Образ Кавказа в произведениях русских романтиков

  Таким образом, пейзаж первых строк содержит и образы горных вершин, и глубокую реку, текущую в темноте, и ночную тьму, и лунный свет. Это противоречие имеет, однако, не трагический, а примиренный  характер, что подчеркивается спокойной  музыкальной организацией стиха. 

      Третий и четвертый стихи характеризуют  внутреннее состояние лирического  героя. Оно находится в согласии  с окружающим пейзажем. Чувства,  испытываемые героем-автором, противоречивы:  «грустно и легко» — это  не только разные, но и трудно  совместимые чувства. Объяснение  их соединению дает выражение  «печаль моя светла»: подобно  тому как ночная темнота, пронизанная лунным светом, делается не страшной, не враждебной, а грустной и поэтичной, печаль пронизана светом. Каким светом (светом чего), в стихе пока не говорится. Этому посвящен следующий стих:

  Печаль  моя полна тобою.

  Введенное в стихотворение поэтическое  «ты» — образ неназванной возлюбленной (кому Пушкин адресовал это стихотворение, мы точно не знаем, вопрос этот до сих  пор составляет предмет споров комментаторов) — становится источником света. Именно ею полна печаль, и это делает печаль светлой. Параллелизм пейзажа и душевного мира. 

    В ранней, черновой редакции стихотворения  выглядела так:

  Все тихо — на Кавказ идет ночная мгла

  Мерцают звезды предо мною

  Мне грустно и легко — печаль моя  светла

  Печаль  моя полна тобою

  Я твой по-прежнему — тебя люблю я  вновь

  И без надежд, и без желаний

  Как пламень жертвенный чиста моя  любовь

  И нежность девственных мечтаний. 
 
 
 

    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Кавказ  в жизни М. Ю. Лермонтова

    Невозможно до конца понять роль Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова, не зная, какую роль Восток играл в его жизни. Поэтому хотелось бы сначала обратиться к биографии поэта.  

    Кавказский край занимает исключительное  место в жизни Лермонтова. «Юный поэт заплатил полную дань волшебной стране, поразившей лучшими, благороднейшими впечатлениями его поэтическую душу. Кавказ был колыбелью его поэзии так же, как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно-величавой природы, как Лермонтов» - писал критик Белинский.

  За  свою короткую жизнь М. Лермонтов  неоднократно приезжал на Кавказ. Когда  великий поэт был еще маленьким  Мишелем, Елизавета Арсеньевна (его  бабушка) несколько раз из Тархан (теперь город Лермонтово) Пензенской губернии приезжала в гости в имение к сестре – Екатерине Арсеньевне Столыпиной. И каждый раз для укрепления здоровья (а эти места тогда славились минеральными источниками) она брала с собой и маленького Мишу, которого воспитывала сама после смерти матери. Первый раз будущий поэт побывал в этих местах, когда ему исполнилось 4 года в 1818г. второй раз - в 1820 г., третий - в 1825г.

    Неудивительно, что именно экзотической, броской природой Кавказа были порождены самые яркие впечатления детства поэта. С пребыванием на Кавказе летом 1825 года связано первое сильное детское увлечение Лермонтова. Когда мальчику было 10 лет, он здесь встретил девочку лет 9-ти и в первый раз узнал чувство любви, оставившее память на всю его жизнь.  

    Пробуждение первого чувства («О! Сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум!») соединялось с острым восприятием тонкой душой поэта красот южной природы. Как пишет Лермонтов: «Синие горы Кавказа… вы взлелеяли детство мое, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас, да о небе...». В посвящении к поэме «Аул Бастунжи»  поэт называет себя «сыном Кавказа»:

  От  ранних лет кипит в моей крови

  Твой  жар и бурь твоих порыв мятежный;

  На  севере, в стране тебе чужой я  сердцем твой, -

  Всегда  и всюду твой!

      Знакомство с Кавказом не ограничилось  детством Лермонтова. За стихотворение  на смерть Пушкина 25 февраля  1837 года, по Высочайшему повелению,  Лермонтов был отправлен прапорщиком  в Нижегородский драгунский полк, действовавший на Кавказе. Любимый  поэтом край возродил Лермонтова, дав ему успокоиться, на время  обрести равновесие в душе.

  Именно  в этот период в сознании поэта  Кавказ ассоциируется с  «жилищем вольности простой», которое противопоставляется  «стране рабов, стране господ», «голубых мундиров» и «неволе душных городов».

  Заболев по дороге в полк, Лермонтов отправляется в Пятигорск, и до осени лечится  на водах. В Пятигорске и Ставрополе он встречается со многими выдающимися,  или просто интересными людьми:  доктором Н. В. Майером (прототип доктора Вернера в «Княжне Мери»); знакомится со ссыльными декабристами (С. И. Кривцовым, В. М. Голицыным, В. Н. Лихаревым, М. А. Назимовым) и близко сходится с А. И. Одоевским.

    После лечения, командированный,  Лермонтов едет в Тамань и  в октябре отправляется по  Военно-Грузинской дороге в Грузию, где в Караагаче стоит его полк.

  Во  время своей первой кавказской ссылки  Лермонтов сдружился с двоюродным братом -  Акимом Акимовичем Хастатовым поручиком лейб-гвардии Семеновского полка. Аким Акимович  часто брал поэта с собой на веселые кумыкские пирушки, свадьбы. Лермонтов мог наблюдать искрометные пляски, слышать чарующие душу песни, легенды, рассказы об абреках и казаках. Юноша упивался живописной природой Предкавказья. Девственные пейзажи и дружеские встречи, рассказы об удали джигитов запечатлевались в его памяти. Впоследствии все это отпечаталось в твореньях поэта:

  Приветствую тебя, Кавказ седой! 
            Твоим горам я путник не чужой. 
              Они меня в младенчество носили 
И к небесам пустыни

  Приучили…

  В конце 1837г. Лермонтова хлопотами бабушки  переводят в Гродненский гусарский  полк, в Новгород. Он возвращается в  Россию, исполненный удивительных творческих замыслов: «Герой нашего времени», кавказская редакция «Демона», «Мцыри», «Беглец», «Ашик-Кериб», «Дары Терека», «Казачья колыбельная песня», «Тамара», «Свиданье», «Кинжал»,  «Прощание», «Хаджи Абрек»,  - все это стало результатом  его скитаний по Северному Кавказу  и Закавказью в 1837 году. Известный  грузинский поэт Илья Чавчавадзе пишет, что «В своих мощных стихах, преисполненных поэзии, Лермонтов изобразил весь Кавказ и, в частности, Грузию».   
Во время второй ссылки (1840 г.)  Лермонтов попадает в  Малую Чечню после дуэли с сыном французского посла Эрнестом де Барантом. Наказанием был перевод тем же чином (поручик) в Тенгинский пехотный полк, воевавший на Кавказе. Это соответствовало желанию и самого поэта. «Если, говорит, переведут в армию, будет проситься на Кавказ», - так передавал тогдашнее настроение Михаила Юрьевича Белинский. Именно тогда поэт участвовал в боевых действиях и не раз рисковал жизнью в боях с чеченцами.

  Находясь  на военной службе на Кавказе, М.Ю. Лермонтов  не расставался с записными книжками, заносил в них услышанные из уст повидавших на своем веку кавказцев отдельные сюжеты будущих своих произведений.

  Его интересует духовная жизнь Востока, с которой он соприкоснулся на Кавказе; в нескольких своих произведениях он касается проблем «восточного миросозерцания».   
    14 апреля 1841, не получив отсрочки после двухмесячного отпуска в Петербурге, Лермонтов возвращается на Кавказ. В мае того же года он прибывает в Пятигорск и получает разрешение задержаться для лечения на минеральных водах. Здесь он пишет целый ряд стихотворений: «Сон», «Утес», «Они любили друг друга...», «Тамара», «Свиданье», «Листок».   
     Кавказскому городу Пятигорску было суждено сыграть  роковую роль в жизни поэта: здесь, кроме прочих старых знакомых, Лермонтов находит своего товарища по школе юнкеров Мартынова. На одном из вечеров в пятигорском семействе Верзилиных шутки Лермонтова задели Мартынова. Ссора повлекла за собой вызов; не придавая значения размолвке, Лермонтов принял его, не намереваясь стрелять в товарища, и был убит.   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  Тема  кавказской природы  в стихах и поэмах

  М.Ю. Лермонтова.

     Иннокентий Анненский в своей статье «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе» пишет о том, что много причин способствовало развитию в Лермонтове чувства природы. Природа Кавказа подействовала на него в годы самого раннего детства, когда духовный мир его еще складывался; над ней выучился он мечтать и думать, так что позже, в следующие свои поездки на Кавказ, он останавливался не на новом, а как бы углублял свои ранние впечатления.

       Изображения же Кавказской природы в произведениях Лермонтова необыкновенно точны. Иннокентий Анненский пишет об этом: «Один живописец Кавказа мне говорил, что нередко поэзия Лермонтова служила ему ключом в кавказской природе».

        По словам Анненского, в природе  Лермонтов особенно любит движение: вспомним чудных его лошадей  у Измаил-Бея, у Казбича или Печорина, вспомним его горные реки:

  Терек воет, дик и злобен,

  Меж утесистых громад,

  Буре  плач его подобен,

  Слезы брызгами летят.

    облака, змеи, пляску, локон, отделившийся  от братьев в вихре вальса. Лермонтов в своих описаниях  не был ни ботаником, как  Гете у него нет этой детальности  описаний), ни охотником, как Тургенев  и Сергей Аксаков (у него  нет в описаниях ни выжидания,  ни выслеживания, - скорее что-то  открытое, беззаветное. 

  Из  поэтических изображений Кавказской природы видно, что Лермонтов  любил день больше ночи, любил синее  небо, золотое солнце, солнечный  воздух. «Если из 43 описаний в его  поэмах дневных меньше, чем ночных и вечерних - 18 и 25, то это лишь дань романтическому содержанию» – пишет  Анненский. Голубой цвет неба заставляет того самого Печорина, который понимал  чувство вампира, забывать все на свете. Если же говорить о лермонтовских  описаниях утра – достаточно вспомнить  утро перед дуэлью, голубое и свежее («Княжна Мэри»):

       «Я не помню утра более голубого  и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его луче с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебристым дождем. Я помню – в этот раз, больше, чем когда-нибудь прежде, я любил природу.»

  Но  тут было и не  только непосредственное наслаждение: синий цвет неба уносил мысль Лермонтова и его героя  в мир высший. К чему тут страсти, желания, сомнения... Небо рождало в поэте и райские видения (Мцыри видит ангела в глубоком синем небе), и мучительные вопросы: в «Валерике» поэт говорит:  

  "...Небо  ясно...

  Под небом много места всем,

  Но  беспрестанно и напрасно

  Один  враждует он... зачем? 

  Чудные  сады в «Мцыри» и «Демоне», будто все пропитанные райским сиянием, рисуются поэту под солнцем и синим небом. Во всех волшебных снах  над поэтом непременно день:

  Надо  мной чтоб вечно зеленея

  Темный  дуб склонялся и шумел.

  Таков и волшебный сон при плеске фонтана в поэтичнейшем «Мцыри» на речном дне, где: