Библейские представления о культуре и человеке

Министерство образования науки РФ

Московский государственный университет печати

Факультет издательского дела и журналистики

Кафедра издательского дела и редактирования

Контрольная работа по культурологи

на тему: «Библейские представления о культуре и человеке»

Выполнил: Седов А.В.,

4 курс, заочное отделение,

№ зач.кн. РЗ 049/08

МГУП

2012

План:

Введение

1. Библия и культура

2. Проблема человека в христианстве

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Человека всегда волновали два круга вопросов: о мире – его происхождении, сущности и закономерностях и о себе – природе человека, смысле его существования. Ответы на второй круг вопросов должны были дать человеку понимание того, как надо жить, чем руководствоваться при тех или иных обстоятельствах, каким образом взаимодействовать с окружающими людьми, как реагировать на различные события.

Ценностный смысл поступка становится объектом внимания христианской этики, обращение к которой видится в современной ситуации особенно актуальным. Общество переживает тяжелые времена: низвергнуты прежние идеалы и не найдены новые. По словам известного идеолога русского христианства, Ивана Ильина процесс обособления культуры от веры, религии и церкви начался давно и совершается уже в течение нескольких столетий: давно уже медленно нарастала и крепла в Европе и в Америке светская культура, «секуляризованная», и процесс этой секуляризации ведет свое начало еще от эпохи Возрождения (13-15 век)[1].

Образовавшаяся духовная пустота стремительно заполняется западной культурой, которая охватила практически все сферы общественной и духовной жизни, начиная от форм проведения досуга, манеры общения и заканчивая этическими и эстетическими ценностями, мировоззренческими ориентирами. В этой связи изучение православия и его наследия, той роли, которую сыграла христианская культура в истории человечества, является необходимым, ибо религия издревле была носительницей культурных ценностей, и посредством приобщения человека к ним, формировала образ, идеал, помогающий подрастающему поколению найти устойчивые ориентиры в вечно меняющемся мире. К тому же, христианство предложило свое видение природы человека, смысла и цели его жизни и указало путь к нравственному самосовершенствованию.

В христианстве сложилась уникальная система представлений о мире и человеке, свое видение целей и смысла культуры. Опорным элементом этой системы является Библия. Рассмотрим основные библейские представления о культуре и человеке.

1. Библия и культура

 Говоря о библейском представлении культуры необходимо сказать следующее. В самой Библии нет, и не может быть никаких культурологических догм и теорий. Понятие культуры в европейской науке появится значительно позже в немецкой классической философии. Библия сама есть культура, специфическая культурная основа, на которой выросли христианская теология, философия и антропология. Книги Ветхого завета много расскажут нам о еврейской культуре дохристианского периода, но предложенные ими культурные нормы, ценности, идеалы (а это то, что составляет ядро культуры) во многом расходятся с заповедями евангельскими. Правильнее будет рассмотреть особенности христианской культуры, которая целиком определялась и направлялась Библией.

История Библии безусловно парадоксальна. Ветхий Завет – этот необычайный синтез героики и лирики, пророчеств и исторических хроник, философии и нравственного назидания – был создан по особому вдохновению Божию древнееврейскими вождями, царями и пророками. Мы хорошо знаем их имена – Моисей, Давид, Соломон, Исайя, Иеремия... До Рождества Христова Ветхий Завет был исключительным достоянием маленького народа, каким-то чудом выжившего среди разбивавшихся друг о друга могущественных царств и империй. Ничто, казалось, не могло открыть человечеству сокровищницу богооткровенной мудрости – несмотря на то, что в II–III веках до Р.Х. книги Ветхого Завета были переведены на греческий язык, немногие язычники заинтересовались внешне замкнутой, суровой и непонятной для них иудейской религией.

Ветхий Завет постепенно готовил к встрече с Мессией – Спасителем мира, Господом Иисусом Христом. В исторических книгах Библии, а затем в Псалтири и у пророков появляются мысли, относящиеся, как правило, к событиям ближайшей истории, но имевшие и некий таинственный подтекст, в котором все явственней брезжил свет «будущих благ», несомых грядущим Христом...

«С пришествием в мир Спасителя, – пишет митрополит Питирим (Нечаев), – Библия получила в Новом Завете высшую точку своего развития. Учение Христово, вобравшее в себя ветхозаветный закон и, по слову Самого Господа Иисуса, «исполнившее» его, сделало Библию явлением в полном смысле общечеловеческим. И снова, вопреки всякой логике, мир узнал, что сила Божия в немощи совершается. Библию распространяли христиане, люди большей частью простые и неграмотные, презираемые гордым эллино-римским миром, бывшие, например, для римского историка Светония всего лишь иудеями, непрестанно возмущавшимися по подстрекательству Христа... И не парадокс ли, не чудо ли, что эта книга, столкнувшись и с имевшим вековые традиции римским культом, и с таинственно-привлекательной для древнего человека восточной мистикой, и с все познавшей и во всем разочаровавшейся греческой философией, – не только не растворилась в них, но дала обществу новый духовный и культурный импульс, затмивший собой всю мудрость человеческую!»[2] Однако принятие Библии миром, обличаемым ею, никогда не было легким. Став самой читаемой в мире книгой, она стала, пожалуй, и самой критикуемой. С ней спорили – по разным причинам, но всегда довольно ожесточенно – Цельс и Юлиан Отступник, Спиноза и Вольтер, Энгельс и Лафарг... Сколько раз противники Библии победно утверждали, что она окончательно низвергнута, что ее неисторичность доказана, что о ее заблуждениях и ошибках знает любой ребенок!

И все же Библия продолжает быть для многих и многих людей нравственным ориентиром, мерилом мыслей и поступков, взглядов и традиций. «Господи, что это за книга и какие уроки! – восклицает Достоевский устами старца Зосимы в «Братьях Карамазовых». – Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков». А как часто даже в нашем, казалось бы, предельно секуляризованном обществе люди, считающие себя убежденными атеистами, употребляют в качестве авторитетнейших нравственных аксиом такие «народные мудрости» (а на самом деле вырванные из контекста библейские афоризмы), как «не судите, да не судимы будете», «все суета и томление духа», «не сотвори себе кумира»...

Сегодня Библия становится близка даже поколениям, окончательно утратившим связь с традицией христианского духовного воспитания. К ней обращаются люди, прошедшие через горечь разочарования в официальной идеологии, ее с надеждой берут в руки те, кто жаждет обрести смысл бытия, она все чаще интересует мятущуюся в духовном поиске молодежь. «Из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одного – ни душевного, ни телесного, который не мог бы получить исцеления из Писания»[3], – читаем у святого Иоанна Златоуста, жившего в IV–V веках. И душа стремится – часто неосознанно, почти инстинктивно – к общению с Библией, к открытию в ней чего-то, что знал давно, но растерял с годами...

А вот, например, Иван Ильин о христианской культуре пишет с позиции веры: «Вера есть духовный язык инстинкта. Утратить веру значит повергнуть инстинкт в немоту и бессилие или же разнуздать его. Поэтому человек без веры - или живет в отрыве от своего инстинкта, еще не разнуздавшегося до полной бездуховности и бесформенности (Запад), или же пребывает во власти своего уже разнуздавшегося инстинкта (большевизм). В отрыве от своих ночных, бессознательных сил человек будет создавать только плоские, пошлые выдумки, рассудочные выверты, мертвые трафареты; находясь же во власти своего разнуздания, он создаст только бесформенный хаос, больные химеры, извращенные сновидения наяву. Ни то, ни другое не будет культурой; потому что культура начинается там, где духовное содержание ищет себе верную и совершенную форму»[4]. Другими словами Ильин говорит о том, что христианская культура напрямую связана с верой и отказ от духовной основы и идеалов приводит к искажению культуры. «Господство христианства в мире сопровождалось развитием величайшей в мире культуры, которая справедливо должна называться христианской культурой, так как все это утончение внутренних отношений, приспособление общества к потребностям человека, развитие прав личности, так же как небывалое дотоле овладение силами природы и разностороннее украшение жизни – все это было выращено влиянием христианства»[5].

Создание материальной культуры и внешнее украшение жизни, конечно, не входят в непосредственные цели христианства, а высшая аскетическая точка зрения видит даже в утонченностях жизни противоречие со стремлением к жизни духовной, составляющей прямую цель христианства. Земное наше существование протекает в условиях материальной природы, которая имеет свои законные требования, не исключаемые задачами веры и спасения души. Идея Царствия Божия, поскольку она развивается в земной жизни, требует лишь подчинения материальных потребностей духовным потребностям, требует, чтобы основной целью жизни было душевное спасение и чтобы второстепенные цели, создаваемые потребностями земной природы, не заглушали своими приманками того, что есть главная задача. «Библия, и особенно Новый Завет, оживотворила мировую культуру духом подлинной свободы – свободы от рабства собственному греху, от подчинения души самомнению и горделивым предубеждениям, за которые столь решительно осудил Христос фарисеев и книжников – моральных авторитетов своего времени»[6].

Между тем основные задачи личности и взаимные отношения между людьми, предписываемые христианством, таковы, что при соблюдении их сама собою вырастает высшая утонченная общественность. Религия указывает известные обязанности к семье, к ближним, требует обуздания своекорыстия и жадности, клеймит эксплуатацию человека человеком, предписывает людям взаимную помощь, с особенным вниманием к слабому: все это создает обстановку в высшей степени благоприятную для успешности труда, для поднятия уровня общего благосостояния, для воспитания человека как работника и устроителя общества. Требование справедливости и заботы о всех дает толчок усовершенствованию общественной организации. Понятие о власти как учреждении божественном, имеющем миссией обслуживать общее благо, создает со стороны народа повышенные требования к государственности и в самих носителях власти воспитывает стремление быть соответственными поставленному для власти идеалу. Так вырастает облагороженная государственность, на которую Церковь отбрасывает свет своей религиозной идеи.

Так как же понимает культуру христианство? В определениях культуры, до полярности противоречивых в рамках разных философских и мировоззренческих систем, неизменно присутствует буквальный перевод этого слова – развитие, культивация, воспитание. Развивается искусство, знание, закон, мораль, традиции... И для христианина в первую очередь важен вопрос: где тот корень, та исходная точка, которая полагает начало этому развитию? В чем источник подлинной культуры?

Что такое культурный человек? Часто это понятие отождествлялось с образованностью, соблюдением правил хорошего тона, а иногда – даже с приверженностью тем или иным политическим убеждениям: «соцреалисты» отрицали культуру «буржуазную», славянофилы – «западническую»... Но разве нет в нашем обществе бескультурных интеллектуалов? Разве нет людей, использующих образование и общественную популярность для того, чтобы все и вся подчинить личным амбициям, стремлению доминировать над окружающими, вознося превыше небес несравнимую ценность собственного «я»? «Культурные» люди, образованные и по-своему хорошие, замыкаясь в своих микросоциумах, огороженных высокими стенами непонимания, воспитывают в себе неприязнь к тем, чья культура в чем-то отличается от их собственной. В обществе крепнет идеал «богатого духом», «высококультурного» человека, удачливого и непреклонного в своих убеждениях и заблуждениях, готового на любой компромисс ради сохранения «своей» культуры – единственно верной, ведущей мир к созиданию «Царства Небесного на земле». Идеал этот десятилетиями настаивался в нашем обществе на образах «железных Феликсов», Павликов Морозовых, Буденных и Ворошиловых. Сегодня, как ни странно об этом говорить, он переносится на христианскую почву. Люди, едва читавшие Евангелие, превозносятся своим «исконным», «вековым» христианством, хвалятся с присущей им чуть ли не генетической миссией защитников православия, попираемого ногами инородцев. И вот уже идут вчерашние пионеры и комсомольцы, сменив знамена на хоругви, демонстрировать всем свою «силу духа» — силу, готовую смести инакомыслящих ради утверждения «подлинно здоровой культуры»...

Личность по-христиански, безусловно, свободна, но если она имеет в виду жить по-христиански, стремиться к спасению – она должна быть проникнута самоограничением: жить как свободная, но не как злоупотребляющая свободой. В действии под влиянием порывов страсти и корыстного пожелания нет свободы: это есть погружение в рабство страсти и внешней приманки. Свобода, таким образом, сама дает основание дисциплины. С другой стороны, внешний орган власти и дисциплины не имеет самодовлеющей, произвольной силы, но представляет служение по божественной делегации. На таких основаниях, которые, под давлением духа христианства, налагали свою печать на общественные и государственные отношения, строилось общежитие, где развивалась личность очень высокая, самостоятельная, полная внутреннего сознания прав и обязанностей.

Это было прочным основанием культурного развития.

Без сомнения, потребность знания для веры не одинакова у людей. Но вообще для человечества знание необходимо. По недостатку знания существовало и существует множество суеверий, которые в основе своей всегда имеют ложное представление о твари и вследствие этого принимают за божественное то, что в действительности есть явление тварное. Например, в аскетической практике язычников многие упражнения, почитаемые за общение с Богом, приводят лишь к общению с разнородными силами природы. Таким образом, незнание прямо способно отвлекать от Бога.

Тут самые религиозные предпосылки поощряют человека идти на приобретение знания. Действительно, в данном, например, случае человек обязан различать границу между божественным и тварным. Естество есть область необходимости, в ней нет свободы, нет ответственности, нет греха, нет и добродетели. Область духа, элемента божественного, напротив – свободна; жизнь духа совершается по произволению, вследствие чего в ней есть и грех, и святость, есть ответственность. Жизнь эта – духовная, религиозная – совершается лишь в области духа. Было бы духовной гибелью допустить, чтобы естество подчинило нас из-за того, что мы его примем ошибочно за Божество. Поэтому с религиозной точки зрения нам важно знать законы естества и сферу их действия, для того чтобы уметь разграничить и в самом себе область естественную, следующую по законам необходимости, и область духовную, и не отдать под власть естества никакой части удела духа, не принять по ложным признакам области естества за область духа. Только в этом случае человек может ясно усмотреть свой путь к Богу.

Эти соображения, сами собою вытекающие из христианской веры, уполномочивают человека на испытание природы во всей широте и глубине. То же относится и к философии как выяснению законов бытия, жизни и ее частных явлений.