Становление Кутлу - Мухамеда Тевкелева как личности и начало дипломатической деятельности

25 июля 1748 г. состоялась официальная встреча К.-М. Тев­келева и И. И. Неплюева с Абулхаиром в Орской крепости, куда хан прибыл в сопровождении своих близких родственников и прочей свиты, а Кутлу-Мухаммед-мурза привез с собой ханского сына Кожахмета, чтобы произвести замену аманатов. В ходе переговоров состоялось формальное примирение хана с оренбург­ским губернатором, которому он пообещал отдать русских плен­ных, прекратить набеги на пограничную линию и улусы волжских калмыков, содействовать развитию русско-казахской и транзит­ной торговли России со среднеазиатскими странами, предоста­вить взамен Кожахмета своего четвертого по счету сына от хан­ши Бопай Айчувака (ок. 1723 — 1810) и четырех аманатов от знатных старшин [40, с.12-23].

После этой встречи в течение целой недели с 26 июля по 1 августа 1748 г. Абулхаир ежедневно приезжал в Орскую кре­пость и подолгу общался с Кутлу-Мухаммед-мурзой наедине. Во время этих встреч, как, впрочем, и в предшествующей переписке с Тевкелевым, хан упорно настаивал на том, чтобы оренбургская администрация содействовала ему в политическом объединении казахского общества под его властью и усилении института стар­шего хана в Младшем, Среднем и Старшем жузах. В данном контексте Абулхаир вновь поднял в личных беседах с Тевкелевым вопрос (который раньше часто ставился им в письмах к Неплю- еву) о необходимости применения оренбургской администрацией в отношениях с казахской знатью «черной кости» политической формы «барымты», т. е. метода задержания в прилинейных кре­постях по указанию старшего хана представителей различных родоплеменных подразделений казахов в целях усиления цент­ральной власти в трех жузах. Кроме того, хан проявил настойчи­вость и в вопросе предоставления ему режима «наибольшего бла­гоприятствования» в торговле с Россией и требовал, чтобы «ази­атские купцы как сюда, так и отсюда, прямо в ево улусы ездили». После возвращения из Орской крепости в Младший жуз Абулхаир воздержался от немедленного выполнения своего обе­щания И. И. Неплюеву о возврате всех захваченных им русских пленных из казахских кочевий в Оренбург и, как видно, был намерен выполнить требование губернатора лишь в том случае, если тот удовлетворит его основные нужды и потребности.

Отправляясь с пограничной линии в Степь, Абулхаир оста­вался, по верному замечанию оренбургского историка П. Е. Мат- виевского, «непримиримым до конца и склонен был к компромис­су разве только при условии полного содействия Неплюева в объединении казахов под его властью» [41, с.17].

В ожидании окончательного разрешения своего вопроса в Пе­тербурге хан откочевал после встречи с Тевкелевым в район верх­него течения р. Тургай. В первой половине августа 1748 г. он кочевал в долине Олкейяка, притока Тургая, и здесь 15 или 17 ав­густа произошло его столкновение с султаном Бараком, вступив­шим в спор с ханом из-за «пришедших в киргиз-кайсацкие улусы каракалпаков». В неравной схватке Абулхаир был убит.

Трагическая весть об убийстве Абулхаира султаном Бараком застала Тевкелева в тот самый момент, когда он делал последние приготовления к отъезду из Орска в административный центр Оренбургского края. После того, как Кутлу-Мухаммед-мурза получил первые достоверные сведения о конкретных обстоятель­ствах гибели хана, он отправился 19 сентября 1748 г. в Оренбург. Находясь уже в Оренбурге, Тевкелев писал 24 сентября 1748 г. И. И. Неплюеву по поводу смерти Абулхаира, что лучше было бы «домогаться» не раздробления ханской власти в казахских жузах, а «главного хана указом сделать», так как «отнюдь без главного хана [порядка] быть не может». Вслед за этим посла­нием он направил в Коллегию иностранных дел свои личные соображения об основных принципах политики России в казах­ских жузах с «рассуждениями и определениями тайного советни­ка во многом несходственные». В частности, К.-М. Тевкелев предлагал содействовать концентрации власти в Младшем и Среднем жузах в руках одного хана, которого, по его мнению, следовало назначать указом царского правительства и выплачивать ему ежегодное жалованье; представителям оренбургской администра­ции непременно участвовать в ежегодных курултаях казахской знати и старшин обоих жузов и совместно с ними обсуждать наиболее важные вопросы их внутриполитической жизни, губер­натору проводить один раз в год встречи с казахскими ханами, султанами и старшинами и т. д. Нетрудно заметить по этим предложениям, что в вопросе о целесообразности централи­зации структур ханской власти у казахов Кутлу-Мухаммед-мур- за встал, по существу, на сторону Абулхаира [42, с.798-799].

Поездка в приграничный Орск, многодневное пребывание в этой крепости и обратный путь в Оренбург заняли у Тевкелева в общей сложности 3,5 месяца. В течение всего этого времени он регулярно вел служебный «Журнал», в котором почти ежедневно фиксировал содержание своих встреч и бесед с ханом Абулхаи­ром, султанами, батырами и старшинами Младшего и Среднего жузов, а также поступавшие к нему от кочевников разнообразные сведения о политических событиях в Казахской степи.

«Журнал происходящим по коммиссии Тевкелева киргиз-кайсат- ским делам 1748 года» написан скорописью XVIII в. на 266 лис­тах с оборотами и охватывает относительно короткий промежуток времени с 20 мая по 18 сентября 1748 года. В хронологическом отношении этот исторический документ заметно отличается от самого первого «Журнала» Тевкелева по «киргиз-кайсацким де­лам», освещающего более продолжительный период времени; но по общему объему заключенной в нем конкретно-исторической информации содержание данного «Журнала» не только не усту­пает дневнику 1731 — начала 1733 г., но отчасти даже превосхо­дит уровень информативности последнего более детальным ха­рактером изложения некоторых важных социально-исторических событий и явлений. Другое ярко выраженное структурное отличие «Журнала» 1748 г. от предыдущего однотипного ему источника состоит в том, что Тевкелев не ограничился здесь одним лишь письменным пересказом устных сообщений своих степных ин­форматоров по интересовавшему его широкому кругу вопросов и наряду со своими собственными авторскими записями включил в состав рукописи этого официального материала тексты 30 эпис­толярных источников — материалы личной переписки за май- сентябрь 1748 г. с ханом Абулхаиром и ханшей Бопай, султана­ми Нуралы, Ералы, Айчуваком, Бараком; старшинами Букенба- ем и Жанибеком; переведенные им на русский язык с литератур­ного среднеазиатского (чагатайского) тюрки. Присутствие в струк­туре «Журнала» 1748 г. целой группы казахских культурно-исто­рических памятников, непосредственно исходивших от главных участников описываемых событий, в определенной степени углуб­ляет и уточняет содержащиеся здесь фактические данные по истории Казахстана середины XVIII в. и существенно усиливает информационно-познавательную значимость этого источника для современных историков [43, с.87-93].

Основное содержание рассматриваемого документа состави­ло обстоятельное описание Тевкелевым его посреднической мис­сии по урегулированию конфликта губернатора И. И. Неплюева с Абулхаиром и поддерживавшими его султанами, старшинами и батырами. В тесной связи с общим характером и задачами мис­сии в «Журнале» освещаются взаимоотношения казахов с други­ми народами Центрально-Азиатского региона — волжскими кал­мыками, башкирами, яицкими казаками, ногайцами, аральскими узбеками и др., а также приводится богатый фактический мате­риал о социально-политической обстановке в Степи в 40-х гг. XVIII в. и междоусобной борьбе местных влиятельных аристок­ратических кланов, в том числе и об убийстве султаном Бараком хана Младшего жуза Абулхаира. Все перечисленные аспекты главной темы «Журнала» отражены в нем достаточно полно и подробно с изложением многих конкретных исторических дат и ряда чрезвычайно ценных этнографических деталей, что позволя­ет внести необходимые уточнения в данные других российских официальных документов того периода по вышеуказанным вопро­сам и составить более объемную и многомерную картину обще­ственно-политической жизни Казахстана в середине XVIII века.

В данном контексте особый познавательный интерес пред­ставляют исключительно подробные, но почти неизвестные в науке сведения Тевкелева о драматических обстоятельствах бегства в 1745—1747 гг. из Астраханской губернии к казахам поколения байулы в прияицкие степи большой группы семей так называемых «кундровских ногайцев» и последующей истории их совместного проживания в общих аулах с хозяевами этих мест под властью Нуралы-султана, которые проливают новый свет на исторические истоки формирования будущего казахского рода ногай в родоплеменной структуре Младшего жуза и не встречаются больше ни в одном из ныне известных исторических источников. Кроме того, в «Журнале» имеется большое количество ценных сведений биографического и культурно-бытового характера о многих вид­ных представителях правящей элиты кочевников первой половины XVIII в., существенно дополняющих информацию тевкелевского дневника 1731 — начала 1733 г. о тех же исторических личностях и содержится самое раннее в историографии упоминание об ис­тории существования у казахов оригинального обряда благопожеланий «бата соз» при проведении ими каких-либо важных семей­ных или общественных мероприятий [44, с.89].

Наряду с отражением современной автору международной и внутриполитической ситуации в Казахстане в составленном им обширном документе о своей поездке на северо-западную границу Степи приводится целый комплекс оригинальных исто­рических сведений, записанных Тевкелевым непосредственно со слов знатных казахских батыров того времени (Букенбая, Жа- нибека и проч.), о печально памятном казахам периоде их геро­ической борьбы с завоевателями-джунгарами (1723—1730 гг.) и трагических последствиях «Великого бедствия» («Актабан шубырынды») для казахского народа. В частности, здесь со­держится важное свидетельство о том, что во время первого приезда Тевкелева в Казахскую степь многие роды Среднего жуза еще находились в вынужденной эмиграции на территории Бухары, откуда возвратились в свои кочевья только к концу 1732 года. Это утверждение казахских батыров во многом про­ясняет истинную причину отсутствия в «Журнале» российского посланника за 1731—1732 гг. каких-либо упоминаний имен сул­танов Абулмамбета, Барака, Аблая и прочих аристократичес­ких лидеров Среднего жуза, за исключением Семеке-хана, в числе участников бурных словесных баталий вокруг идеи российского подданства на народных курултаях и вместе с тем опровергает широко расхожее в исторической литературе представление о начале острого противоборства названных султанов с ханом Абул- хаиром уже в вышеуказанные годы [45, с.267].

Почти одновременно с завершением составления «Журнала» К.-М. Тевкелев подготовил по указу Коллегии иностранных дел в сентябре 1748 г. три других важных документа: «Экстракт ...о двух киргис-кайсацких Средней и Меньшей ордах по многим с киргис- и,ами разговорам», где четко изложил свои принципиальные сооб­ражения об основных направлениях политики России в казахских землях на ближайшую перспективу; генеалогическую схему казах­ской правящей династии первой половины XVIII в., состоявшую из двух частей, и описание родоплеменного состава трех казах­ских жузов. Из этих документальных материалов наибольшее информативно-познавательное значение для современной науки имеют две последние работы Кутлу-Мухаммед-мурзы, так как они представляют собой результат его специальных полевых ис­следований в области истории и этнографии казахского народа и являются самыми ранними письменными источниками из ныне известных исторических памятников по генеалогии пяти династийных ветвей казахских ханов XVIII в. (линии Абулхаира, Абул- мамбета, Батыра, Барака и Аблая) и истории формирования родоплеменной структуры кочевого общества казахов.

Исключительная ценность данных источников заключается главным образом в том, что они составлены исследователем, пользо­вавшимся большим авторитетом и уважением у казахской знати Младшего и Среднего жузов, и базируются на данных опроса широкого круга степных информаторов из этой социальной сре­ды, полностью доверявших Тевкелеву. Так, в первой части пер­вой из этих двух работ под названием «Поколенная роспись Кир­гиз-кайсацкой Меньшей орды ханам и солтанам и всем фамилиям их» впервые приведены конкретные фактические данные о восходя­щей линии династии Абулхаира, включая основателя его рода султана Осека (нач. XVI в.), и о его родных братьях и племян­никах, основанные на прямых показаниях Тевкелеву самого ка­захского хана. К тому же эта родословная является единствен­ным достоверным источником генеалогических сведений о всех трех сыновьях и внуках отца Абулхаира султана Кажи (Хаджа, Ходжа) от его старшего сына Тохтамыш-султана, умершего или погибшего в начале XVIII века. Несколько десятилетий спустя генеалогическую информацию «Поколенной росписи» Тевкелева широко использовал в своем фундаментальном труде по истории и этнографии казахов известный российский историк А. И. Левшин (1797—1879) при составлении собственной графической схемы родословной Абулхаира, но при этом по непонятным причинам опустил в ней все сведения о братьях и племянниках этого казах­ского правителя, в том числе о его младшем брате султане Бул- хаире, имя которого часто фигурирует в российских и отдельных китайских источниках первой половины XVIII в., причем в таких же искаженных ономастических формах, как и имя хана Абулха­ира (Балхаир, Булгаир, Булхаир, Обалгаир и т. д.). В связи с тем, что с 30-х гг. XIX в. и до сих пор генеалогия первого хана Младшего жуза остается известной подавляющему большинству историков лишь по широко расхожей сокращенной версии А. И. Левшина, то во многих советских и современных исследо­ваниях по дореволюционной истории Казахстана неоднократно встречается ошибочное отождествление личности хана Абулхаира с его родным младшим братом Булхаиром, который умер в Хиве в конце 20-х или начале 30-х гг. XVIII века [46, с.278-283].

В отличие от «Поколенной росписи» династии Абулхаира составленные 1 евкелевым графические схемы родословных дру­гих казахских правителей-чингизидов XVIII в. — Батыра, Бара­ка, Абулмамбета и Аблая — основаны главным образом на уст­ной информации казахских старшин Младшего и Среднего жузов и частично — самих этих султанов. Их данные во многом совпа­дают с более поздними по времени записями генеалогических сведений сына Батыра Карабай-султана, сына Барака Даир- султана и двоюродного брата Аблая Салтамамет-султана, а так­же с генеалогическими версиями относительно отдаленных по­томков вышеназванных исторических лиц (Ч. Валиханова, А. Бу- кейханова) и российских исследователей-генеологов (А. И. Лев- шина, Н. Я. Коншина, Н. Н. Пантусова и др.) второй половины XIX — начала XX вв., но при этом отличаются от них количе­ством учтенных межпоколенных звеньев. Мне представляется, что из всей вышеперечисленной группы генеалогических матери­алов тевкелевский вариант шежире султанов Батыра, Барака, Абулмамбета и Аблая наиболее адекватно отражает действитель­ную историческую картину, так как зафиксированная в нем ин­формация многократно подтверждается аналогичными сведения­ми средневековых мусульманских историков (для исторических фактов XVI—XVII вв.), казахских эпистолярных источников и российских делопроизводственных документов XVIII в. и к тому же отличается самым реалистичным (с точки знания естествоз­нания) для источников XVIII — начала XX вв. показателем количества поколений (4—5 звеньев), приходившихся на одно столетие в каждом султанском роду [47, с.364].

С 1748 г. до конца 1750-х гг. К.-М. Тевкелев совместно с И. И. Неплюевым управлял Оренбургским краем. Несмотря на оп­ределенные различия между ними в подходах ко многим актуаль­ным проблемам развития русско-казахских отношений, оба админи­стратора смогли в течение десяти лет деловито взаимодействовать друг с другом в повседневной работе и, как правило, заверяли служебные донесения в Коллегию иностранных дел, исходившие из Оренбурга, двумя подписями. В это же время К.-М. Тевкелев ак­тивно сотрудничал «по степным делам» с другим видным оренбург­ским чиновником — будущим первым членом-корреспондентом Петербургской Академии наук известным историком П. И. Рычко- вым (1712—1777). Вместе с ним Кутлу-Мухаммед-мурза неодно­кратно разрабатывал глубокие по содержанию практические рекомен­дации для оренбургского губернатора и Коллегии иностранных дел по различным аспектам взаимоотношений российского правитель­ства с правящей казахской элитой трех жузов. Поэтому многие объемные докладные записки и донесения Тевкелева и Рычкова о казахах, адресованные местному руководству либо петербургским сановникам, впоследствии подписывались ими совместно. К чис­лу наиболее крупных документальных материалов К.-М. Тевкелева первой половины 50-х гг. XVIII в. следует отнести его «Журнал держанной, какие после посланного от тайного советника и кавалера Неплюева и бригадира Тевкелева в Государственную Коллегию иност­ранных дел от 9 майя доношения с киргис-кайсацким Нурали-ханом о перемене бывших здесь аманатов переписки происходили, и как он, хан, наконец в июле месяце 1750 году сам с солтанами, старшинами и наро­дом к Оренбургу приехал, и так аманатам смена в Оренбурге последова­ла, также и что в протчем чрез то время происходило» на 78 листах с оборотами, охватывающий период с 19 по 26 июля 1750 года. В этом документе изложена очень интересная информация о первых годах правления хана Нуралы, проводимой им политике в казахских землях, политических отношениях кочевой знати Младшего жуза с оренбургской администрацией и о личной жизни членов семейства Абулхаир-хана, которая еще не исследовалась и до настоящего вре­мени остается почти неизвестной казахстанским историкам [48, с.7-161].