Шпаргалка по "Культурологии"

 Сегодня невозможно  однозначно ответить на вопрос, для чего человеку нужно искусство.  Одни утверждают, что искусство  существует для украшения жизни  – эти люди упорно стремятся  к открытию Красоты как вечного  закона бытия. Действительно,  Красота волновала человека: он  пытался уловить ее в природе,  в окружающих людях, выявить  какие-либо критерии, а затем зафиксировать  ее. В истории искусства можно  найти миллиарды «свидетелей» (картин, скульптур, миниатюр, стихотворений,  песен) таких встреч с Красотой. Другие считают, что искусство  должно воспитывать человека  – они ищут в произведениях  Добро, Пользу, Справедливость. А  третьи убеждены, что искусство  является способом познания мира, поэтому их цель в искусстве  – открытие и фиксация Истины. Так получается, что искусство  способно удовлетворить весьма  разнообразные интересы.

 В чем же отличие  искусства от других феноменов  культуры, которые также предоставляют  человеку возможность реализовать  свои потребности? Ответ на  этот вопрос следует искать  в неразрывной связи искусства  с реальностью. Жизнь человека  полна изменчивости: человек оказывается  втянутым в это вечное изменение  внешней действительности и внутреннего  мира. Человек может искать способы  приспособления или преодоления  этой изменчивости: накапливая и  применяя знания, он выстраивает  вокруг себя мир культуры, защищающий  его от непредсказуемости природы.  Так деятельность человека превращается  в борьбу за выживание. Но  человек открыл для себя иной  способ существования – не  приспосабливаться и бороться  с окружающей реальностью, но  играть с ней. Умение играть, присущее даже животным, человек  начинает использовать не только  как способ научения чему-то  или передачи знания и т.д., но как универсальный способ  сосуществования человека с миром  и другими людьми.

 

 Искусство является  универсальной формой мировосприятия, которая присуща только человеку. Поэтому, можно сказать, что  искусство является уникальным  способом выражения именно человеческого  бытия. В чем специфика такого  способа реализации человека  мы и попытаемся выяснить.

 Критерии определения  искусства различны: они зависят  от специфики культуры, в рамках  которой творит художник, от места  и времени создания и восприятия  произведения.

 В самом широком  смысле понятие «искусство» употребляется  в двух значениях:

1. Искусство – это искусность, мастерство, умение, ловкость, высокая  оценка способности выполнять  какую-либо работу. Часто так оценивают  человека, который не просто профессионально  выполняет свою работу, но делает  это красиво, легко или как-то  особенно вдохновенно. Поэтому  и дворник, разметающий листья, может сам себя чувствовать  или восприниматься другими как  поэт.

2. Искусство – это творческая  деятельность, направленная на создание  художественных произведений, эстетически  выразительных форм.

 Если соединить эти  два значения, то получится следующее  определение:

Искусство – это художественная деятельность, основанная на мастерстве и умении.

 

 

 

 

 

 

 

36. Научное и религиозное мировоззрение в культуре.

Проблемы, связанные с  взаимоотношением религии и науки, с местом, занимаемым ими в системе  культуры, сложны и многогранны. Мы, не претендуя на полноту освещения  всей этой проблематики, хотели бы с  самого начала сформулировать ряд признаков, резко отличающих науку и научное  мировоззрение, с одной стороны, и религию и религиозное мировоззрение, с другой.

Наука как система объективного знания не может быть связана в  своем содержании с теми или иными  особенностями отдельных наций, этнических групп и даже целых  регионов. По своему содержанию она  наднациональна, космополитична.

Наука единственна, религия  множественна. Этот признак тесно  связан с первым, но мы считаем целесообразным выделить его в особый. Реальным фактом является то обстоятельство, что наука одна, а религий (даже мировых) все равно много.

Научное знание именно в силу своего объективного характера носит  и надличностный характер Этим никак не игнорируется значение подчеркнутого в последнее время М. Поляни личностного знания в науке. Это просто другая проблема. Поляни говорит о личном, не артикулированном, не выраженном знании. Но всякое артикулированное знание в науке в конечном счете является надличным.  Религиозное знание всегда имеет личностную форму - это заветы предков, тексты пророков, знания, открытые богоизбранным личностям высшей силой и т.д.

Как это ни покажется на первый взгляд тривиальным, наука натуралистична. Оставаясь наукой, она в принципе не может вводить никаких сверхъестественных факторов. Собственно, слова "сверхъестественный" и "божественный" тождественны. В  этом смысле наука принципиально  арелигиозна. Подчеркиваем именно "а", а не "анти". Ученый может верить в Бога и рассматривать природу как книгу, написанную Богом на языке математики (как это делал Галилей), но он все равно должен расшифровать этот текст, не прибегая к непосредственному проникновению в божественный замысел. Отдавая себе отчет в немодности ссылок на основоположников марксизма, мы все-таки позволим себе процитировать известную мысль Ф. Энгельса: "Материалистическое понимание природы означает понимание ее такой, какова она есть, без всяких посторонних прибавлений". В этом смысле наука материалистична. Она и стремится к пониманию природы без всяких посторонних прибавлений.

Наука критична по самой своей  сути. Основным инструментом науки  является критика, критическая аргументация, доказательное рассуждение. При  всем разнообразии отношения различных  религиозных течений к критицизму их общую основу образует фундаментальный  и неискоренимый догматизм.

Религия и наука противостоят по вопросу об источнике знания. Источником научного знания являются опыт и разум, источником религиозного знания является откровение.

С предшествующим признаком  тесно связан открытый характер научных  текстов и закрытый характер религиозных  текстов. Научные тексты всегда незакончены, допускают как дополнение, так  и пересмотр (пересмотр, подчиненный  принципу соответствия). Совершенно иной характер носят основополагающие религиозные  тексты. Они завершены, закончены, в  принципе не допускают никакого изменения, а могут только истолковываться. В связи с этим заметим, что  по отмеченному признаку ортодоксальный марксизм-ленинизм как государственная  идеология всецело лежит в  русле религиозного сознания.

Отмеченные черты противостояния научного и религиозного мировоззрения  сохраняют, по нашему убеждению, свое значение, сколь бы положительно ни решался  вопрос о роли религии в жизни  общества и ее месте в системе  культуры. Очень жаль, что в нашей  стране вновь и вновь обнаруживает себя тонко подмеченная Н.А. Бердяевым "полярность русского человека". От бездумного отрицания религиозного мировоззрения сейчас намечается тенденция  к столь же бездумной его экспансии.

В этом плане несомненный  интерес представляет опубликованная в журнале "Новый мир" (1989, № 12) статья В.Н. Тростникова "Научна ли научная картина мира" и подборка откликов на нее (Ю. Чайковский, Р.Е. Майборода, Ю.А. Шрейдер - "Новый мир", 1990, № 7). Нам представляется, что обстоятельный разбор содержащейся в статье аргументации, во-первых, полезен сам по себе, а, во-вторых, дает нам возможность изложить собственные представления в ходе прямой полемики с ярким представителем "научной апологетики". Под научной апологетикой понимается искусство доказывать верность религиозного миропонимания, опираясь на материал науки.

Как заметил популярный советский  артист Зиновий Гердт, истинный спор возможен лишь между единомышленниками. Мы понимаем, что никакие аргументы  не поколеблют В.Н. Тростникова в его основополагающих убеждениях. Говоря языком логики, опровержение тезиса невозможно. Но логика знает еще два вида опровержения: опровержение аргументов и опровержение связей между аргументами и тезисом (логическая ошибка, называемая "non sequitur" - не следует"). Вот этим мы и займемся, поскольку анализ аргументов и следования тезиса из аргументов образуют то предметное поле, на котором, возможна дискуссия.

Начнем, как и В.Н. Тростников, с разделения науки на два предприятия: науку-исследование и науку-мировоззрение. В общей форме подобное разделение вряд ли может вызвать серьезные  возражения. Разумеется, это не одно и то же. Возражения вызывает другое. Во-первых, сведение нашим оппонентом науки-мировоззрения к трем презумпциям (рассмотрением этих трех презумпций мы займемся позже). Во-вторых, утверждение, что к науке-мировоззрению крупные ученые не причастны, а все зло здесь от популяризаторов-идеологов. Это просто фактически неверно. Не хочется оглушать читателя роем имен, но все великие естествоиспытатели всегда вносили огромный вклад в рассмотрение мировоззренческих проблем (часто с разных позиций и с разными знаками). Галилей и Ньютон, Декарт и Лейбниц, Лайель и Дарвин, Максвелл и Больцман; Пастер и Павлов, Эйнштейн и Бор, Гайзенберг и Борн - вот истинные творцы не только науки-исследования, но и науки- мировоззрения (если, конечно, не ограничивать науку-мировоззрение тремя пресловутыми презумпциями). В-третьих, наука-исследование, отличаясь от науки-мировоззрения, вместе с тем всегда с ней связана.

Наш оппонент, провозгласив в начале своей статьи независимость  этих двух предприятий, в дальнейшем по существу демонстрирует их тесную связь, только с переменой знака. На место арелигиозной картины мира, рисуемой наукой, он стремится поставить религиозную картину мира, якобы обосновываемую наукой-исследованием.

Каково же действительное отношение между наукой-исследованием  и наукой-мировоззрением? Следует  предостеречь от явно упрощенного понимания  этой связи в духе прямолинейного воинствующего атеизма. Никакое  развитие науки действительно не может ни доказать, ни опровергнуть бытия Бога. Сомневаться в этом после Канта, мягко говоря, несколько  архаично. Именно поэтому наивно архаичными выглядят выводы в пользу откровения на основе данных науки, содержащиеся в конце статьи В.Н. Тростникова. Изложив свое видение вклада квантовой физики, математики и биологии в тайны мироздания, он замечает: "Прочитав это, всякий (!?) почувствует, как тут вдруг повеяло чем-то очень знакомым. Чем же? Вспомним хотя бы "в начале было Слово, и слово было у Бога и Слово было Бог". По мнению В.Н. Тростникова, наука в наши дни "стала медленно, но верно возвращаться к тому миропониманию, которое когда-то было дано человечеству через Откровение (Эти заключения, на наш взгляд, связаны с наукой-исследованием уж во всяком случае не больше, чем опровергаемая В.Н. Тростниковым наука-мировоззрение с ее тремя презумпциями. Итак, из науки-исследования не вытекает действительно с жесткой непреложностью никакая наука-мировоззрение. И все же, все же... Давайте заменим неуклюжий термин "наука-мировоззрение" на более отвечающий нормам русского языка "научное мировоззрение" и спросим себя: соответствует ли научное мировоззрение в наибольшей степени (т.е. больше, чем какое бы то ни было другое) "тому миропониманию, которое когда-то было дано человечеству через Откровение"? На наш взгляд, для утвердительного ответа на этот вопрос требуется запредельная смелость и богатое воображение. Ведь в этом случае выражения "научное мировоззрение" и "религиозное мировоззрение" становятся просто тождественными. Их многовековое противостояние (конфронтация, взаимодействие, взаимовлияние - нам сейчас не важен конкретный тип их взаимоотношения) становится бессмысленным.

Известные оруэлловские "свобода - это рабство" и "мир - это война" можно дополнить лозунгом: "научное  мировоззрение - это религиозное  мировоззрение".

 

В предшествующем изложении  мы говорили о признаках, различающих  науку и религию. Выделение этих признаков, их анализ не входит в содержание ни науки, ни религии. Это результат  философской рефлексии над тем  и другим. Эти признаки характеризуют, следовательно, научное мировоззрение  в противоположность религиозному мировоззрению. Поэтому мы считаем неполной характеристику научного мировоззрения В.Н. Тростниковым только с помощью выделенных им трех презумпций. Однако, поскольку эти презумпции безусловно входят в характеристику научного мировоззрения, мы обратимся, наконец, к их рассмотрению. Три презумпции суть редукционизм, эволюционизм и рационализм. В.Н. Тростников считает их незаконным выводом из данных науки и стремится показать, что развитие науки в ХХ в. их опровергло. Мы постараемся раскрыть смысл этих трех принципов (считаем название "принцип" более уместным, чем "презумпция") научного мировоззрения и показать, во-первых, что развитие естествознания в ХХ в. ни на йоту не поколебало их значимости, а лишь обобщило и углубило их, и, во-вторых, с резкой критикой этих трех презумпций (как это ни обидно может показаться В.Н. Тростникову) давно уже выступала ортодоксальная марксистская философия.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

37. Русская художественная культура.

В истории русской художественной культуры начало XX века было плодотворным, противоречивым, стремительным в  своем развитии. И на «стыке» двух веков Россия с особой щедростью  дарит миру таланты. В новый период, отмеченный такими гениальными произведениями, как «Воскресение» и «Живой труп», вступило творчество Л. Н. Толстого. В  эти же годы А. П. Чехов становится тем великим художником слова, который  оказывает огромное влияние на мировую  литературу. «Великим импрессионистом» (фр. impression — впечатление) называют его западные исследователи. Публикуются В. Короленко, А. Серафимович, Н. Гарин-Михайловский, удивляют читателей М. Горький и Л. Андреев, заявляет о себе поэзией и ранней прозой И. Бунин, начинают печататься А. Куприн и В. Вересаев. Начало XX века

— это время расцвета русского театрального искусства, связанного с  именами К. Станиславского, Ф. Шаляпина, М. Ермоловой. Музыкальное творчество А. Скрябина и С. Рахманинова определило развитие мировой культуры XX века на многие десятилетия. Русское изобразительное  искусство «серебряного века» составило  целую эпоху.

Никогда не было в русском  искусстве такого количества направлений, группировок, объединений, ассоциаций, как в начале XX века. Они выдвигали  свои творческие теоретические программы, отрицали предшественников, враждовали с современниками, пытались предсказать  будущее. Слишком неясными были для  многих контуры нового эстетического  идеала, отсюда трагический оттенок  в творческих исканиях многих художников.