Историко-культурологическое наследие Байкальского региона

              Курбат Иванов вернулся в Верхоленск, где осенью 1643 года пишет «чертеж Байкалу и в Байкал падучим рекам и землицам, распросные речи тунгусов и брацких людей про мунгал и про Китайское государство, и про иные землицы и на Байкале где можно быть острогу». Правда, работу первопроходца Курбата Иванова до сих пор никто не нашел.

              Но уже в 1644-1647 годах ситуация резко обострилась из-за самоуправства и притеснений, которые чинил здесь енисейский атаман Василий Колесников. Он высадился на южном берегу Байкала. Прием со стороны «больших брацких людей» и монголов был негостеприимным, и отряд первопроходцев отступил. Но уже в 1646 года Колесников повторяет путь Скороходова, достигает северных берегов Байкала и закладывает в 1647 году Верхнеангарский острог.

              Доходы от байкальских походов, видимо, удовлетворяют верховную власть и ее местных наместников. В каждой отписке в столицу царю подробно перечисляется, какой ясак взят, какие предметы подарены правителями сопредельных земель. 29 сентября 1647 года енисейский воевода Федор Полибин подробно информирует государя Алексея Михайловича, что в 29 день сентября 1647 года «приплыл с Байкала озера енисейский атаман Василей Колесников с товарищами, со служилыми людьми и с охочими в Енисейский острог. С божиею, государь, милостию и твоим царским счастием. С собою привезли твоего государева ясаку с новых земель вновь с Байкала озера...».[30]

              И в последующие годы ясак был богатым и казна должна была быть довольна. Иван Ржевский в 1659 году сообщал царю, что Григорий Барыбин прислал с Байкала-озера с «Баргузинсково и с Ангарскою острожков и с Баунта и с Бужения озер и с каранги и с Селенги и с Витиму рек... 28 сороков 23 соболя с пупки и с хвосты. 3 лисицы красные да 3 соболя с пупки и с хвосты, а енисейская разборная цена тем твоим. Великого государя, Байкальским ясачным соболям и пупкам и лисицам 1665 рублев 13 алтын 2 деньги.

              И при прошлом. Великий государь, 166 г. (1657 г.) на 167 г. (1658 г.) на Байкале озере в Баргузинском и в Ангарском острожках и на Баунте и на Бужине озе ре и на каранге и на селенге и на Витиме реках при брано твоево государства ясаку на 167 г. 6 сороков 27 соболей».[31]

              В 1647 г. енисейский сын боярский Иван Похабов уже доносил русскому царю Алексею Михайловичу о постройке его дружиной Култукского острога в устье реки, которую прозвали Похабихой. Это было место, где располагается современный город Слюдянка. Сейчас трудно сказать, почему он вскоре прекратил свое существование и был разрушен. То ли эти мало населенные территории перестали привлекать поселенцев и торгово-промышленный люд, то ли Култукский острог не состоялся как опорно-оборонительное сооружение - здесь никто не оказывал русским землепроходцам сопротивления, но так или иначе, острог исчез.

              В этом же году отряд Ивана Похабова по льду перешел на южный берег Байкала. И.В. Щеглов в «Хронологическом перечне важнейших данных из истории Сибири» сделал такую запись: «Боярский сын Иван Похабов, собрав ясак с бурят, кочевавших по р. Иркуту, перебрался по льду Байкала на южный берег его и при помощи и дружбе монгольского князька Турукая проник даже в Ургу, столицу правителя Монголии Сеценхана. Эта смелая поездка Похабова вызвала первое посольство от Сеценхана, отправленное им в следующем же году в Москву».[32]

              В 1648 году другой первопроходец Иван Галкин обогнул Байкал с севера и основал Баргузинский острог. Нужна была опорная база для сбора ясака с баунтовских бурят.

              О Байкале отписывал и енисейский воевода Петр Бекетов, который с отрядом плавал по рекам Селенга, Хилок и по Байкалу. 11 июня 1653 года казаки и служилые люди вышли от устья Прорвы и плыли по Байкалу до устья Селенги: «от Прорвы реки парусным погодьем  неусильчивым бежал после полден, и я добежал до Селенги реки за солнца...».[33]

              Завоевать огромные территории было половиной дела. Приобретенные земли следовало обустроить. Инициативу в этом важном государственном деле взяли на себя с согласия и подачи государства торговые, служилые и промышленные люди. Поэтому характер колонизации, в том числе прибайкальских территорий, был военным и торгово-промышленным. И если первая часть привнесла в освоение Прибайкалья строительство военных оборонительных сооружений - острогов, зимовий, которые со временем становились городами, то вторая часть положила начало развитию торговли, ремесел и промыслов. Это в свою очередь вызвало волну вольного переселения. Переселение шло по трем разрядам - «по прибору», «вольно» и в ссылку. «По прибору» переселяли крестьян из центральных районов России, которые желали перебраться на окраину. Им давали нередко значительные льготы и пособия для заведения хозяйства. Переселение «по указу» представляло собой повинность крестьян той или иной местности, которые выделяли некоторое количество людей из своей общины.

              Вольное переселение было малоуправляемым и малоконтролируемым, ибо в качестве вольных переселенцев выступали крепостные, искавшие лучшую долю, преступники, гулящие люди...

              В качестве регулируемой части переселенцев можно рассматривать и ссылку. «Чертежная книга Сибири» Семена Ремезова, которая была закончена им в 1701 году, как бы подводит итоги колонизации края, в том числе Прибайкалья, которое в свою очередь входило в состав «земель Иркуцкого города». В большинстве документов административного, экономического, дипломатического или военного характера прибайкальские остроги и территории от водились Иркутску. Как правило, все прибайкальские статьи — затратные. Оно и не удивительно: продвижение на восток было связано с военными экспедициями, строительством новых острогов и дорог.

              В числе главных административных и торговых центров мы видим Тункинский острог. Именно он стал центром той части Южного Прибайкалья, к которому относились земли будущей Тункинской волости, будущего Слюдянского района.

              Центральное правительство было крайне заинтересовано в организованном заселении этих мест, учитывая близость Китая и Монголии. В октябре 1799 года был подписан именной указ «О населении Сибирского края, прилежащего к границам Китайским, отставными солдатами, преступниками, подлежащими к ссылке и отдаваемыми от помещиков крепостными людьми с зачетом в рекруты, и о выгодах для сих поселенцев».

              Указ Павла 1 интересен не только с точки зрения конкретных задач, которые государство предполагало решить. Любопытен уровень знаний императора о самых отдаленных уголках государства, подходы к решению вопроса и, безусловно, то значение, которое придавалось Сибири.

              Вот пункт указа, который непосредственно касался байкальских земель: «Губернскому Иркутскому начальству предписать, чтобы под поселения отведены были удобнейшие по благорассмотрению его места между Байкалом, рекою Верхнею Ангарою, Нерчинском и Кяхтою, избирая к тому места самые плодородные, изобилующие всеми угодьями, для по селян нужными, и назначая на каждую душу по 30 десятин, дабы, кроме пашни и пастьбы для скота довольно было...».[34]

              Император Павел I не только предполагал заселить российскую окраину, но и создать там промышленность, которая бы перерабатывала продукцию из местного сырья и для надобностей местного и зарубежного рынков.               Комментируя царский указ, И.В. Щеглов в своей хронике отмечал: «Прежде всего цель по селений была весьма обширна: предполагалось не только распространить за Байкалом земледелие, но по значительности местного скотоводства завести впоследствии и юфтевые фабрики, для усиления кяхтинской торговли».[35]

              Известно, что в 1801 году в Иркутск пришла партия переселенцев из 1454 человек, часть которых отправилась за Байкал.

              Для наблюдения за переселенцами в Сибирь был послан действительный статский советник Лаба. «Лаба встретил крайние затруднения в исполнении своего поручения вследствие величайшей запутанности в сведениях о поселенцах; окончательно исполнить его он успел только в 1805 г. Донесения его подтвердили прежние известия о небрежном препровождении поселенцев. Поселенцы терпели недостаток в продовольствии; кроме того, они были чрезвычайно перемешаны; препровождали их частью воинские команды, частью сами обыватели; с беременными женщинами, с больными поступали чрезвычайно небрежно; их тащили с партиями; больные преждевременно умирали; женщины рожали на телегах; всякие изнурения были чрезмерны; беспорядок был так велик, что потерялся счет и в людях, и в деньгах; многие из отставных солдат, особенно находившихся в Тобольской губернии, были посланы против желания. По личному осмотру Лаба на пути оказалось 412 человек вовсе негодных для поселения - или по старости, или по болезням... назначенные за Байкалом для поселения были рассеяны на пространстве более 4000 верст...».[36] Переселения тем не менее продолжались и в 1806 году. 23 июня было издано новое положение о переселении в Сибирь. В Иркутской губернии переселенцев опять-таки велено селить за Байкалом.

              Так государство решало проблему освоения своих окраинных территорий.

              Итак, Байкал и прибайкальские земли со временем становились объектом, привлекательным для освоения. Прибайкалье славилось своими легендами и преданиями, богатой и героической историей. Здесь формировалась своеобразная культура хозяйствования, которая вобрала в себя многое из практического опыта различных народов, живших здесь издревле и обретших вторую родину. Мир Байкала был разнообразен и по большей части понятен. Он формировал не только культуру, но и особый тип взаимоотношений — тип, построенный на героике байкальских стихий, сложной адаптации к суровым климатическим условиям и, конечно, близости уникального природного объекта.

Таким образом, исследовав историко-культурное наследие байкальского региона, можно сделать следующие выводы.

О Байкале написано много. Его образ вошел в легенды, сказания, романы, балеты. Поэты восторженно воспевают байкальскую природу, художники воссоздают на своих картинах его неповторимые пейзажи, туристские фирмы издают красочные буклеты. Тот информационный потенциал, запечатленный в явлениях, событиях, материальных объектах, морально-этических нормах, научных и философских представлениях народов байкальского региона необходим как для развития региона и поддержания его социальной и этнической идентичности, так и для передачи общественно признанных материальных и культурных ценностей последующим поколениям.

ГЛАВА 2. КУЛЬТУРА И ТРАДИЦИИ БАЙКАЛЬСКОГО РЕГИОНА

2.1. Ольхон - избранная земля шаманизма

Земля тюркоязычных племен от Байкала до Гоби с давних времен известна как классическая страна шаманизма. Преемниками древних шаманских традиций на этой земле стали бурят-монгольские шаманы, которые славились среди других шаманов особой силой вдохновения при исполнении шаманских гимнов. Родиной шаманизма, избранной землей шаманов принято считать Центральную и Северную Азию, а сакральным центром шаманов северного мира – остров Ольхон на Байкале. В силу своей изолированности остров Ольхон в центре Байкала стал последним оплотом шаманов Северной Азии. На него сбегали монгольские шаманы во время преследования их в эпоху Чингисхана и Хубилай-хана в XII–XIII вв. и, позже, бурятские шаманы – во время распространения ламаизма в Бурятии, от гонений буддийских лам в XVII–XVIII вв. Ламаизация населения острова в 20–30-х гг. ХХ в. не была успешной, преобладающей верой у местных жителей остался шаманизм.

              Сакральность острова официально признана в конце ХХ в. шаманами Республики Бурятии: «Остров Ольхон – главное святилище, культовый центр общемонгольского и центральноазиатского значения, олицетворяющий сакральную прародину бурят».

              На разных континентах в первобытных религиях духовные лица, наделенные магическими способностями, назывались по-разному: у алтайских тюрков – кам, у бурят и монголов – боо, у африканских племен – колдун, у жрецов древней тибетской религии бон-по, проповедовавших, как и в шаманизме, культ почитания предков и Вечно Синего Неба, называли магами. Слово «шаман» (от эвенкийского слова «саман» – возбужденный, иступленный человек) было заимствовано в XVII в. русскими у тунгусов и вскоре стало общепринятым термином в мировой литературе.

              Шаманство открыто в Сибири в XVII–XVIII вв., после чего были найдены свидетельства существования этого явления по всему миру. Известный исследователь шаманизма Мирча Элиаде в книге «Шаманизм», ставшей классическим и наиболее часто цитируемым трудом по шаманизму, пишет: «Шаманизм в строгом смысле – это, прежде всего, сибирское и центральноазиатское религиозное явление. Шаманизм является одной из архаических техник экстаза и одновременно мистикой, магией и религией в широком значении этого слова. В шаманизме мы имеем дело с настоящим духовным миром, который, хотя и отличается от нашего, является таким же целостным и интересным».

              Основатель американского фонда исследования шаманизма, автор знаменитой книги «Путь шамана», профессор антропологии Майкл Харнер, получивший шаманское посвящение, дает следующее определение: «Шаман – это человек, который способен передвигать силу из одной реальности в другую, и это явление люди называют чудом. Однако это чудо, как показывает опыт работы с шаманскими технологиями, вполне реален и, по большому счету, доступен каждому. Шаман способен переходить в другое состояние сознания по своей воле и, действуя в обычно скрытой от наших глаз реальности для обретения новых знаний и внутренней силы, оказывать людям помощь. У шамана обычно есть один, а чаще значительно больше духов-помощников».

              По определению К. Кастанеды, книги которого также способствовали пробуждению интереса к шаманизму: «Шаман – посредник между обычной и необычной реальностью. Шаманы определенно делают что-то такое, что невозможно научно зафиксировать и вообще обсуждать, если ты в здравом уме. Шаманизм – иная система познания».

              По шаманской мифологии, шаманство возникло с сотворения мира, и первый шаман был сыном небожителя, который опустился на землю в образе орла и сотворил шамана. По одной из версий – орел летел между небом и землей и получил шаманский дар от неба. Ему было трудно нести этот шаманский дар и он приземлился на землю, где передал его женщине-эвенкийке. Она – своему мужу-буряту. Культ священного орла широко распространен по всей Сибири. Особенно много древних легенд о белоголовом орле связано с островом Ольхон. Согласно мифам, божество в образе орла опустилось с неба на остров и избрало местом своего пребывания пещеру на мысе Бурхан. Почитание белоголового орла и его связь с первым шаманом прослеживаются в большом количестве мифов. По легенде, записанной этнографом М.Н. Хангаловым, на острове Ольхон на горе Жима в старину жил царь всех шаманов – Божественный Орел, сотворивший множество ольхонских белоголовых орлов. Миф о божестве-орле известен и в землях, удаленных от Байкала. Орлиные перья у тувинских шаманов были непременной частью шаманского головного убора. Этнографами установлено, что для головного наряда использовалось до нескольких десятков больших орлиных перьев.