Социальная философия

И наконец, демографические характеристики сказываются на облике общества в  целом, облегчая его прогрессивное  развитие, либо, напротив, вызывая его  деградацию. Так, вслед за снижением  численности населения до критического минимума общество становится неспособным  воспроизводить социальные отношения  во всей их полноте.

Мы рассмотрели вкратце воздействие  демографических характеристик на различные стороны жизни общества. А какова же природа самих законов народонаселения, которые стоят за этими характеристиками, детерминируя их движение и принципиальные изменения демографической ситуации в целом?

Многие теории народонаселения  основаны на утверждении о детерминированности  всех демографических процессов  исключительно биологическими факторами.

Наибольшее распространение среди  этих теоретических течений имеет  мальтузианство, по имени английского  экономиста и священника Томаса Мальтуса, который в 1798 году выступил с попыткой обосновать "вечный закон народонаселения". Суть этого закона, по Мальтусу, состоит в "постоянном стремлении, свойственном всем живым существам, размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи" [2]. Мальтус даже попытался придать своему закону математическое выражение, заключив, что численность населения из поколения в поколение растет в геометрической прогрессии (1, 2, 4, 8...), а количество средств существования - лишь в арифметической прогрессии (1, 2, 3, 4), в результате чего народонаселение удваивается раз в 25 раз, а дефицит средств существования еще более возрастает. Кстати, вывод об удвоении был сделан Мальтусом на материалах североамериканской статистики, относившихся к региону, в котором удвоение населения действительно наблюдалось, но не за счет естественного прироста, а за счет большого притока мигрантов. Удвоение же народонаселения раз в 25 раз наблюдалось в истории довольно редко в виде недолгосрочных и экстремальных по своему характеру демографических ситуаций.

2 Мальтус Т. Опыт о  законе народонаселения. Спб., 1868. Т. 1. С. 96.

По своему методологическому обличью  теория Мальтуса представляет яркий  образец вульгарной социологии, не признающей специфики социального  по сравнению с другими формами  движения материи. В живой природе  действительно обнаруживаются и  геометрическая с арифметической прогрессии, о которых говорил Мальтус, и ножницы между ними. Но для общества такой закономерности не существует: в частности, в развитых странах объем производимого продовольствия рос и растет быстрее, чем население.

Мальтус умер давно, и о нем можно  было бы не вспоминать, если бы его идеи не продолжало бы развивать и распространять так называемое неомальтузианство. При этом надо иметь в виду, что  рецепты Мальтуса по уменьшению роста  народонаселения кажутся довольно невинными по сравнению с предлагаемыми его последователями. Исходя из того, что "жестокость во время войны прямо пропорциональна количеству избыточного населения", они видят магистральный выход из демографических трудностей, с которыми столкнулось человечество, в мировой термоядерной войне, а также в массовой стерилизации населения слаборазвитых стран.

Ненаучность и реакционность мальтузианского "вечного закона народонаселения" обнаруживается еще в одном чрезвычайно важном плане. Его "вечность" означает неизменность закономерностей воспроизводства вида не только при переходе от растительного и животного мира к обществу, но и при переходе самого общественного развития со ступени на ступень.

Законы народонаселения с необходимостью носят исторический характер, поскольку  демографические процессы находятся  под определяющим воздействием социально-экономических  факторов. В этом нетрудно убедиться, анализируя так называемую "демографическую  революцию" (или "демографический  переход"). Этот переход включает четыре периода. Для первого из них  характерен высокий, близкий к физиологически предельному, уровень рождаемости и высокий уровень смертности. Прирост населения даже в годы отсутствия эпидемий и голода низкий. Во втором периоде отмечается значительное снижение смертности, в то время как рождаемость остается на высоком уровне. В результате происходит быстрый рост населения. В третьем периоде смертность продолжает уменьшаться, однако темп снижения рождаемости опережает темп снижения смертности, в результате чего темпы роста населения замедляются. В четвертом периоде смертность стабилизируется на низком уровне (равно как и рождаемость), и темпы роста населения остаются невысокими. Вполне понятно, что хронологически переходы от одного периода к другому в различных регионах земного шара не совпадают: то, что в Западной Европе происходило в XVIII веке, во многих странах Азии и Африки разворачивается только сегодня. И сравнивая эти процессы, нетрудно увидеть, что каждый раз переход к новому демографическому периоду был обусловлен развитием производительных сил, позволяющим обеспечить прогресс здравоохранения, и культурным возвышением общества (укажем на интересующие нас в данном аспекте возвышение социально-гигиенической культуры и сознательное регулирование количества детей). Более того, оказывается, что в пределах одного и того же региона эти переходы совершаются по-разному в зависимости от конкретных исторических условий.

Итак, законы народонаселения представляют собой яркий пример того, как преобразуется  биологическая форма движения материи, входя в состав социальной. В связи  с этим законы народонаселения точней было бы называть биосоциальными. Раскрытие их сложного содержания остается важной задачей междисциплинарных исследований, включающих в себя и философское осмысление взаимодействия "социум - народонаселение", и реконструкцию конкретного развития демографической структуры общества силами историков.

3. Поселенческая  структура общества

Рассмотренные нами этническая и демографическая  структуры общества биологичны по своему происхождению и первичным конкретно-историческим формам. В этом отношении поселенческая структура, будучи порождением причин сугубо социальных - общественных разделений труда, принципиально от них отличается.

Поселенческая структура есть пространственная форма организации общества. Это  понятие выражает отношение людей  к территории их обитания, а еще  точнее - отношения людей между  собой в связи с их принадлежностью  к одному и тому же либо к разным типам поселения (внутрисельские, внутригородские и межпоселенческие отношения). Здесь мы обнаруживаем отличие, дифференцирующее поселенческую структуру от других структур: люди, принадлежащие к разным этносам, разным классам, разным возрастным и профессионально-образовательным группам, как правило, не оторваны друг от друга пространственно, напротив, именно сосуществование в едином пространстве делает возможным взаимодействие между ними и нормальное функционирование общества в целом. По поселенческому же принципу индивиды размежеваны в пространстве - они, в зависимости от типа поселения, являются либо горожанами либо селянами.

Комплекс знаний о поселенческой  структуре общества чрезвычайно  важен для глубокого понимания  прошлой истории, современных процессов, прогнозирования будущего. Можно  без преувеличения сказать, что  история цивилизации в самой  значительной степени была историей взаимоотношений между городом  и деревней, двумя основополагающими  поселенческими общностями. К. Маркс  по этому поводу определился еще  более резко в своем выводе о том, что вся экономическая  история общества резюмируется в  движении противоположности между  городом и деревней [1].

1 Маркс К., Энгельс Ф.  Соч. Т. 23. С. 365.

Каждый из основных типов поселения - деревня и город - может быть правильно понят только в условиях соотносительного рассмотрения, при  скрупулезном их сравнении друг с  другом. При этом город может быть избран в качестве зеркала, в которое  смотрится общество, чтобы понять, что оно приобрело и что  потеряло в результате выделения  городов из некогда абсолютно сельского социального пространства.

Вопрос о причинах появления  городов до сих пор в исторической науке и социальной философии  является дискуссионным или, скажем иначе, неоднозначно решаемым. И это  несмотря на то, что данной проблемой  в течение столетий занимались крупнейшие философы и историки (на Западе - Гегель, Г. Маурер, Г. Белов, К. Бюхер, М. Вебер; в России - В. О. Ключевский, П. Н. Милюков, Н. А. Рожков, М. Н. Тихомиров, Б. А. Рыбаков и др.). Основные конкурирующие между собой концепции возникновения городов можно свести к следующим:

вотчинная теория, считающая, что города в Западной Европе возникают как  центры крупных феодальных поместий. В отечественной историографии на этих позициях стояли С. В. Бахрушин, П. И. Лященко и др., видевшие в русских городах до XV века лишь феодальные центры, которые только в XVI-XVII веках превращаются в центры ремесла и торговли;

общинная теория, согласно которой  город вырастал из сельской общины на основе развития крестьянского, не связанного с барскими дворами крупных  вотчин, ремесла. Как мы видим, общинная теория выводит возникновение городов  из общественного разделения труда, отделения ремесла, а вместе с  ним и торговли, от земледелия. В  отечественной историографии таковы были позиции М. Н. Тихомирова ("Древнерусские  города", 1956) и Б. А. Рыбакова ("Ремесло  Древней Руси", 1949), пришедших в  результате обобщения огромного  фактического материала к выводу о высоком уровне развития ремесла  на Руси уже в X-XIII веках. Особого  мнения, но все же в русле концепции происхождения города из общественного разделения труда, придерживался В. О. Ключевский, правда, сильно преувеличивавший роль торговли в общественно-экономической жизни Киевской Руси;

оборонная теория возникновения городов  как укрепленных пунктов для  защиты от внешнего нападения (К. Бюхер, Г. Маурер, М. Вебер);

политико-правовая теория (Гегель, Г. Белов, представители "государственной  школы" в русской историографии), отдающая приоритет среди причин возникновения городов факторам политического и правового характера: города возникают прежде всего как территориально-управленческие центры. Такова, в частности, была позиция П. Н. Милюкова, считавшего, что древнерусские города были явлением, искусственно насажденным сверху. "Раньше, чем город стал нужен населению, - писал Милюков, - он понадобился правительству", в силу чего "городское население приходилось создавать насильно" [1].

Мы обязательно погрешим против истины, если попытаемся решить проблему возникновения города с помощью  одной из этих концепций, начисто  отвергая все другие. В общем и  целом процесс размежевания города и села, конечно, связан в первую очередь с отделением ремесла и торговли от земледелия, однако в каждом конкретном случае не могли не действовать и иные факторы, модифицировавшие этот процесс. В одних случаях города действительно первоначально могли возникнуть как пункты обороны, и именно, как таковые, они сразу же начинали притягивать к себе нуждавшееся в защите ремесленное и торговое население. В других случаях города создавались как управленческие центры, но и в этом качестве они должны были притягивать к себе ремесленников и торговцев, находивших в таких поселениях состоятельных покупателей и благоприятные условия для рыночного обмена. Разнотипность городов по происхождению подтверждается, в частности, историей России. Если в городах Киевской Руси уровень развития ремесел был довольно высок уже в X веке, то такого нельзя сказать о городах Северо-Восточной Руси, где даже в XIV-XV веках еще не было ремесленных цехов [2].

1 Милюков П. Н. Очерки  по истории русской культуры. Спб, 1909. Ч. 1. С 241, 243.

2 См.: Сахаров А. М.  Города Северо-Восточной Руси XIV-XV вв. М., 1959.

Каковы же наиболее характерные  черты, позволяющие городу дистанцироваться от другого основного типа поселения - села? Обычно среди этих черт называются следующие:

а) профессиональная занятость населения  преимущественно несельскохозяйственным трудом, причем значимость этого показателя близка к абсолюту в крупных городах  и стремится к минимуму в малых;

б) преобладание такого рода занятий, которые позволяют иметь урегулированное  рабочее время и, следовательно, определенный объем свободного времени;

в) качественно иной уровень доступа  к получению образования, особенно высшего, к приобретению желательной  профессии, к потреблению духовных благ в связи с концентрацией  в городах вузов, разнообразных  профессиональных училищ, театров, музеев и т.п.;

г) большая по сравнению с селянами миграционная подвижность, что обусловлено  целым комплексом причин, в том  числе и непривязанностью к земле;

д) большая свобода в выборе микросреды (приятельского окружения, трудового коллектива), а также большая возможность в случае желания или необходимости изолироваться от нее;

е) большая политическая активность, что объясняется большей организованностью  и концентрацией горожан по месту  их профессиональной деятельности, более  высоким образовательным уровнем, а также теми чертами, которые  уже отмечались - большей подвижностью и большим объемом свободного времени;

ж) специфическая и качественно  и количественно городская семья, которая отличается от сельской меньшей  средней величиной и отпадением (либо сужением) ряда функций, прежде всего хозяйственно-производственной.

Разумеется, демаркационная линия  между городом и деревней в  современных условиях оказывается  довольно размытой. Разрыв между ними по всем указанным моментам в XX веке значительно сократился, идет процесс  идентификации образа жизни. Причем в нормальных общественных условиях сокращение разрыва достигается прежде всего за счет подтягивания деревни до уровня города, в экстремальных же - за счет деградации города.

Взаимоотношения между городом  и деревней прошли большой исторический путь в своем развитии.

Появление поселений с некоторыми признаками будущих городов (исследователи  поздней первобытности называют их протогородами) означало возникновение различия между типами поселения. Тем самым была заложена основа для развитого противоречия между ними, связанная с тем, что и горожане и селяне оказываются включенными в разные технологические способы производства. Отделение города от деревни обрекло сельское население на тысячелетия отупления, а горожан - на порабощение каждого его специальным ремеслом. Вместе с разделением труда разделяется и сам человек. Развитию одной-единственной деятельности приносятся в жертву все прочие физические и духовные способности. Это калечение человека возрастает с прогрессирующим разделением труда, со все большим дистанцированием труда умственного от труда физического. В мануфактуре, а затем в индустрии рабочий все больше низводится до роли простого придатка к машине. "Идиотизм городской жизни" тем самым вошел в полную силу, не уступая по своим последствиям идиотизму жизни сельской.