Педагоги новаторы

Задолго до того как современная наука обнаружила необычайные возможности человеческого  мозга, уже древние греки открыли  для себя, что ментальные способности  можно в значительной степени  увеличить, если использовать специальные  приемы, ведь эйдетическую (от греч. eidos – образ) или образную память можно развить, это не врожденное, а приобретенное свойство человека. При обучении иностранным языкам детей школьного возраста использование мнемоники оправдано, поскольку в этом возрасте, в силу психологических особенностей, мышление еще сохраняет наглядный характер.

Греки разработали  правила запоминания, назвав искусство  запоминания «мнемоникой», по имени  богини памяти – Мнемозины. Мнемонические  приемы и правила основывались на фундаментальных принципах, которые  при всей своей кажущейся простоте являлись весьма эффективными, когда  ставилась задача улучшить память.

Греки обнаружили, что память во многом основана на АССОЦИАЦИЯХ, иными словами, работа памяти во многом зависит от умения обнаружить и зафиксировать всевозможные связи между объектами. То, что прочно ассоциируется, – запоминается, а то, что не образует прочных ассоциативных связей – забывается. И хотя мы не подозреваем об этом процессе, он продолжается без участия нашего сознания или желания.

Греки поняли также, что, в дополнении к ассоциациям, объект, подлежащий запоминанию, должен быть воспринят по возможности всем набором чувств запоминающего лица, то есть как яркий и различными способами глубоко «прочувствованный» ОБРАЗ.

Третьим столпом, на котором зиждется память, является ЛОКАЛИЗАЦИЯ (ФИКСАЦИЯ). Иными словами, для того чтобы ваш мозг запомнил что-либо, в памяти должно быть предоставлено место определенное (локализованное) относительно массы иных фрагментов информации, хранимых в памяти.

Имеется 12 вспомогательных  мнемонических принципов:

1. синестезия,
2. движение,
3. ассоциация,
4. сексуальность,
5. юмор,
6. воображение,
7. счет,
8. символизм,
9. цвет,
10. порядок и / или последовательность,
11. позитивность образов,
12. преувеличение.

Они помогают применять  фундаментальные принципы мнемоники: ассоциации, формирование образа и  локализации, но не являются обязательными [1].

Существует множество  мнемонических методов и приемов, среди них важное место занимает МЕТОД ФОНЕТИЧЕСКИХ АССОЦИАЦИЙ. Суть метода заключается в подборе созвучных слов к запоминаемому иностранному слову из слов родного языка.

Например, слову  fish [fiò] – РЫБА созвучно русское слово ФИШка.

Неизвестно, кто  был первым автором этого метода, но упоминание похожих способов запоминания  иностранных слов встречается уже  в литературе конца прошлого века. Описание одного из первых научных  исследований, посвященных этому  методу, встречается в статьях  Аткинсона и группы авторов (там он носит название метода ключевых слов (KEY WORD METHOD). Эксперимент показал высокую эффективность применения этого метода по сравнению с обыкновенным заучиванием. Время от времени встречаются публикации, где авторы приписывают себе изобретение этого метода. Строго говоря, современный метод фонетических ассоциаций, не совсем одно и то же с тем, что Аткинсон называл ключевыми словами. Сегодня требования к ассоциациям более строги, для лучшего запоминания нужно найти максимально, похоже, звучащие слова (или части слов).

Многолетний опыт работы над этим методом показал, что фонетические ассоциации еще  более эффективны при комбинировании их с методом последовательных ассоциаций. «С чем большим количеством фактов, - писал У.Джемс, - мы ассоциировали  данный факт, тем более прочно он задержан нашей памятью. Каждый из элементов  ассоциации есть крючок, на котором  факт висит и с помощью которого его можно выудить, когда он опустится  на дно». В данном случае под последовательными  ассоциациями имеется в виду составление  сюжета (связки) для перевода и созвучия. Например, после того как были подобраны  созвучные слова к слову mascot, составляется сюжет: МЕСтный КОТ был для всех талисманом.

Было научно доказано, что в случае, когда  ученик активно ищет собственные  ассоциации, схемы, принципы или другие отношения и взаимосвязи в  изучаемой области, процесс понимания  и усвоения материала протекает  быстрее и с большей эффективностью.

Есть слова, к  которым у всех людей возникают  стереотипные ассоциации, например, bull – Булка. А есть слова, на которые у десяти человек возникают десять разных ассоциаций, например слово book – БУКва, БУКсир, БУКашка, БУКа, БУКенист, бамБУК, БУКет, БУКли, БУК, БУКлет и т.д. [2].

Напомним, что  звуковая ассоциация не является полным звуковым аналогом запоминаемого английского  слова, а лишь словом, близким по звучанию, помогающим (благодаря сюжету) припомнить нужное слово, своеобразным «ключом». Поэтому созвучие следует  использовать лишь для запоминания  иностранных слов, а не для заучивания правильного звучания.

Запоминание

Обобщенное название процессов, обеспечивающих удержание  материала в памяти. Запоминание  — важнейшее условие последующего восстановления вновь приобретенных  знаний. Успешность запоминания определяется в первую очередь возможностью включения  нового материала в систему осмысленных  связей. В зависимости от места  процессов запоминания в структуре  деятельности различают произвольное и непроизвольное запоминание. В  случае непроизвольного запоминания  человек не ставит перед собой  задачу запомнить тот или иной материал. Связанные с памятью  процессы выполняют здесь операции, обслуживающие другие действия. В  результате запоминание носит относительно непосредственный характер и осуществляется без специальных волевых усилий (см. Воля), предварительного отбора материала и сознательного применения каких-либо мнемонических приемов (см. Мнемоника). Вместе с тем зависимость запоминания от целей и мотивов деятельности сохраняется и в этом случае. Как показали исследования (П. И. Зинченко, А. А. Смирнов), непроизвольное запоминание оказывается значительно более успешным, чем когда запоминаемый материал входит в содержание цели выполняемого действия. Важную роль играет и специфика решаемой задачи: ориентировка на смысловые, семантические связи ведет к более глубокой обработке материала и более продолжительному непроизвольному запоминанию.  
 
Произвольное запоминание является специальным действием, конкретная задача которого — запомнить точно, на максимально продолжительный срок, с целью последующего воспроизведения или просто узнавания — определяет выбор способов и средств запоминания, а тем самым влияет и на его результаты. Типичным для этого вида запоминания является сложное опосредствованное строение. К числу обычно используемых способов произвольного запоминания относятся: составление предварительного плана, выделение смысловых опорных пунктов, семантическая и пространственная группировка материала, представление материала в форме наглядного зрительного образа, соотнесение его с уже имеющимися знаниями. При прочих равных условиях произвольное запоминание продуктивнее непроизвольного, обеспечивает большую систематичность, сознательность усвоения новых знаний и управляемость этим процессом (см. Обучаемость).  
 
Важную роль среди механизмов запоминания играет повторение. Продлевая эффективную длительность воздействия информации, оно служит средством развития высших социализированных форм памяти, прежде всего произвольного запоминания. Вместе с тем исследования показывают, что повторение не является безусловно необходимым для долговременного запоминания , в частности его роль существенно снижается при запоминании жизненно важного материала и сведений, несущих для индивида большую смысловую нагрузку.

Горизонты памяти  

Память - это  то, без чего не могут существовать ни человек, ни человеческие сообщества. В повседневной жизни человек  должен помнить о плане сегодняшнего дня, о своих встречах и обязанностях, либо обратиться к специальной памятной книжке. Автобиографическая память, фиксирующая  основные вехи жизненного пути человека, его судьба - это основа его идентичности. Потеря памяти - амнезия - есть потеря человеком  самого себя, представляющая серьезную  угрозу и для его физического  существования. Память-привычка лежит  в основе простых человеческих умений (приготовление еды, уход за домом  и т.д.), обеспечивающих человеческую жизнедеятельность. Память лежит в  основе обучения, приобретения знания, и специальные мнемонические  приемы (ars memoriae) выработаны для успешного запоминания. Ю.М. Лотман определил культуру как «ненаследственную память коллектива», передав в этой отточенной формуле значение памяти для существования культуры. Память - это фундамент истории, о чем так замечательно сказал Поль Рикер: «Под историей - память и забвение. Под памятью и забвением - жизнь». Человек и общество запечатлевают свою историю в памятниках, в памятных местах, в тщательно разработанных, существующих с древнейших времен и новых ритуалах. Но П. Рикер неслучайно поставил в ряд с памятью забвение и искусство забывать - ars oblivionis. Для каждого человека, для юридических законов (амнистия), для общества в целом исключительное значение имеет то, что следует помнить и что следует забыть. Манипуляция общественной памятью - один из способов политического воздействия. Таким образом, память оказывается тесно связанной с моральным словарем - с концептами долга, вины, справедливости, скорби, прощения. Наконец, сам человеческий язык - это хранилище знаний о мире, которые человек удерживает в памяти и которые формируют его картину мира. В значениях слов и выражений, в языковых метафорах зафиксированы представления о том, что такое память и какие процессы с ней связаны. Так складываются «народные» теории памяти и забвения, если воспользоваться выражением американского исследователя Дж. Лакоффа. «Народные теории» принадлежат разным языкам и разным языковым сообществам, но в них выделяются универсалии, которые можно назвать человеческими универсалиями памяти.

Феномен памяти - притягательный объект мифологии, науки, искусства. Греческая мифология  подарила западной культуре два источника  и две персонификации памяти и  забвения - Мнемозину и Лету. Не менее  впечатляющей является фигура Тиресия - «этот двуполый слепец был выбран богами, чтобы вечно нести в себе неугасающую память» [1]. Неоценимый вклад в осмысление памяти внесла философия. Именно в философском дискурсе о памяти, начиная с античности (Платон и Аристотель), были сформулированы основополагающие представления о памяти, о воспоминании, о забывании, актуальные и по сегодняшний день. С конца XIX века начинается экспериментальное исследование памяти в психологии. Настоящий прорыв в изучении памяти наступает с развитием в психологии когнитивного подхода. Когнитивистика, поставив в центр внимания проблему знания и информационные процессы, объединила разные науки - философию и психологию, лингвистику и культурологию, нейронауки и изучение искусственного интеллекта [2]. Это междисциплинарное поле оказалось исключительно плодотворным для изучения памяти. Сходные различения концептуального поля памяти представлены в разных научных дисциплинах. Не менее существенно, что постижение «мира памяти» оказывается неотделимым от «памяти в мире» - определения ее фактического значения для языка, для культуры, для истории, для самого существования человечества. П. Рикер, поставивший в центр исторического дискурса проблему взаимоотношения между памятью и историей, подчеркивает. применительно к «памяти о мире», ее ценностный, аксиологический аспект: «…событие, называемое Освенцимом. - событие на пределе. Таково оно в индивидуальной и коллективной памяти - прежде чем оно станет таковым в дискурсе историка. Отсюда поднимается свидетельство - протест, которое ставит историка-гражданина в ситуацию ответственности по отношению к прошлому» [3].  

Память, язык и дискурс  

В настоящей  статье мы хотели бы остановиться на двух проблемах, встающих при совместном рассмотрении памяти и языка. Первая из них относится к тому общему, что соединяет язык и память, язык и дискурс. Вторая проблема может быть сформулирована так: память в зеркале языка. Суть первой из них можно кратко изложить следующим образом.

Память и  язык представляют собой две врожденных когнитивных способности человека. Реализация этих способностей обращает нас к тому, как они устроены. Их очень многое разнит, но они объединены принципом семиозиса и способом организации знания. В когнитивной психологии память определяется следующим образом: «Память - это способность живой системы фиксировать факт взаимодействия со средой (внешней или внутренней), сохранять результат этого взаимодействия в форме опыта и использовать его в поведении» [4]. Более лаконичное определение таково: « The term memory implies the capacity to encode, store, and retrieve information» [5]. Память, таким образом, - это информационное устройство, использующее знаки. В памяти представлены семиотические механизмы. В самом деле, имеется означаемое (референт) - событие, вещь, человек и т.д., и есть означающее, которое «замещает» референта в памяти. «Знаки памяти» - это, во-первых, иконические знаки, в которых между означаемым и означающим представлено отношение сходства. Таково воспоминание - образ. Далее это знаки индексальные, у которых, связь между означающим и означаемым строится по принципу смежности. Такое отношение можно видеть в следах памяти, в которых часть (испытанное ощущение, эмоция, предметная деталь) предстает в сознании как знак целого. Наконец, память имеет дело с символическими знаками, когда отношение между означающим и означаемым основано на конвенции, - например, зарубки или узелки на память. Знаковость - то, что составляет общую характеристику памяти и языка. В отличие от памяти язык, представляющий собой наиболее разработанную знаковую систему, предназначенную для операций со знанием, состоит по преимуществу из символических знаков, но в нем также представлены и принцип иконичности, и принцип индексальности. Одновременно именно в языке находят воплощение когнитивные модели, в соответствии с которыми человеческий разум организует и структурирует информацию. Эти модели наличествуют в семантической памяти [6], так что язык предстает по отношению к памяти в качестве своеобразного донора. Если же обратиться к дискурсу, то соотношение меняется - роль донора берет на себя память. Показательно в этой связи различении двух стратегий, относящихся к речепроизводству: операционной и мнемонической: «…сущность операционной стратегии состоит в том, что требуемый языковой материал не существует непосредственно в готовом виде; чтобы пустить его в дело, нам нужно сначала его построить, совершив определенные операции по определенным правилам; каждый раз, при каждом новом употреблении, приходится делать это заново» [7]. Эта стратегия естественна, когда речь идет об обучении языку, об освоении его правил и норм. Но если «видеть в языке длящуюся длительность, которая развертывается на протяжении всего существования говорящего» [8], операционная стратегия оказывается неадекватной и непригодной. Здесь вступает в действие репродуктивная, или мнемоническая стратегия, основанная «на непосредственном запоминании и воспроизведении» [9]. Собственно говоря, именно это имел в виду М.М. Бахтин, когда он писал о том, что «родной язык - его словарный состав и грамматический строй - мы узнаем не из словарей и грамматик, а из конкретных высказываний, которые мы слышим и которые сами воспроизводим в живом речевом общении с окружающими нас людьми» [10]. Запоминание как результат многократного употребления - это основа участия говорящего в дискурсе, а для самого дискурса функционирование в нем устойчивых коммуникативных фрагментов - основа интертекстуальности. Причем это относится как к собственно языковым интертекстам (тем, которые систематически воспроизводятся в повседневной речи, а также в речи научной пуб-лицистической, официально-деловой и др.), но и к литературным и внелитературным цитатам - интертекстам. В дискурсе с интертекстами происходят различные трансформации - лексические, грамматические, словообразовательные, синтаксические преобразования. Так возникает проблема распознавания и техника следа, то есть типичный мнемический процесс и типичный «знак памяти». И vice versa «вселенная дискурса» высвечивает еще один аспект, относящийся к знаниям в памяти. Интертексты имеют семантику прошлого, которые продвигаются во времени, тем самым подтверждая свою стабильность, но одновременно они ассимилируются к настоящему и видоизменяются в соответствии с ним. Но не то же ли самое происходит с человеческими воспоминаниями? Когда обращаются к описанию мнемических процессов, предлагают примерно следующую картину. В мозгу человека в результате запоминания, которое может быть намеренным или неконтролируемым, остается некий отпечаток - след воспринятого, имеющий разную степень подобия с «оригиналом». Дальше следуют мнемические процессы: присутствие воспоминания в сознании (воспоминание, chose visee), непроизвольно пришедшее воспоминание (воскрешение в памяти, evocаtion), активное вспоминание - припоминание, включающее узнавание (rememoration, recollection, recollecting reminder, visee, rappel, reminiscience). И по отношению к припоминанию встает вопрос о том, что вспоминают - оригинал или копию, впечатление, изображение, оставшееся в памяти (используя термины семиотики - референт или памятный знак - semeion, репрезентация референта)? К этому прибавляется то, что субъект вспоминания постоянно движется во времени, дистанцируясь от времени вспоминаемого. Воспоминание, таким образом, неизбежно модифицируется во временном интервале, когда оно все еще принадлежит настоящему (непосредственное воспоминание) и когда оно уже становится вторичным воспоминанием - репродукцией, близкой к воображению. «Главное здесь то, что воспроизведенный временной объект, если можно так сказать, не основывается более на восприятии. Он отделился от него. Он в самом деле остался в прошлом. И тем не менее он присоединяется, следует за настоящим, как хвост кометы» [11]. Между бытием дискурса и бытием памяти во времени прослеживается, как представляется, несомненная аналогия.