Эдуард Грей: политический портрет

      В 17 часов 25 минут Грей отправил телеграмму Берти: "Я окончательно отверг предложения дать Германии какое-либо обещание нейтралитета и не буду принимать ни одного подобного предложения, если оно не будет сопряжено с условиями, предоставляющими реальные выгоды Франции»³⁰⁵.

      Германский  посол счел это, по видимому, отнюдь не невозможным, когда я указал ему, что после мобилизации на западной  границе французская  и  германская  армии     должны

остановиться  и ни одна из них не должна переходить границ, пока это не сделает другая. Я не в состоянии сказать совместимо ли это с французскими обязательствами по союзу. Если же это совместимо, я предполагаю французское правительство не будет возражать против нашего обязательства оставаться нейтральными пока германская армия стоит на границе в оборонительном положении."¹³⁴

     Таким образом, стоит два варианта: либо Грей задумывал предательство, либо пытался таким образом сохранить шансы на вступление в войну. Эту же точку зрения на заседаниях кабинета отстаивал Ллойд Джордж, он считал, что это позволит изменить стратегический план немцев.

     Так, держа армию Франции в боевой готовности, в то время как Россия воюет с Германией, Англия сохранила бы нейтралитет. При этом сохранялась армия Франции, а планы германской мобилизации и ведения боевых действий - нарушались. И в последующем было возможно выступление против Антанты.

      Но  в тот момент подобное развитие событий  было невозможно - Франция не желала оставаться нейтральной, ее будущее тесно переплеталось с судьбой России. Поэтому подобные действия со стороны Англии могли привести к распаду Антанты, соответственно - временному или полному поражению.

      В данном случае можно говорить о том, что Грей умышленно затягивал переговоры, чтобы получить помощь консервативной партии.

      Но  именно об этом Грей и не мог упомянуть в кабинете потому, что кабинет вряд ли вообще что-то знал об этом. Конвенция была "технической", ее подписали начальники морских штабов, а ее существование тщательно скрывалось, как от парламента, так и от кабинета. Поэтому на заседании кабинета Грей ничего не сказал о конвенции, объясняя просьбу французов обменом письмами с Камбоном. Но и этот довод встретил в кабинете отказ.

      Положение Грея было крайне сложным - союзники требовали  выполнения обязательств, а правительство отказывалось от них. Приходилось дезавуировать самого себя.

      Вечером Грей попытался убедить Камбона  в выгодах предложения сделанного Лихновскому. Разговор союзников был достаточно откровенным. И высказывания Грея относительно того, что у Англии "нет обязательств" перед Францией, и последняя должна принимать "...собственное решение, не рассчитывая на нашу помощь, которую мы не в состоянии обещать"¹³⁷, вызвали нестандартную реакцию у Камбона - он был взбешен бесстыдством Грея.

      В этот же день состоялся разговор между Камбоном и Ллойд Джорджем, разговор был неофициальными Камбон не скрывал своих эмоций. Так Ллойд сообщил Остину Чемберлену, что Камбон "был до крайности возмущен бездеятельностью английского правительства. Он сказал: "Верно, что вы не обязались письменно ни одним словом и что вообще ничего не изложено письменно. Но разве общая разработка наших планов не связывает еще крепче? ...Вы нас предали!" Он, конечно, ничего не говорил, что Франция когда-нибудь окажется на враждебной нам стороне, но, конечно, хладнокровно будет смотреть, как Англия превратится в развалины. Если же наоборот, Россия и Франция проиграют, то он полагает, что для нас дела будут обстоять еще хуже. Затем он с озлоблением воскликнул: "Честь! Да знает ли Англия вообще, что такое честь?"³⁰⁶

      Сложилась     очень сложная     ситуация, практически безвыходная, и ее необходимо было решить как можно быстрее пока она не перешла из кабинетов на страницы прессы и не захватила все общество. Еще одной тревожной новостью была информация о том, что либералы – пацифисты решили переложить весь груз ответственности на Россию. Так как именно в России указ о мобилизации был отдан самым первым - до провозглашения "военной опасности" в Германии. В этой ситуации единственным выходом было решение Грея и Чемберлена - необходимо "взорвать" кабинет министров при помощи консерваторов. И тем самым переломить внешнеполитический курс Великобритании.

      В 11 часов ночи Вильсон и Ллойд поспешили во дворец Ленсдауна, где нашли в сборе лорда Ленсдауна, герцога Девонширского, Бонар-Лоу и лорда Эдмунда Тальбота, и в результате часового разговора было условленно, по телефону, что на следующий день должно произойти совещание с Асквитом. На этом моменте можно ставить точку в "охоте" на консерваторов, устроенной либералами-империалистами.

      К 10 часам утра Чемберлен и Ленсдаун явились к Бонар-Лоу, и после спора, длившегося полчаса, Бонар-Лоу одобрил предложение о посылке письма Асквиту. Оно было отправлено немедленно и Асквит получил его либо перед заседанием кабинет, либо в начале заседания. Письмо гласило: "2 августа 1914 года Многоуважаемый г-н Асквит! Лорд Ленсдаун и я считаем своим долгом уведомить вас, что ... было бы гибельным для чести и безопасности в настоящих условия колебаться относительно поддержки Франции и России, и мы предлагаем безоговорочную поддержку оппозиции правительству во всех мероприятиях, которые будут сочтены необходимыми для вследствие  вмешательства Англии  в  войну."³⁰⁷ Письмо было подписано Бонар-Лоу. И именно оно дало столь необходимую поддержку либералам-империалистам.

     Одновременно  с этими событиями происходила  встреча Камбона и Грея. Она была посвящена нарушению Германией нейтралитета Люксембурга. Но, так как Грей заранее ознакомился с этим документом, Англия осталась стороне, так как Германия, -будучи одним из гарантов нейтралитета, вторглась в Люксембург -остальные участники гаранты освобождались от своих обязательств.

     В 11 часов началось очередное заседание  кабинета министров. На нем Грей снова поднял вопрос заданный ему Камбоном, касательно охраны северного и западного берегов Франции силами английского флота.

      После ожесточенной дискуссии в кабинете по этому вопросу, Грея все-таки уполномочили дать заверения Камбону, хотя и условно, заверения английского правительства по защите французских берегов с моря. "Британский флот будет готов оказать всяческую защиту в случае, если германский флот появиться в канале или Северном море с целью начать враждебные действия против французских берегов и судоходства. Это заверение, конечно, давалось под условием, что правительств получит поддержку парламента".³⁰⁸

      Еще одним вопросом, который рассматривали  на заседании, - был вопрос о нейтралитете Бельгии. Грей предложил дать совет умеренности, но большая часть министров выступала за то, что бы не делать из этого   повода для начала войны.

В этой ситуации все зависело от вотума парламента.

      В то время как "пацифисты" совещались у Бьючампа, проходила беседа Асквита и лидеров консервативной партии - Бонар-Лоу и Бальфура. Они еще раз подтвердили свою готовность поддержать все действия правительства. Таким образом, консерваторы   спасли   правительство   Асквита от раскола и предотвратили уход с арены "либералов-империалистов", обеспечив им большинство в парламенте.

      Вечером 2 августа, в 18 часов 30 минут, состоялось второе заседание кабинета. Основным докладчиком на нем выступил Грей, описавший встречу с Полем Камбоном. Помимо этого в отставку подал Берне - представитель рабочего движения.

      Ночь  со 2 на 3 августа прошла в частных  переговорах между Асквитом и "пацифистами" Им дали понять, что  ми или без них. Но Англия примет участие в воине, так как в парламенте большинство обеспечили консерваторы. Поэтому по признанию Морлея, над этим стоило задуматься, ведь "либеральная партия была уже расколота и на приближавшихся выборах не могла добиться победы ... Раскол правительства и партии вполне могли заставить любого   поразмыслить   совершенно   независимо   от демагогических расчетов.

      Рано  утром 3 августа пришло известие о  германском ультиматуме Бельгии. Бонар-Лоу еще раз посетил Асквита и уверили его в том. Что консервативная партия окажет всяческую поддержку. Вслед за этим Асквит получил заявления об отставке от Морлея, Саймона и Бьючампа.

      Во  время утреннего заседания, началось в 12 часов, было сделано несколько  серьезных заявлений. Так во время  открытия заседания, выступил Асквит с предупреждением: "Я должен сообщить кабинету, что сегодня утром я получил заявления об отставке от четырех членов кабинета. Заявление Бернса мы слышали еще вчера... Как я слышал, еще многие члены кабинета, быть может большинство, разделяют их взгляды, хотя в настоящий момент и не пошли по их пути. Затем мне сообщено, что большинство нашей партии в палате общин довольно сильно склоняется к этой точке зрения. Если бы положение, в котором находится страна, было нормальным , то мой курс был бы совершенно ясен., идти к королю и просить ...других министров... Но отсюда недалеко до мысли о коалиции, а коалиции в нашей истории вряд ли бывали удачными".³⁰⁹

     То  есть Асквит, заявивший в своей  речи о том, что не расстается с Греем, фактически угрожал выгнать неугодных. После заседания, закончившегося в районе 15 часов, Грей беседовал с Лихновским. Последний просил у него не требовать соблюдения бельгийского нейтралитета, Грей ответил отказом, Вслед за этим Асквит после заседания, а закончилось оно в ожидании послал приказ о мобилизации.

     В палате общин Грей сказал не много, смысл его речи сводился к следующему: у нас нет и не было до 2 августа никаких обязательств перед Францией. "Министр был бледен и серьезен... Честь призывает Англию помочь Франции в обороне северного побережья, сказал он. Вслед за этим министр извлек "козырную карту" - "слезное обращение бельгийского короля о помощи. Грей... говорил о необходимости не оставить в беде "маленькую невинную" Бельгию."³¹⁰

     При этом, доводя до парламента свое письмо от 22 ноября 1912 года, он опустил последний абзац о "военной кооперации" обеих держав в случае войны. И указав на концентрацию французского флота в Средиземном море. Изложил весьма условную гарантию о защите северного побережья Франции, данную накануне Камбону.

      Палата  общин, преимущественно консерваторы, ответили на речь Грея "бурными аплодисментами". Но никакого голосования в этот день не произошло, и Грей не поставил в известность парламент о дальнейших намерениях правительства.

      После этого совещания "пацифисты" окончательно пошли на попятный. Правительство Асквита спасли от раскола аплодисменты консерваторов. И отсутствие полной информации в докладе Грея не имело значения. Грей так описывает свой доклад: "Размышления выработали в моей голове вспышку инстинкта в течение тех часов, скорее, чем долгое давление доказательств благоразумия; но именно они и определили основную линию моего доклада."³¹¹

      4 августа, в 9 часов 30 минут утра Грей телеграфировал английскому послу в Германии Гошену текст ультиматума - о уважении нейтралитета Бельгии. Но посылка экспедиционного корпуса, по-прежнему была недоступна для правительства. И 4. августа Вильсон продолжал нажимать на "комитет по вовлечению

     Германии  в войну" - лорда Мильнера, Берда, Лео Максе, Эмери и других видных консервативных деятелей, с "целью побудить воздействовать всей силой на консервативного мнения на правительство,   чтобы  обеспечить  немедленное   использование экспедиционной армии.

      К полудню было получено сообщение  о том, что Германия вторглась в Бельгию у Геммениха. В 14 часов дня Грей отправил в Берлин телеграмму к германскому правительству, чтобы к 24 часам 4 августа оно дало ответ, намерена ли Германия уважать нейтралитет Бельгии. В случае отрицательного ответа Гошен должен был потребовать паспорта и сказать "что правительство его величества считает себя вынужденным принять все, что в его силах, для сохранения нейтралитета Бельгии и соблюдения договора... в котором Германия является такой же участницей».³¹²

      В министерстве иностранных дел Великобритании приостановилась работа. Сотрудники начали штамповать предупредительные телеграммы.

      Вечером, в 21 час 40 минут, один из "личных секретарей сообщил, что Германия объявила войну Англии. В соответствии с этим нота Лихновскому была изменена: «Так как Германская империя объявила войну Великобритании, я имею ...» и так далее. К ноте были приложены паспорта германских дипломатов. Один из чиновников передал ноту Лихновскому. А в 22 часа 20 минут, уже после вручения ноты, пришла телеграмма Гошена, что Германия не даст ответа на ультиматум. В результате младший сын Артура Николсона, Гарольд, получил поручение любой ценой изъять старый ультиматум! К счастью Лихновский не читал телеграммы - он все понял по паспортам. В результате чего Великобритания избежала скандала. Таким образом, с помощью консерваторов и немецкой агрессии, либералы-империалисты смогли вовлечь Англию в войну на стороне Антанты. И по мнению Грея - "Оглядываясь назад, на все это, мне кажется, что курс действительно проводимый в те дни был единственным ведущим к вступлению германии в войну немедленно, искренне, и с практически полным единодушием."³¹³ Таким образом, Англия, вступив в войну, сразу снимала с себя ответственность за её начало.