Становление Кутлу - Мухамеда Тевкелева как личности и начало дипломатической деятельности

Наконец, немаловажное значение играл и географический фактор. Огромная территория страны, удаленность центра от окраин делали центральную власть фактически зависимой от власти местной, ведь именно на основании информации с мест принимались решения в столице и именно эта удаленность, вынуждала наделять местную власть большими полномочиями.

На востоке России складывалась все более неблагоприятно: местная администрация не смогла выстроить систему связи с периферийной элитой.

Отношения первого оренбургского губернатора Неплюева и Абулхаира донельзя обострились. К тому же надо учитывать, что управление территорией требовало от представителей местной администрации решения и охраны внешних границ государства [18, с.110].

В этот период русская администрация получила известие, что «джунгарский владелец Кашган Чаган, сын Галдан Черинов вознамерясь неприятельские нападения учинять на колывано-воскресенские заводы и Верхнеиртышские крепости, в разных местах близ российских границ умножал свои войска и чинил угрожения. Туда отправили 3 полка армейские, драгунские. Сверх того, прилагаемо было всевозможное старание, чтобы для учинения диверсии возбудить и подвинуть на него войско киргизцов. И. И. Неплюев - губернатор Оренбургской губернии, в 1744 г когда его отношения с казахским ханом Абулхаиром донельзя обострились отправил в Правительство, высший Сенат и государственную Коллегию иностранных дел доношение, требуя бригадира А.И. Тевкелева, уповая, что он по искусству своему и по единоверству с киргиз-кайсацкими владельцами и старшинами сие произвести может способнее.

Его деятельность в реализации восточной политики России имеет давнюю традицию изучения, как в российской, так и казахстанской историографии.

В российской историографии высказывается оценочный характер суждений о А.И. Тевкелеве, причем они имеют неоднозначный характер: негативная оценка его деятельности, отрицание значимых заслуг перед Россией заметна в татищевоведении.

Причиной тому могут быть известные историкам служебные конфликты между самим Татищевым и А.И. Тевкелевым, которые в конечном итоге, привели к диаметрально противоположному мнению двух деятелей по вопросам своего пребывания в казахских степях.

Из литературы известно, что в 1747 г. бригадир А.И. Тевкелев после перерыва, по настоятельным просьбам как со стороны представителен Оренбургской администрации, так и степного нобилитета, был отправлен Коллегией иностранных дел с надлежащей инструкцией для успокоения Абулхаир-хана и водворения порядка в степи.

Между тем, обращение к такой форме разрешения конфликта Коллегии иностранных дел как выписки позволяет увидеть механизм принятия центром решения, выбора пути разрешения конфликта. Приведенная в выписке переписка между Правительствующим Сенатом и Коллегией иностранных дел, а также между Неплюевым и Коллегией иностранных дел по вопросу разрешения конфликта с Абулхаиром, представляет по сути дел выбор между диаметрально противоположными направлениями правительственной политики, с целью удержания местной элиты в пределах символической границы политической коммуникации.

В последующий период, как писал В. Вельяминов-Зернов, Неплюев и А.И. Тевкелев старались ласками и снисхождением удерживать Нурали в рамках послушания. Так, по требованию Оренбургского начальства, наместник ханства калмыцкого Докдук-Даши возвратил Нурали лошадей, отогнанных калмыками, в то время, когда табуны их находились по ту сторону Яика. Тевкелев по просьбе хана и его брата Иралня хлопотал о возвращении на родину сына знатною старшины Бахтыбая, Давлетбая, который находился солдатом в Санкт-Петербурге [19, с.321].

Таким образом, задействованный имперским центром в лице А.И. Тевкелева универсальный, понятный казахской элите, общепонятный язык, стал механизмом, который облегчил взаимопонимание, упростил взаимодействие между центральной и периферийной элитой и снял возможные причины для возникновения конфликта. Политика имперского центра во многом правильно выработанная благодаря А.И. Тевкелеву, не дала возможности выпадения местных элит за символические границы зоны у ни вербализованной политической коммуникации.

Одним из действенных механизмов подключения местных элит к общеимперской системе ценностей, в зону действия универсальных и унифицированных социокультурных стандартов. А.И. Тевкелев считал вычит жалованья казахским ханам. В деле «Распоряжения и постановления как поступать в случае предерзостей с киргиз-кайсаками, башкирцами, калмыками, тептярями и другими народами, обитающими в Оренбургской губернии» содержатся выписки Оренбургской губернской канцелярии представлении Бригадира А.И. Тевкелева об определении киргиз-кайсаком; хану годового денежного и хлебного жалованья. А.И. Тевкелев считал, что за жалованьем хан сам приезжал. В резолюции Коллегии иностранных дел, приведенной в выписке по этому вопросу говорится. "Однако в рассуждении, представленных Бригадиром А.И. Тевкелевым резонов и для приохачивания хана и старшин к свободному в Оренбург через Киргиз-кайсацкую Орду пропуску бухарских... с товарами... отчего как о том Тайный Советник от 10.10.1748 представлял, ожидается пользы и в самом деле оказывается уже начинается без определении хану жалованья оставить кажется несходно и заблаго рассуждаете хану определить жалованье по 400 руб. на год. А понеже как бригадир А.И. Тевкелев в представлении написал, что хан такое жалованье должен будет разделять по старшинам и тако тем один пользоваться не сможет, а его надобно и к тому приохачивать, чтобы он о противных намерениях и замыслах киргиз-кайсаков к подбегам и нападениям, ежели от того, сам их удержать не в состоянии, заблаговременно давал знать, то ему по представлению Неплюева определить подарков на 200 руб. в год».

О деятельности А.И. Тевкелева в 1750 гг. в исторической литературе известно, что он участвовал в подавлении башкирского восстания под предводительством Батырши. Между тем, обращение к «журналу А.И. Тевкелева» за 1757 г, раскрывает очень многое о его методах взаимодействия с периферийной элитой в лице казахского хана Нуралы и казахских султанов и старшин. Среди его методов были подкуп их, переговоры, угощение. Дневник Тевкелева свидетельствует о том, что он не только справился с возложенной на него миссией - возвращение бежавших башкир, но и наладил тесные человеческие контакты с казахской элитой. Важно отметить, что при этом сам Тевкелев выступает как транслятор имперских идей и символов.

В 1759 г. генерал-майор А.И. Тевкелев получил задание от Коллегии иностранных дел: «По имеющемуся от китайской стороны су мнению о учинении на здешние границы неприятельского нападения, за прием в подданство Ей в выходящих зенгорцев, возможное старание употребить. Играли хана киргиз-касацкого, с Меньшою Ордою довести к поискам; потребном случае противу китайцев. Выполняя его, А.И. Тевкелев дал разрешение Иурсии-хану хану и его братьям «около реки Яика зимование». За это он получил выговор от Коллегии: «...и по одному его ханскому и братьев по усильному прошению, вы тем меньше, по настоящей их и рассуждении китайских дел надобности обойтись могли, оставить его хана без обнадеживания, токмо в тех пределах, как войско яицкое назначило... киргиз-касакам определено было кочевье свое иметь вверх и вниз по Лику реке, отступя от Яицкого городка верст по 100 и более» [20, с.47].

«Особое неудовольствие» Коллегии вызвало, что А.И. Тевкелев просит «бригадира князя Путятина, имеющего в Оренбурге над военными людьми команду», отозвать поручика князя Уракова «определенного от Действительного тайного советника Неплюева на Яицкие форпосты для содержания порядку» по причине того, что он «с ханом давно пришел в несогласие и хан в бытность его пред сим в Оренбурге весьма много на него жаловался». Приведенная в указе переписка между Неплюевым, Путятиным и А.И. Тевкелевым является отражением разного видения политики по отношению к казахам со стороны военных и гражданских властей, а также соотношение между военным и гражданским управлением края.

А.И. Тевкелев в своем доношении в Коллегию иностранных дел от 3 декабря 1758 г. пишет, что «оное яицких старшин обер-офицеру поручение, хану могло показаться новым делом и привесть его в размышление», поэтому он того офицера в киргизские дела по нынешним обстоятельствам вмешивать не рассудил. В резолюции Коллегия иностранных дел поддержала А.И. Тевкелева: «что касается до бывшего у него хана с поручиком Ураковым случае... бригадир Путятин по требованию Вашему склонять не хотел, несмотря на то, что вы хана уведомили, а ему бригадиру Путятину предъявили опзеность о могущих из того произойти предсудательного следствия. Его поступок, будучи состоянию тамошних дел веема противной, равномерно причинят здесь неудовольствие. И для того, что бы он впредь имел уважение к сообщениям Вашим, писано из Коллегии иностранных дел в Военную Коллегию, а Вам подтверждается в подобных сему делах с надлежащей осторожностью поступать».

Гибкость А.И. Тевкелева в реализации политики центра, особенно ярко характеризует его отношение к смене аманата в 1758 г. «По отъезде Нурали-хана из Оренбурга, принятой от него в аманаты, сын его Айтюря солтан, который был из тех, оспою умер». Приведенные в указе выдержки из его доношения от 31 октября 1758 г. А.И. Тевкелев пишет, что хотя по преданности ханской к здешней стороне настоятельно, чтобы в положенных с ним ...делах помешательство и затруднение произошло... И до требования другого его ханского сына на место умершего ...его ханское письменное обязательство есть. «Однако ж дабы, но степному его состоянию скорым и сильным о том требованием не привести его, хана в наибольшую из того огорчительность и не причинить бы при нынешних обстоятельствах и нечаянного помешательства в помянутых делах», Тевкелев «рассудил поступить таким образом»: «Учиня... сыну пристойное погребение и, поставя гроб его в находящейся от Оренбурга в 5 верстах Татарской слободе, дабы, когда хан похочет и взять его мог», также А.И. Тевкелев отправил к Нурали «ему довольно знаемого оренбургского переводчика Якова Гуляева с известием о том и с сожалением всего письмом».

Тем не менее, именно А.И. Тевкелеву удалось взять другого аманата от Ерали-хана.

4 июня 1763 г. из Государственной коллегии иностранных дел генерал-майору А.И. Тевкелеву поступила записка с приложением повеления «Его Императорского Величества, в которой было высказано пожелание Е.и.в.. с ним генерал-майором А.И. Тевкелевым: о всем том; посоветовать, дабы единожды навсегда можно было установить такую систему, по какой впредь киргиз-кайсацкий народ содержав мог быть в покое и с пользою для здешней стороны, т.к. он изрядные об оной Орде идеи имеет и многое в рассуждении оных народов полезного знает и о великой к нему тамошних народов доверенности ... теперь надлежит случай ему генерал-майору А.И. Тевкелеву оказать ее Императорскому Величеству верность и усердие, представляя по сведению своих всех тамошних дел и народов такие к тому средства и способы, которые были бы пристойны и удобны к произведению и в самом деле могли послужить ко Всемилостивейшему Ее Императорскому Величеству намерению, чтобы все народы под скипетром Российским находящиеся жили в тишине, правосудии и благоденствии, однако ж излишняя и высокомерные прихоти от них приниманы не были» [21, с.78].

12 июня 1763 г. канцелярист Коллегии иностранных дел записал, что Ее Императорское Величество уже донесено, коим образом генерал-майор А.И. Тевкелев, будучи в Коллегии уклонился подать требованного от него письменного мнения и киргизах, если ему объявлено не будет, что Ее Императорское Величество намерена его самого послать для успокоения того народа и заведения там о лучшего порядка: а сего дня помянутый Тевкелев, приехав в вице-канцлер вручил ему приложенное при сем свое мнение, в котором сам оказывает охоту ехать к киргизцам и обещает склонить хана к построению крепости на реке Эмба. Еще в 1722 году Петр I сказал: «Киргиз-кайсацкая Орда всем азиатским странам и землям... ключ и врата». Отвлечение сил на Запад и на Юг не позволило Петру установить связи с восточными странами, но это сделали люди, выдвинувшиеся при нем и воспринявшие его идеи. Одним из «птенцов гнезда Петрова» был А.И. Тевкелев. Происходил он из посадских людей и начал карьеру подьячим Сыскного приказа. Потом был переведен в Сенат на должность копииста. Петр обратил на него внимание и сделал секретарем. Систематического образования у него не было, но, тем не менее, он живо интересовался науками, особенно геодезией и картографией, руководил топографическими съемками России, которая в те времена представляла широкий простор для подобной работы. По сути дела, Кирилов является едва ли не родоначальником российской экономической географии, ибо первым составил экономико-географическое описание страны, назвав его «Цветущее состояние Всероссийской империи». Название труда вызвало у некоторых ироническое отношение. В частности, В.Н. Татищев не считал состояние империи цветущим. Однако, как свидетельствуют биографы И.К. Кирилова, при ряде недостатков он был «великий рачитель и любитель наук».

В 1730 году хан Младшего (в некоторых источниках Меньшого) жуза, или Малой Орды, Абулхаир обратился с просьбой о принятии его народа в российское подданство. Такие просьбы он посылал в 1718 и 1726 годах, но правительство их не удовлетворило. В этот же раз императрица Анна Иоанновна решила пойти навстречу и 19 февраля 1731 года подписала грамоту о принятии киргиз-кайсаков в свое подданство. Судя по всему, в это же время Кирилов и выдвигает идею основать город на Яике, ибо без такого форпоста на юго-востоке империи киргиз-кайсацкое подданство ничего не даст. Однако, хорошо зная нрав Анны и считая, что просьба, как сейчас говорят, "снизу" возымеет большее действие, Кирилов предпринимает хитрый шаг. Через возглавлявшего ответное посольство переводчика коллегии иностранных дел А.И. Тевкелева (он же Кутлу Мухаммед Мамешев) Кирилов внушил мысль об основании города хану Абулхаиру, и тот официально попросил об этом русское правительство. В своем проекте под названием «Изъяснение о Киргис-кайсацкой и Каракалпакской ордах», который Кирилов подал в кабинет Анны Иоанновны весной 1734 года после возвращения А.И. Тевкелева из орды, он пишет: «... Но всего лутче, что (с моих слов, как я с ним — то есть Тевкелевым — до поезду его разговор имел) по представлению А.И. Тевкелева желает Абулхаир-хан российскую крепость близкую к его владению построить, от которой себе защиты надеется, нам же явная польза и всего намерения фундамент есть...» [22, с.236]

Выражая чаяния Петра Великого, И.К. Кирилов хотел проложить торговые пути к среднеазиатским и восточным рынкам. Он обосновал необходимость строительства нового города при устье реки Орь (тогда Оръ) и стремился показать его значение в развитии экономических и политических связей с Казахстаном, Средней Азией, Каракалпакией, Восточным Туркестаном и даже Индией. По его мнению, место, выбранное для города, было «во всем изобильное», и дорога к Аральскому морю и дальше более удобна и безопасна, чем хивинская дорога через Астрахань, которая использовалась для торговых связей.

Проект Кирилова был одобрен Сенатом, и 1 мая 1734 года дана «всемилостивейшая апробация», где говорилось о постройке города на реке Ори, обеспечении строительства рабочей силой, финансировании экспедиции, включении войсковых подразделений и т.д. Последний пункт гласил: «...ко отправлению выше изложенных всех дел определить обер-секретаря Ивана Кирилова и с ним быть мурзе Алексею Тевкелеву, которых туда отправить немедленно и дать полную инструкцию и указы, а сколько каких людей надобно отсюда и из Москвы, о том донесть». Подробная инструкция, включавшая и устройство пристани на Аральском море, была дана 18 мая. В тот же день Кирилов получил указ о больших полномочиях, беспрекословном выполнении всеми военными и должностными лицами его приказов и оказании ему всяческого содействия. В довершение будущему городу 7 июня Анной была подписана «Привилегия», скрепленная также подписями А. Остермана, П. Ягужинского, князя А. Черкасского [23, с.20-34].