Социальная философия

Но противоположность между  городом и деревней вырастает  не только из причин технологического плана. На эту, можно сказать, технологическую  канву накладывается воздействие, идущее от экономических способов производства, для которых характерно разделение общества на классы. При таком наложении неравномерность развития города и деревни превращается в противоположность, то есть в межпоселенческие отношения подчинения и эксплуатации. Это, разумеется, не означает, что все горожане эксплуатируют всех селян или наоборот: эксплуататором выступает тот класс, который господствует в городе или деревне экономически и политически. Так, при феодализме город подчинен господствующему в деревне классу, который сдерживает развитие ремесленного производства, регламентирует торговлю, ущемляет политические права города и горожан. В дальнейшем гегемония в этом отношении переходит к буржуазии, и город и деревня как бы меняется местами. Именно тогда начинается массовое изгнание крестьян с земли, появляются пресловутые "ножницы" между ценами на сельскохозяйственную продукцию и ценами на промышленные изделия и т.д. Хотя дискриминация деревни с веками смягчалась, но она не исчезла и сегодня. Отсюда популярность (и не только в нашей стране) лозунга "Вернуть долги деревне!" [1].

1 См. Сен-Марк Ф. Социализация  природы. М., 1977. С. 111 - 124.

Феномен противоположности между  городом и деревней имеет и  международный аспект, ибо продолжает существовать деление планетарного пространства на "мировой город" (условно: Север) и "мировую деревню" (условно: Юг). Пока эта противоположность сохраняется, международные отношения чреваты новыми катастрофами.

Вся история цивилизации в интересующем нас сейчас аспекте может быть представлена как история урбанизации (от лат. urbanus - городской), то есть как процесс возрастания роли городов, поглощения ими все большей доли народонаселения, приобщения даже тех, кто остается жить в деревне, к материальным и духовным приобретениям городской культуры.

Если учесть то, о чем говорилось выше, объективная и субъективная подоплека процесса урбанизации  становится легко объяснимой. С одной  стороны, стремительный рост индустрии, который до самого последнего времени  рассматривался как беспредельный  по своим возможностям, с необходимостью поощрял миграцию в уже существующие города и в массовом масштабе превращал в крупные промышленные центры ранее безвестные села. С другой же стороны, действовал закон социального сравнения, причем селян привлекает в городе не какое-то одно из его реальных преимуществ, но превосходство города как среды обитания в целом. Бегством в город многие из них пытались спастись от "идиотизма деревенской жизни".

Однако урбанизация постепенно высвечивала и растущий "идиотизм городской жизни": превышающее всякие нормы загрязнение воздуха и воды; сведение к минимуму "зеленого пространства"; превращение населения города по мере роста его численности и концентрированности в "толпу одиноких" в отличие от характерных для деревни тесных эмоционально-положительных связей между односельчанами; взлет нервно-психических и сердечно-сосудистых заболеваний в связи со сверхнапряженным городским темпом жизни, шумовыми помехами, отключенностью от физического труда и малоподвижностью. В связи с этим сегодня во многом справедливо говорят, что апогей городской цивилизации уже позади и наступил кризис города как традиционной формы поселения.

Но что это означает? И прежде всего: означает ли это, что процесс  урбанизации однозначно сменится противоположным  ему по направленности процессом  рурализации (от лат. rural - сельский, деревенский)?

Конечно, речь не может идти о рурализации в полном смысле слова. Во-первых, подобная рурализация означала бы свертывание большинства индустриальных отраслей и возвращение массы трудоспособного населения к сельскохозяйственному труду, что вряд ли реально и прогрессивно. Во-вторых, подобная рурализация перечеркнула бы все то позитивное, что нес и несет в себе город.

Данный вопрос не может решаться по принципу "или-или": или урбанизация  или рурализация. Если в процессы, как это не раз было в прошлой истории человечества, не вмешается политический и экономический субъективизм, результатом их явится синтез всего позитивного, что заложено в каждом из типов поселения. Уже сейчас, хотя синтез этот осязается только в зародыше, можно обнаружить его основные направления и тенденции: а) использование рекреационных возможностей сельской местности для краткосрочного (ночного и в конце недели) и долгосрочного (во время отпуска) отдыха горожан и их лечения; б) подключение горожан к сельскохозяйственному труду на собственных земельных участках, дачах; в) перенос из города многих учебных заведений; г) дальнейшая урбанизация - в оптимальном варианте - хозяйственной деятельности и социальной инфраструктуры в сохраняющихся сельских поселениях.

4. Классы  и классовые отношения

Учение об общественных классах  возникло еще в домарксовский период. В письме к К. Вейдемейеру от 5 марта 1852 года К.

Маркс отмечал: "...что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов  в современном обществе, ни та, что  я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты - экономическую  анатомию классов" [1].

1 Маркс К., Энгельс Ф.  Соч. Т. 28. С. 427

Однако все домарксовские концепции классов страдали либо метафизичностью, отсутствием исторического подхода, и тогда классы превращались в вечную категорию, в естественный и непреходящий признак общества (у классиков английской политэкономии), либо идеализмом, неспособностью увидеть экономическую сущность классов (у французских историков). Сопоставляя свои взгляды с воззрениями предшественников, Маркс писал в упомянутом письме к Вейдемейеру: "То, что я сделал нового, состояло в доказательстве... что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства" [2].

2 Там же.

Выяснилось, что классы не всегда существовали и не всегда будут существовать, что они связаны только с теми экономическими способами производства, которые основаны на частной собственности. С таким подходом, разумеется, не все согласны. Особо отметим различные теории насилия, согласно которым социологи ищут причины разделения общества на классы в политическом насилии, в покорении одних людей или народов другими. В действительности, и это объяснял еще Ф. Энгельс Е. Дюрингу, насилие может лишь ускорить и углубить классовое разделение общества там, где для этого существуют экономические причины, а не создать его. Насилие может передать имущество одного владельца другому, но не может создать собственность, как таковую.

Самая глубокая причина возникновения  классов обусловлена прежде всего определенным уровнем развития производительных сил и характером соответствующих им производственных отношений. В основе образования классов лежит общественное разделение труда, закрепление определенных видов деятельности за большими социальными группами. При этом имеется в виду не технологическое разделение труда (таковое в определенных формах существовало в первобытном обществе и сохранится в обозримом будущем), а разделение труда общественное, которое, в отличие от технологического, складывается не в процессе непосредственно производства, а в сфере обмена деятельностью. Обмен устанавливает связи между уже существующими, но пока еще довольно независимыми сферами человеческой деятельности, превращая их постепенно в кооперацию зависимых друг от друга отраслей совокупного общественного производства (земледелие, скотоводство, ремесло, торговля, умственный труд).

К процессу классообразования "подключается" и институт частной собственности. Если общественное разделение труда закрепляет людей за определенным видом деятельности, то частная собственность разделяет людей по отношению к средствам производства и присвоению результатов труда, причем те, кто владеет средствами производства, имеет реальные возможности эксплуатировать тех, кто лишен их.

Конкретно-исторически образование классов происходило двояким путем.

Выделение внутри общины или союза  общин эксплуататорской верхушки, состоявшей первоначально из лиц, облеченных важными  общественными полномочиями (старейшин, жрецов, военачальников, надзирателей за орошением и т.п.), а потом  и из более широкого слоя богатых  людей. Ф. Энгельс указывал: "Нам  нет необходимости выяснять здесь, каким образом эта все возраставшая самостоятельность общественных функций  по отношению к обществу могла  со временем вырасти в господство над обществом; каким образом  первоначальный слуга общества при  благоприятных условиях постепенно превращался в господина над  ним; каким образом господин этот выступал, смотря по обстоятельствам, то как восточный деспот или сатрап, то как греческий родовой вождь, то как кельтский глава клана  и т.д.; в какой мере он при этом превращении применял в конце концов также и насилие, и каким образом, наконец, отдельные господствующие лица сплотились в господствующий класс. Нам важно только установить здесь, что в основе политического господства повсюду лежало отправление какой-либо общественной должностной функции..." [1].

1 Маркс К., Энгельс Ф.  Соч. Т. 20. С. 184.

2. Обращение в рабство  сначала чужеплеменников, захваченных  в плен, а затем и обнищавших  соплеменников, попавших в долговую  кабалу. Это становилось возможным  и целесообразным в новых экономических  условиях, когда производство развилось  уже настолько, что человеческая  рабочая сила могла произвести  теперь больше, чем требовалось  для простого поддержания ее.

Возможность присвоения прибавочного продукта стимулировала процесс  классового расслоения общества.

Марксова концепция классов оказала неизгладимое влияние на всю последующую социально-философскую и социологическую мысль. Объясняя причины этого, Энтони Гидденс (Кэмбридж) пишет: "Марксова концепция классов ведет нас объективно к структурированному экономическому неравенству в обществе, класс соотносится не с убеждениями людей, а с объективными условиями, которые позволяют иметь больший доступ к материальному вознаграждению" [1]. Именно это стремление найти объективные критерии для выделения больших социальных групп и определения их общественного статуса и привело к тому, что все возникшие позднее концепции (включая учение о стратах М. Вебера) так или иначе учитывали марксову, как показал Гидденс.

1 Giddens Anthony, Sociology. Cambridge. 1989. P. 211.

Наиболее полное в социально-философской  литературе марксизма определение  классов было дано В. И. Лениным в  работе "Великий почин": "Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают" [2].

2 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.

Прежде чем приступить к анализу  выделенных В. И. Лениным четырех  классообразующих признаков, необходимо учесть следующее. Во-первых, В. И. Ленин относил классы к большим группам людей. Это - их родовой признак, поскольку в обществе имеются и другие большие группы - возрастные, половые, этнические, профессиональные и т.д. А дальше в ленинском определении перечисляются внутривидовые отличия классов друг от друга. Во-вторых, этими признаками, разумеется, не ограничивается характеристика того или иного класса: очень важны характеристики политических и психологических качеств классов. И если Ленин в своем определении ограничился только четырьмя главными экономическими признаками, то потому, что именно они являются базисными, первичными, а политические, психологические и т.п. - надстроечными, вторичными.

В-третьих, все признаки классов  надо рассматривать в их органическом единстве, в системе. Каждый из них, взятый отдельно, не только не дает законченную  характеристику класса, но и способен исказить ее. Кстати, многие ненаучные  теории классов построены именно на извлечении из стройной системы  классообразующих признаков какого-либо одного. Пример тому - распределительная теория классов, делящая людей на классы по размерам получаемой доли общественного богатства, хотя способы получения этой доли могут быть принципиально различными.

Теперь разъясним вкратце суть каждого из выделенных Лениным признаков.

Место класса в исторически определенной системе общественного производства - это место либо эксплуататора, либо эксплуатируемого. Перечислив рассматриваемые  признаки, Ленин тут же добавил: "Классы, это такие группы людей, из которых  одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в  определенном укладе общественного  хозяйства" [1].

Отношение к средствам производства может быть двояким: классовое общество знает классы, монопольно владеющие  средствами производства, и соответственно классы, лишенные таковых.

Роль в общественной организации  труда также может быть принципиально  разной. Одни классы в истории выполняли роль организаторов и руководителей производства (рабовладельцы, феодалы, буржуа), другие - рядовых исполнителей (рабы, крепостные, пролетарии).

Способы получения доли общественного  богатства могут быть трудовые и  нетрудовые, размеры их тоже колеблются в весьма зримых пределах.

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.

Еще раз вернемся к анализу ленинского определения классов как системы  признаков. Каждый раз, когда речь заходит  о системе, возникает вопрос: а  какой же из ее элементов является ведущим, основным, системообразующим? Такую роль в системе классообразующих признаков выполняет "отношение к средствам производства". Его стержневая, системообразующая роль обнаруживается в том, что все остальные классообразующие признаки оказываются производными от него. От отношения класса к средствам производства зависит его место в системе производственных отношений (эксплуататор или эксплуатируемый), его роль в организации производства (организатор или рядовой исполнитель), способы получения (трудовые или нетрудовые) и размеры доходов (львиная доля, жалкие крохи, эквивалент трудовому участию).