Категории русской средневековой культуры

     Средневековье -- это единый культурный мир. Бесспорно, у него было свое становление, которое включало в себя разные эпохи, периоды жизни людей. Но во всяком становлении должно быть то, что не становящееся, устойчивое, неподвижно пребывающее в каждый мельчайший момент становления. Как бы эти разные эпохи не отличались друг от друга, в них обязательно есть что-то общее и неизменное. Существование этого общего в частном называют еще культурным инвариантом.

   К концу XVB в. ослабели эсхатологические ожидания, сама Русская церковь в начале следующего века стала официально утверждать, что никакого Второго Пришествия в ближайшее время не будет (подробнее см. гл. 4). Питательная почва, на которой «взросли» категории «правды» и «веры», теперь иссохла, зачахла.

  Слово «вера» в течение XVIH в. изменилось в своем базовом значении. Им стало фиксироваться субъективное переживание личности. Появляются новые словосочетания -- «сердечная вера», «теплая вера».

     Можно обозначить один из начальных эпизодов становления нового христианского сознания в Московском государстве, связанный, конечно, со значительным влиянием западнорусских религиозных традиций, близких к схоластическим на Западе.

   Дух русского средневековья не вечен. Он был основан на примате трансцендентных реальностей. Идущее ему на смену Новое время превращало эти реальности в субъективные идеи, а Бога -- в абстрактное понятие. Вера как подлинное знание, освященное традицией, как истина, данная в догматах, преданиях и правилах христианской церкви, превращалась в историческую и духовную сущность средневековья.

   С обмирщением жизни, с утратой надежды на то, что вот-вот явится в мир Спаситель, теряла свою значимость триада правды. Каждый христианин, исполняя «всякую правду» пред Правдой Истинной, заслуживал делами своими спасение на Страшном Суде; своеобразным посредником в отношениях Бога и человека выступал русский царь -- «правда мира сего»: в XVI в. в русском языке возникает комплекс гражданских и юридических понятий. 

   Глава вторая.

   «БЛАГОСЛОВИТЬ» ИЛИ «ПОЖАЛОВАТЬ»? 

   Власть и собственность.

   Итак, нас интересует, как сама власть в лице великого князя, государя всея Руси определяла свое отношение к собственности.

   Судя по всему, только великокняжеские и царские духовные грамоты могут дать полную информацию. Особенность великокняжеского завещания состоит в том, что власть в этом документе традиционно фиксировала то, что она считала своей собственностью. Еще одна особенность этого документа помогает установлению контакта между исследователем, жаждущим познать механизмы бытия собственности, и источником, фиксирующим это бытие. Существовала традиция постоянного переписывания духовных грамот.

   Царская духовная постоянно переписывалась, и в ней можно обнаружить даже некую завещательную основу, генетически роднящую все великокняжеские завещания, начиная, по крайней мере, с Василия Темного.

   Обратим внимание на «технику» внесения изменений. Духовная великого князя никогда не писалась заново, так, чтобы ни в чем она не совпадала с предыдущими документами такого рода. Русские великие князья не были людьми легкомысленными и боялись внезапной смерти.

   попробуем выявить модель отношений собственности и власти, выраженную языком средневековья. Зная ее, можно подумать и об адекватном переводе выявленного категориально-понятийного аппарата на язык современной науки.

Духовная царя

   Для завещательной традиции оформления великокняжеских духовных важными были такие ключевые слова, как «пожаловал» и «благословил». Именно эта пара являла собой в сознании людей некую первичную модель отношений собственности, именно в ней отразилось то, что мы называем правом распоряжения.

   В той части завещания, где царь делает распоряжения в отношении собственности, уже абсолютно различаются случаи, когда государь жалует, а когда благословляет. Примеро ому, может послужить анализ текста духовной Ивана грозного:

   Благословение

Сын Иван Иванович

Сын Федор Иванович

Царица Анна Григорьевна 

Пожалование

1. «Голдовник» Магнусу

2. Князь М.И.Воротынский

3. Царевич Муртаза-али

4. Князья Мстиславский

                                                       

    5. Князья Глинские

    6. Князья Трубецкие

                                    

    7. княгиня Ульяна Палецкая

 Начнем с анализа группы лиц, которых царь «жаловал». Историко-био-графическая информация о них необходима, во-первых, потому что упомянутые различия в распоряжениях завещания Ивана Грозного не бросаются в глаза, а во-вторых, знания о землевладельческом статусе выделенной нами группы лиц помогут понять специфику отношений собственности на различных уровнях государственной структуры.

   На примере отношений Ивана Грозного и Магнуса принца датского (В конце 60-х годов XVI в. стараниями ливонских дворян Элерта Тау-бе и Иоганна Крузе происходит сближение датского принца Магнуса с царем Иваном.При этом инициатива исходила от московской стороны, заинтересованной в создании в Ливонии вассального королевства; Магнус согласился стать марионеткой Ивана IV. Он был пожалован Ливонией и королевским титулом 27 ноября 1569 г.) мы видим, что даже высокий (королевский) статус человека не меняет сути отношений между русским государем и тем, кого он жалует, -- «земля» принадлежит ему, он распоряжается ею как хозяин и отдает ее тому, кто готов служить царской семье. 

   М.И.Воротынский

Относительно стародубских и родовых владений князя М.И.Воротынского находим в завещании четыре царских распоряжения⁴². Фиксация этих разных моментов в истории совладельческих прав царя и князя свидетельствует, что в каждом случае происходило дополнение завещательной основы...

     В приписках к духовной М.И.Воротынского, которые он сделал сам, раскрывается история землевладения целой княжеской семьи. 15 сентября 1562 г. Иван Грозный «отписал» на себя их родовые земли -- города Переяславль, Одоев, Новосиль. А в феврале 1569 г. Грозный конфисковал земли Одоев-ско-Новосильского княжения, дав взамен Стародуб Ряполовский. После же победы «на Молодях» в 1572 г. М.И.Воротынский получил вместо Старо-дуба Ряполовского город Перемышль. Землевладельческий иммунитет таков, что о своем родовом владении М.И.Воротынский писал: «Что за мною государева жалованье наша вотчинка от прародителей наших».

   Как видно, права князя были чрезвычайно ограничены в распоряжении родовыми владениями. Грозный демонстрирует норму -- свои возможности вмешиваться в отношения собственности. 

   Царевич Муртаза-али

 В завещании царя читаем: «А что есми пожаловал царевича Муртаза-лея, а во крещении Михаила, Кобулина сына Ахкибекова, городом Звенигородом».

 Владетель Звенигорода, крещенный «царь казанский» Симеон Каса-евич (женатый на дочери Андрея Михайловича Кутузова), скончался 26 августа 1565 г. По всей видимости, Звенигород был передан служилому астраханскому царевичу Муртазе-али с 1570 г.

 Распад Золотой Орды привел к тому, что на службе у русского царя оказалась монгольская знать.

 Касимовское царство возникло в середине XV в. Оно перешло по наследству сыну умершего в 1469 г. Касима, Даньяру, после смерти которого в 1496 г. в Касимов уже буквально назначали потомков золотоордынских ханов, не считаясь с их родственными связями.

   Вместе с тем города Кашира, Серпухов, Юрьев, Звенигород оказывались владениями, в основном, крещенных татарских царевичей. Получали они эти города, по словам летописи, «в вотчину и в кормленье» . Но владели обычно ими не слишком долго. 

Князья Мстиславские

Любопытна фразеология этой грамоты: «Се яз царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал есми боярина своего князя Ивана Федоровича Мстиславского. Что мне бил челом и сказывает, что дана ему наша жаловальная грамота на наше жалованье на е г о села и деревни...» В годы опричнины И.Ф.Мстиславскому были пожалованы города Венев и Епифань, однако в начале 70-х гг. они были у него отняты⁵³. Тверские вотчины князя перешли позднее -- в начале 80-х гг. -- к его зятю Симеону Бекбулатовичу⁵⁴. А.П.Павлов отмечал, что у сына И.Ф.Метис лавского, Федора, к концу XVI в. в его досмутных вотчинах числилось примерно 20000 четвертей земли. Костяк их -- «унаследованные от отца владения в Юхотской и Череможской волостях Ярославского у. (всего более 13000 четв.) и в Кашинском у. (2230 четв.); упоминаются также вотчины Ф.И.Мстиславского в Костромском (2160 четв.), Дмитровском (751 четв.), Московском (194 четв), Звенигородском (738 четв.) и Муромском (715 четв.) уездах».

  Итак, несмотря на родственную близость к великокняжеской семье и очень высокое происхождение, князья Мстиславские не стали частью этой семьи, им были пожалованы вотчины, за владение которыми они обязаны были служить не только государю, но и его семье, включая наследников. 

   Князья Глинские

    Михаил Васильевич Глинский, сын Василия Львовича, был по материнской линии дядей Ивана IV. И вместе с тем, он находился на службе государевой. С 1541 г. он -- конюший. В ноябре 1547 г. М.В.Глинский предпринял неудачный побег в Великое княжество Литовское. Иван IV лишил его высокого звания конюшего и имущества.

    И.М.Глинский был обладателем огромных владений, разбросанных по всей стране⁵⁶. В его духовной, датированной 20-м апреля 1586 г., читаем: «...да дочери ж моей Анне после отца живота вотчина моя... чем меня государь пожаловал после отца моего... А што моей вотчины, чем меня государь пожаловал царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси после отца моево и во всем в том ведает Бог да государь царь и великий князь Федор Иванович всея Руси, как ему, государю, Бог известит...»⁵⁷

   Мы видим отчетливо, что материнская линия родства отсекалась от тех прав, которыми обладала великокняжеская семья: даже самые близкие родственники по этой линии обязаны были служить государю и его наследникам, не имея прав при распределении земель в общегосударственном масштабе. 

   Ульяна Палецкая

 В царском архиве содержались «книги черные, что было дано княгине, во иноцех старице Александре, княжь Юрьеве в наделок вотчины, и святости, и всякие кузни и судов».

   «Города, и волости, и села» находятся во владении Ульяны до ее «живота», верховная же юрисдикция передается сыну Ивану: он «держит за нею те городы, и волости, и села». После ее смерти Кременеск «сволостьми, и с волостью с Вешками» переходит в ведение Ивана Ивановича («к великому государству»), а черкизовская мельница и одиннадцать деревень отходят Федору, к его селу Черкизову. Старшему сыну Ивану переходил Брянск, которым Иван Грозный «благословил» брата Юрия «сверх его уделу».

 Сделаем предварительный вывод. Упомянутые распоряжения относительно тех лиц, которых царь жаловал, никоим образом не относятся к распределению земли в общегосударственном масштабе. Эти лица упомянуты в завещании не потому, что им что-то царь завещает, а потому, что по тем или иным причинам он желает оговорить статус пожалованных вотчин, находящихся в верховной юрисдикции всей семьи государя. Значит, первейший слой аристократии Русского государства не вхож в тот круг людей, между которыми и происходит деление страны на части или уделы. Аристократия не обладает полноправием в распоряжении собственностью, которая целиком и полностью принадлежит царской семье. 

* * *

Рассмотрим состав владений тех, кого царь благословлял. Слова «благословить» и «благословление» в русском языке XI--XVII вв. тоже полисемантичны. Но они совпадают в одном из главных значений: благословить -- значит передать что-то по наследству, завещать; благословление -- само завещание и то, что завещается. Причем благословление чаще всего связано с родительской (отцовской) волей.

     Иван Грозный в завещании 1579 г. благословил своего наследника Ивана, младшего сына Федора и свою жену Анну Васильчикову. Для Ивана Ивановича отцовское благословление -- это власть в государстве, для жены Анны и сына Федора -- это уделы, т.е. части общего достояния семьи.

   Ивана Ивановича Грозный благословил «своим царством Русским, чем мя благословил отец мои, князь великий Василей, и что мне Бог дал». Наследнику отошли Москва с волостями и селами, великое княжение Владимирское, такие крупные города, как Коломна, Кашира, Серпухов, Рязань, Мценск, Белев, Можайск, Смоленск, Пошехонье, Нижний Новгород, Галич, Тверь, Казань и многие другие. 

   Удел Федора Ивановича