дезинтеграционные  процессы в Российской Федерации.

    Стремясь  противодействовать центробежным  тенденциям,  Президент  РФ

сформировал Совет  глав республик. Одновременно он не исключил возможность

передать республикам  прав, может быть, даже больше,  чем  в  Федеративном

Договоре,   в   процессе   подготовки   проекта   новой   общефедеральной

Конституции.  Однако  это  предложение,  нарушая  хрупкий  паритет  между

республиками,  краями  и  областями,  в  полной  мере  не  способствовало

обеспечению гарантий территориальной целостности Российской  Федерации  и

подавлению тенденций  конфедерализации страны. В конце октября 1992  г.,

(после  начала   столкновений   между   осетинами   и   ингушами)   глава

исполнительной  власти   Российской   Федерации   впервые   не   исключил

использование силовых  методов  для  защиты  территориальной  целостности

страны и государственных  интересов, а также возможность  введения  прямого

президентского правления.

    В начале ноября 1992 г., два политических  решения  (в  Москве  —  о

введении режима чрезвычайного положения в двух  республиках Северного

Кавказа — Северной Осетии и Ингушетии; и в Казани  —  о  принятии  новой

республиканской   Конституции)   превратили   вопрос   о   единстве    и

территориальной целостности  РФ в краеугольный камень политической  жизни

страны.  Так,  рабочее  совещание  с  участием   председателей   четырех

Верховных Советов  и десяти областных Советов ассоциации «Большая Волга»,

проходившее в Самаре в конце октября, выказало озабоченность ущемлением

центральной властью  интересов республик и регионов,  защищенных  недавно

заключенным  Федеративным  Договором.  Стало  очевидным,  что  источники

центробежных тенденций  коренятся не столько в  национальных,  сколько  в

региональных особенностях российской жизни и в отсутствии  разделения

прав и компетенций  между центральной и  местной  политическими  элитами,

между центром и  периферией.

    События  на Северном Кавказе и в   Татарстане  показали,  что   местные

политические элиты  готовы  использовать  военный  (Ингушетия)  и  мирный

(Татарстан)   способы   разрешения   проблемы   суверенизации   «своего»

государства и определения  его границ. И хотя  в  Конституции  Татарстана

принят  принцип  ассоциированного  членства  республики   в   Российской

Федерации, к этому  времени по-прежнему не был решен  вопрос,  который  во

многом провоцировал столкновение центра и регионов,—  создаются ли  новые

суверенные  республики   на   территории   Российской   Федерации,   что

предполагает участие  сторон  в  переговорном  процессе  для  определения

пределов  и  порядка  перераспределения,  взаимных   прав,   функций   и

компетенции, или же они возрождаются, восстанавливая  разорванные  ранее

исторические традиции местной государственности, и вся  полнота  функций,

компетенции и прав является естественной принадлежностью  реанимируемого

государства независимо от мнения центральной власти. В  последнем  случае

велика  вероятность,  если  не  неизбежность,  роста  националистических

настроений,  постоянного  подчеркивания  в  государственной   пропаганде

приоритета титульной  нации и т.п.

     Опасения  за территориальную  целостность   России  снизили  какое-то

время накал политической борьбы и уменьшили давление на Президента РФ  и

структуры исполнительной власти  со  стороны  как  непримиримой,  так  и

конструктивной оппозиции. Федеральный центр, стремясь «обойти»  проблему

неравноправия республик  и регионов в системе государственного управления

России, выдвинул предложение, высказанное тогдашним первым  заместителем

Председателя  Совета  Министров  В.  Шумейко,  —  создать  5—10  крупных

региональных объединений, своеобразных центров по проведению  социально-

экономических преобразований, ибо для всей страны не может  быть  единой

модели реформ.

    Но, как  и следовало ожидать, политическая  элита  собственно  русских

краев и областей не согласилась с приниженным, «усеченным»  статусом этих

территорий и в  ноябре начала открытую борьбу  за  равноправие  субъектов

Федерации. В ряде краев,  в  частности  в  Ставрополье,  было  высказано

пожелание добиться предоставления крае вой администрации прав республик,

входящих в РФ, по меньшей мере, в решении вопросов, имеющих региональное

значение.  Главы  53  российских  регионов  создали  организацию   «Союз

губернаторов»,  чтобы  посредством   этой   представительной   структуры

оказывать влияние  на центральные органы власти. 24 ноября  Президент  РФ

принял решение,  с  которым  согласились  члены  Союза  губернаторов,  о

включении руководителя этого Союза в Совет глав республик.

    Эти шаги  политической элиты российских  краев  и  областей  серьезно

сузили поле маневра  центральной федеральной власти.  Они  нейтрализовали

идею  тогдашнего  государственного  секретаря  при  Президенте   РФ   Г.

Бурбулиса  о  создании  «асимметричной  федерации»,  в  соответствии,  с

которой ее различные  субъекты будут в  разной  форме  осуществлять  свои

полномочия.  Во  время  ноябрьско-декабрьского   VII   съезда   народных

депутатов России влиятельный глава администрации Иркутской области К.

Ножиков заявил, что  «никогда территории краев и областей  не  согласятся

со своей ущербностью  в области политики и экономики».[67]

    Можно сказать,  что  к  концу  1992  г.  в  центральном  федеральном

руководстве обозначились два подхода  в  отношениях  с  республиканскими

властями. На  Северном  Кавказе  центр  пользовался  поддержкой  местных

политических элит, согласных  с  существующим  государственным  статусом

северокавказских  республик, которые одновременно рассчитывали на силовую

поддержку со стороны  российского руководства, чтобы  избежать  эскалации

внутриполитической  напряженности. В то же  время  Москва  «не  замечала»

шаги республик  Поволжья, Урала и Сибири, направленные  на  изменение  их

статуса,    включая    оспаривание     существующих     внутрироссийских

административных  границ.

    К осени  1993 г. дезинтеграционные тенденции  зашли  так  далеко,  что

федеральная исполнительная  власть,  по-видимому,  решила,  что  для  их

обуздания, как и  для  усмирения  «непослушного»  Верховного  Совета  РФ,

требуются методы шоковой  терапии. И в сентябре—октябре 1993 г. они  были

продемонстрированы.  Подтверждением  того,  что  на  передний   план   в

федеральной  политической   элите   вышли   приверженцы   унитаристского

устройства  России  явилась  не  только  принятая  в декабре   1993   г

Конституция,  обеспечившая  сверхконцентрацию   прав   в   руках   главы

государства, но и  указ Б. Ельцина о том, что глав администраций в  краях

и областях теперь не будут избирать в ходе выборов, их будет назначать и

увольнять лично Президент  РФ. 

    Стремление  создать  жестко  иерархичную   вертикаль   исполнительной

власти  и  таким  образом  скрепить  государственную  машину  Российской

Федерации,  как   и   следовало,   ожидать,   столкнуло   Президента   и

правительство со многими  проблемами.

    Одним из  факторов  упрочнения  государственной   структуры  является

усиление влияния  государства  на  процессы,  происходящие  в  экономике.

Однако  это  положение  вступает  в  противоречие   с   той   концепцией

экономических  преобразований,  которую,  начиная с января   1992   г.

поддерживал Б. Ельцин и выразителем которой был Е. Гайдар.  Не  случайно

последний был «вытеснен» из кресла вице-премьера уже в начале 1994 г.

    Силовое    устранение    высшего    федерального     законодательно-

представительного органа, правовое давление и  экономические  санкции  в

отношении  тех субъектов федерации,   которые   продолжали   проводить

политику, отличную от центральной, не смогли нейтрализовать центробежные

процессы.   Большинство   республиканско-региональных   политических   и

административно-хозяйственных  элит  выдвинули  на  первый  план  защиту

интересов своих территорий. В частности, в  некоторых  республиках  были

приняты решения о  введении  института  президентства,  чтобы,  исключив

возможность появления  «наместника» Москвы, упрочить суверенитет  субъекта

Федерации.

    Как и  следовало ожидать,  резонно   отмечает  К.  Гаджиев  социально-

экономические и политические противоречия, существовавшие  в  российском

обществе до сентябрьско-октябрьских событий в Москве, не были уничтожены

ни кровавым подавлением  сопротивления депутатов высшего  законодательно-

представительного органа страны, ни декабрьским голосованием по  проекту

Конституции России и  выборами в Федеральное Собрание. Они не  только  не

были загнаны внутрь общества, но их даже не удалось оттеснить  на обочину

политической жизни.[68]

    Не  было  также   остановлено   углубление   структурного   кризиса,

переживаемого страной. В настоящее время одной из форм его проявления на

уровне федеральной  власти является рост нестабильности в государственной

структуре Российской Федерации.

    Во-первых,  усилились  напряженность   и  противоречия  между  главой

государства, его  аппаратом  и  структурами  российского  правительства.

Последнее в это  же время лишается все большего числа  рычагов воздействия

на ситуацию в республиках  и регионах. Уровень цен в стране на продукцию,

которая  ранее позволяла   федеральному   руководству   концентрировать

финансовые  ресурсы  для  последующего   перераспределения,   постепенно

приближается к  мировым. В результате у федерального премьера и министров

остается все меньше возможностей сохранять центральный  административно-

распределительный  механизм,  являвшийся  стержнем  «жестко-иерархичной»

структуры государственной  машины.

    Во-вторых, стало неспокойно и а администрации  Президента. Там  также

отсутствует единство мнений по многим проблемам развития государства.  В

связи  со  сверхконцентрацией  полномочий  в руках   Б.   Ельцина   эти

противоречия проявляются  в  борьбе  за  каждодневный  личный  контакт  с