Образ России и Европы в трудах О.Шпенглера и Данилевского

Однако, религиозная истина вверена людям и народам для передачи в неприкосновенной чистоте другим народам и грядущим поколениям. К этому можно добавить, что Откровение, будь оно хоть и непосредственно от и Истинного Бога, передавалось от Бога к людям и от людей к людям. Само восприятие Откровения и тем более его запись производились в реалиях и терминах той эпохи, когда оно появилось на Земле. Следовательно, для сохранения религии через века должен существовать непререкаемый авторитет, комментирующий священные тексты и дающий им современное истолкование.

И в этом пункте восточное  православие имеет существеннейшее  расхождение с западным католицизмом, гораздо более существенное, чем  принцип “filio que”, который формально разграничивает эти церкви.

С точки зрения католицизма  таким авторитетом является Папа Римский, а это на протяжении веков  придает западному католицизму  резко выраженный авторитарный характер.

 По православному же  учению, как подчеркивает Данилевский  «непогрешимость религиозного авторитета  принадлежит только всей Церкви, а следовательно, и раскрытие Истин, заключенных в христианстве, может происходить не иначе, как путем Вселенских соборов»²¹.

Главную отличительную черту  русского человека Данилевский видит  в отсутствии насильственности, в  приоритете общественного над индивидуальным. Русский народ в массе своей умеет повиноваться, отличается отсутствием властолюбия и корыстного практицизма. Он строит свою культуру, основываясь на близости к природе, на единстве чувств и разума, власти и народа, церкви и государства.

По мнению Данилевского, славяне призваны обновить мир, найти  для всего человечества решение  исторических проблем. Рядом со славянским культурно-историческим типом смогут жить и развиваться другие типы.

Если обратимся к политической стороне вопроса, к тому, насколько  славянские народы выказали способности  к устройству своей государственности, мы встречаем явление, весьма не ободрительное  с первого взгляда. Именно, все  славянские народы, за исключением  русского, или не успели основать самостоятельных  государств, или, по крайней мере, не сумели сохранить своей самостоятельности  и независимости. Недоброжелатели  славянства выводят из этого их политическую несостоятельность. Такое заключение не выдерживает ни малейшей критики, если даже не обращать внимания на те причины, которые препятствовали доселе славянам образоваться в независимые политические тела, а принять факт, как он существует. Факт этот говорит, что огромное большинство славянских племен (по меньшей мере, две трети их, если не более) образовали огромное, сплошное государство, просуществовавшее уже тысячу лет и все возраставшее и возраставшее в силе и могуществе, несмотря на все бури, которые ему пришлось выносить во время его долгой исторической жизни. Одним фактом первой величины доказан политический смысл славян, по крайней мере, значительного большинства их.

По отношению к силе и могуществу государства, по способности  жертвовать ему всеми личными  благами, и по отношению к пользованию  государственною и гражданскою  свободою - русский народ одарен замечательным политическим смыслом.

Данилевский утверждал, что  «здравость общественно-экономического строя России составляет причину, по которой мы можем надеяться на высокое общественно-экономическое  значение славянского культурно-исторического  типа, имеющего еще в первый раз  установить правильный, нормальный характер той отрасли человеческой деятельности, которая обнимает отношения людей  между собою не только как нравственных и политических личностей, но и по воздействию их на внешнюю природу, как источник человеческих нужд и потребностей,- установить не отвлеченную только правомерность в отношениях граждан, но реальную и конкретную».

Нельзя не сознаться, что  совершенное до сих пор русским  и другими славянскими народами в науках и искусствах весьма незначительно  в сравнении с тем, что сделано  двумя великими культурными типами: греческим и европейским. Такому невыгодному для славян факту, очевидно, может быть дано двоякое объяснение: или это коренная неспособность  их к культурной деятельности, или  же сравнительная их молодость, недавность вступления на поприще исторической деятельности и неблагоприятные в этом отношении обстоятельства их развития. Если можно будет показать несомненное и притом значительное влияние этой последней причины, если к тому же ход развития вообще требует, чтобы культурная деятельность следовала за политической деятельностью славян, то очевидно, что только второе объяснение будет иметь все вероятия на своей стороне. Что касается вообще до возраста славянской культуры, взятого сравнительно с возрастом европейской, то промежуток времени, протекший с выступления германских народов из периода их этнографической жизни в период исторический, превосходит четырьмя столетиями исторический период жизни славянских государств. Так же точно и германская письменность, то есть первое зерно культурного развития - перевод Библии на готский язык Ульфилою - пятью веками старше соответствующего ему славянского перевода св. Кириллом и Мефодием. Прибавим к этому, что почти все новые европейские народы начали свою историческую жизнь уже на почве старой культуры, следовательно, на почве.

Проанализировав существенные общие результаты деятельности предшествовавших культурно-исторических типов и сравнив с особенностями славянского мира, с задатками, которые лежат в славянской природе, Данилевский утверждает, что Россия может питать основательную надежду, что славянский культурно-исторический тип в первый раз представит синтез всех сторон культурной деятельности в обширном значении этого слова, сторон, которые разрабатывались его предшественниками на историческом поприще в отдельности или в весьма не полном соединении. Этот тип  будет первым полным четырехосновным культурно-историческим типом.

2. Европа ли Россия?

Если рассматривать этот вопрос с географической точки зрения, то тут однозначного ответа нет. Можно  сказать, что географически  «Европы  вовсе никакой нет, а есть западный полуостров Азии, вначале менее резко  от нее отличающийся, чем другие азиатские полуострова, а к оконечности  постепенно все более и более  дробящийся и расчленяющийся».²²

Если говорить о культурных истоках, то, по утверждению Данилевского Россия не принадлежит к Европе. Она не питалась ни одним из тех  корней, которыми всасывала Европа как благотворные, так и вредоносные  соки непосредственно из почвы ею же разрушенного древнего мира, не питалась и теми корнями, которые почерпали  пищу из глубины германского духа. Не составляла она части возобновленной Римской империи Карла Великого, которая составляет как бы общий  ствол, через разделение которого образовалось все многоветвистое европейское  дерево. Когда настал новый век и зачался новый порядок вещей, Россия также не участвовала в борьбе с феодальным насилием, которое привело к обеспечениям той формы гражданской свободы, которую выработала эта борьба; не боролась и с гнетом ложной формы христианства (продуктом лжи, гордости и невежества, величающим себя католичеством) и не имеет нужды в той форме религиозной свободы, которая называется протестантством. Не знала Россия и гнета, а также и воспитательного действия схоластики и не вырабатывала той свободы мысли, которая создала новую науку, не жила теми идеалами, которые воплотились в германо-романской форме искусства. Одним словом, она не причастна ни европейскому добру, ни европейскому злу.

Данилевский утверждал, что  если Россия, не принадлежит к Европе по праву рождения, она принадлежит  к ней по праву усыновления; она  усвоила себе то, что выработала Европа; она сделалась участницей в ее трудах, в ее триумфах. Развивая эту тему ученый приходит к выводу, что Россия весьма трудно преодолимое препятствие к развитию и распространению настоящей общечеловеческой, т. е. европейской, или германо-романской, цивилизации.  По мнению Данилевского этого взгляда и держится Европа относительно России. Так же Данилевский писал о стремление ко всему, что клонится к ослаблению русского начала по окраинам России,- к обособлению (даже насильственному) разных краев, в которых, кроме русского, существуют какие бы то ни было инородческие элементы, к покровительству, к усилению (даже искусственному) этих элементов и к доставлению им привилегированного положения в ущерб русскому. «Если Русь, в смысле самобытного славянского государства, есть препятствие делу европеизма и если нельзя обратить ее в tabula rasa (чистую доску (лат)) для скорейшего развития на ее месте истинной европейской культуры, то что же остается делать, как не ослаблять то народное начало, которое дает силу и крепость этому общественному и политическому организму»?²³

                 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. О.Шпенглер и его книга «Закат Европы»

Книга О. Шпенглера «Закат Европы», опубликованная в 1918 г., стала одним из наиболее влиятельных, противоречивых и устойчивых в своей популярности философских шедевров первой половины XX в. Он пишет свою книгу в состоянии одержимости и считает это состояние - своим открытием, он убежден, что говорит вещи, которые никому не снились, никогда никому не приходили на ум, что он ставит проблему, которую в ее немом величии еще никто никогда не чувствовал, что он высказывает мысли, которые до него никем еще не были осознаны, но в будущем неизбежно заполнят сознание всего человечества.

 «Закат Европы» открывается  словами: «В этой книги будет  сделана попытка определить историческое  будущее. Задача ее заключается в том, чтобы проследить дальнейшие судьбы той культуры, которая сейчас является единственной на земле и проходит период завершения, именно культуры Западной Европы, во всех ее еще не законченных стадиях».²⁴

Хотя по своему общему характеру  «Закат Европы» О. Шпенглера весьма отличается от работы Н. Данилевского «Россия и Европа», тем не менее основные концептуальные положения этих ученых сходны во всех важнейших пунктах.

§1. Основные этапы творческой эволюции

Шпенглер родился 29 мая 1880 года в небольшом провинциальном городке Бланкенбурге.  На труды Шпенглнра непосредственно повлияли идеи А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона. Его работы: «Закат Европы»  (Том 1 — 1918, Том 2 — 1922), «Человек и техника» (1931), «Годы решений» (1933).

«Закат Европы» — основной труд Шпенглера — оказал сильнейшее влияние на философию истории 20 в., породил огромное количество комментариев и толкований, массу критических  откликов — от доброжелательной критики до полного отрицания. Основная цель «Заката Европы» — создать новую методологию анализа мировой истории культуры.

Комментарии. П. Сорокин подчеркивает значительное концептуальное сходство между построениями Н. Данилевского и О. Шпенглера, разделенными временным  промежутком в полвека. В самом деле, хотя П. Сорокин приводит некоторые из блестящих шпенглеровских метафор и иллюстраций исторической динамики культур, в его аналитическом изложении это сходство легче уловить, чем при чтении оригинальных текстов. Но конечно, в этом схематичном изложении не могли отразиться в полной мере блестящие интуитивные проникновения О. Шпенглера в символическое своеобразие основных великих культур.

Книга О. Шпенглера «Закат Европы» получила широкую известность  и весьма противоречивую оценку как  в отношении содержащихся в ней  принципов анализа культуры и  цивилизации, так и взглядов на судьбы западной культуры или политических взглядов. Критики указывают на то, что автор ее выступал против парламентской  демократии и как влиятельный  мыслитель способствовал победе правых и поражению Веймарской республики. В то же время справедливая критика  традиционных теорий, исследование современной  социокультурной ситуации, попытка проанализировать истоки культурного кризиса делают «Закат Европы» чрезвычайно актуальным. Сделанные О. Шпенглером выводы о неизбежной гибели Запада оспариваются многими исследователями его творчества; его критикуют за чрезмерный пессимизм и недостаток фактического материала, но вместе с тем никто не сомневается в ценности нового взгляда на мир и историю, данного немецким мыслителем.

Книга Шпенглера – книга  подлинного пафоса, иногда опускающегося  до некоторой личной заносчивости, почти надменности. Настроение, которое  остается от нее, настроение тяжести  и мрака. «Умирая, античный мир не знал, что он умирает, и потому наслаждался  каждым предсмертным днем, как подарком богов. Но наш дар – дар предвидения  своей неизбежной судьбы. Мы будем умирать сознательно, сопровождая каждую стадию своего разложения острым взором опытного врача»²⁵. Помещенные в конце книги, скупой на всякую откровенную лирику, они производят сильное впечатление безнадежной горечи, но и спокойной гордости.

§2. Многообразие культурно-исторических миров

Теория Н.Я. Данилевского оказала сильное влияние на творчество немецкого мыслителя О. Шпенглера, предвосхитив многие положения его  знаменитой книги «Закат Европы». В  ней вынесен суровый приговор современной западной цивилизации  за ее голый техницизм и отсутствие животворящих органических начал. О. Шпенглер различает возможную (как идею) и действительную (в виде тела идеи) культуру, доступную восприятию человека: поступки и настроения, религия и государство, искусство и науки, народы и города, экономические и общественные формы, языки, право, обычаи, характеры, черты лица и одежды. История, подобно жизни в ее становлении, является осуществлением возможной культуры: «Культуры суть организмы. История культуры — их биография... История культуры есть осуществление ее возможностей».

В шпенглеровской концепции культуры несоизмеримы друг с другом, ибо у каждой из них имеется свой прасимвол (душа), своя специфическая математика, свое искусство и т.д.  Шпенглер постулирует существование некоторых культурно-исторических типов. Каждое культурно-историческое образование имеет свою собственную душу. Подобно тому, как каждый человек имеет свою собственную душу и чужая душа открывается ему лишь посредством неких знаков, посредством телесно-чувственной деятельности, так же и каждый народ имеет свою собственную душу, и познание одним народом души другого народа возможно лишь посредством некоторых символов — знаков, но отнюдь не непосредственно. Поэтому концепция истории как некоторого прогрессивного развития от прошлого к будущему у Шпенглера заменяется концепцией смены культурно-исторических образований: нет ни ухудшения, ни улучшения, есть просто смерть одних образований и рождение других.