Уголовно правовая характеристика убийств, совершаемых при отягчающих обстоятельствах

с изнасилованием" не дает оснований для столь узкого понимания данного вида убийств. Вполне обоснованно Пленум Верховного суда РФ в п. 10 постановления от 22 декабря 1992 г. разъяснил, что под  убийством сопряженным с изнасилованием, следует понимать убийство в процессе изнасилования или с целью скрыть его, а также совершенное, например, по мотивам мести за оказанное при изнасиловании сопротивление.

     Э. Ф. Побегайло считает, что убийство лица, которое могло воспрепятствовать изнасилованию сообщить о нем, следует квалифицировать по п. "б" ст.105 УК РФ. Такое решение вопроса представляется по меньшей мере, спорным. Из текста закона вовсе не вытекает, что при убийстве, сопряженном с изнасилованием, речь идет о лишении жизни только потерпевшей от изнасилования и не имеются в виду другие лица, лишенные жизни в связи с изнасилованием.

      Разумеется, прежде всего в данном случае предусматривается уголовная ответственность за убийство потерпевшей от изнасилования, но не исключается ответственность и за убийство других лиц, если убийство было сопряжено с изнасилованием. Нельзя не учитывать и то, что убийство, сопряженное с изнасилованием, является частным случаем убийства с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение. Поэтому оно подлежит квалификации по п. "к" ст. 105 УК РФ. Ведь если согласиться с таким предложением, то тогда любое убийство с целью скрыть другое преступление необходимо будет квалифицировать по п. "б" ст. 105 УК РФ, поскольку оно всегда совершается из опасения, что лишаемое жизни лицо может сообщить органам власти о "другом" преступлении¹⁷.

     Убийство, сопряженное с изнасилованием, может  быть совершено как с прямым, так  и с косвенным умыслом. С прямым умыслом совершаются убийства, сопряженные с изнасилованием, когда виновный заранее готовится лишить жизни потерпевшую после изнасилования.

     С прямым умыслом совершаются также  убийства, сопряженные с изнасилованием, когда виновный убивает потерпевшую  или ее родственников спустя какое-то время после изнасилования в связи с их намерением подать заявление или в связи с подачей заявления органу власти об изнасиловании.

  С  прямым умыслом совершаются и  убийства, сопряженные с изнасилованием, различного рода сексуальными  маньяками, для которых само убийство при этих обстоятельствах доставляет удовольствие. Здесь убийство жертвы и насилие над ней составляют "единый" процесс.

    Несколько другой характер носят  убийства, сопряженные с изнасилованием, которые совершают при преодолении  сопротивления жертвы. В этих случаях убийство, как правило, оказывается совершенным с косвенным умыслом, когда виновный душит потерпевшую или наносит ей удары по голове. Известны убийства, когда преступник, сдавливая шею потерпевшей, приводит ее в бессознательное состояние, а затем осуществляет свое намерение. Некто Ш. на окраине города, в котором он проживал, выслеживал женщин, а затем в пустынных местах накидывал веревочную петлю на шею и затягивал ее. Когда потерпевшая теряла сознание, он совершал насильственный половой акт. Одно из таких нападений закончилось тем, что потерпевшая Л. оказалась убитой.

     На  практике и в литературе возникает  вопрос о том, следует ли убийство, сопряженное с изнасилованием, квалифицировать  только по п. "к" ст. 105 УК РФ или  необходимо применять наряду с этим ст. 131 УК РФ. Некоторые авторы считают, что особая общественная опасность преступления, предусмотренного п. "к" ст. 105 УК РФ, состоит в "синтезе" убийства и изнасилования, и поэтому изнасилование не образует самостоятельного состава.

       Из этого утверждения следует,  что два особо опасных преступления  можно без всяких сомнений  принять за одно. Прежде всего,  вряд ли можно отрицать, что  в ст. 105 УК РФ речь идет об  умышленном убийстве, но и не  просто об умышленном убийстве, а об умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах. Одним из таких отягчающих обстоятельств является изнасилование, которое предусмотрено уголовным законом как самостоятельное преступление. Возникает вопрос, почему при совершении убийства, сопряженного с изнасилованием, подлежит применению только одна статья закона и не должна применяться другая. Кроме того, в рамки п. "к" ст. 105 УК РФ не укладываются случаи, когда совершено покушение на изнасилование и убийство либо, наоборот, покушение на убийство и изнасилование. В таком случае покушение превратится в оконченное преступление либо останется без самостоятельной юридической оценки. В самом деле, если, например, оказалась изнасилованной несовершеннолетняя и виновный совершил приготовительные действия к убийству, то получается, что изнасилование должно остаться без самостоятельной юридической оценки и выступать лишь в качестве отягчающего обстоятельства приготовления к убийству. В связи с этим представляется вполне обоснованным указание, содержащееся в п. 10 постановления Пленума Верховного суда РФ от 22 декабря 1992 г. о том, что в подобных случаях совершаются два самостоятельных преступления, которые необходимо квалифицировать по п. "к" ст. 105 УК РФ и, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, по соответствующей части ст. 131 УК РФ. По вопросу о квалификации убийства, сопряженного с изнасилованием, иногда высказывается мнение о том, что убийство при изнасиловании является "особо тяжким последствием".  Сторонники такого решения вопроса исходят из того, что отягчающим в данном случае может быть только то обстоятельство, которое явилось следствием самого факта изнасилования. Однако с этим нельзя согласиться. Как уже отмечалось, убийство при изнасиловании совершается почти во всех случаях с целью сокрытия данного преступления и поэтому должно рассматриваться как тяжкое последствие. Вряд ли можно представить более тяжкое последствие для потерпевшей, чем убийство.

§ 7. Убийство в целях  использования органов  и тканей потерпевшего

         Появившиеся в печати комментарии к этой норме справедливо связывают ее принятие с расширением возможностей медицины по пересадке органов и тканей от одного человека к другому, что обусловливает потребность в соответствующем донорском материале. Это может привести к совершению убийств с целью использования  органов и тканей потерпевшего для трансплантации.

    Субъектами такого убийства могут быть любые лица, включая медицинских работников. Цель данного убийства свидетельствует о возможности его совершения только с прямым умыслом. Мотивы совершения данного преступления преимущественно носят корыстный характер (содеянное в таких случаях надлежит квалифицировать по п. "з" и "м" ч. 2 ст. 105 УК РФ), но возможны и иные мотивы (например, стремление спасти жизнь близкого человека за счет жизни постороннего лица, обеспечение успешного проведения медицинского эксперимента и проч.)¹⁸.

     Следует иметь в виду, что рассматриваемое  преступление может совершаться  в целях использования органов  и тканей потерпевшего не только для  трансплантации. Возможны и иные цели (например, при каннибализме, садизме, половом фетишизме и проч.). Возможно также использование человеческих органов и тканей в промышленных целях.

     Таким образом, к данной главе делаю  следующий вывод: я рассмотрел квалифицирующие  обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне убийства и личности преступника. Классифицированы вместе они потому, что связаны в первую очередь, с такими элементами субъективной стороны преступления как мотив и цель, что позволяет нам проанализировать их, как относящихся к определенной группе объединенной общими признаками.

Глава 3. Пути совершенствования  законодательства об ответственности  за убийства, совершаемые  при отягчающих обстоятельствах, характеризующих  особенности субъективной стороны   

     Имеются многие положительные моменты конструирования  уголовно-правовых норм об ответственности за посягательства на жизнь человека – это наличие законодательного определения убийства, закрепление ряда новых квалифицирующих обстоятельств, увеличение верхнего предела и расширение диапазона санкций, но законодательство в этой сфере нуждается в дальнейшем реформировании. Необходимо произвести предварительный анализ проблем криминализации и пенализации данного преступления.

     Криминализация  – это процесс выявления общественно  опасных форм индивидуального поведения, признания допустимости, возможности и целесообразности уголовно-правовой борьбы с ними и фиксации их в законе в качестве преступных и уголовно наказуемых.

     Пенализация представляет собой процесс определения  характера наказуемости деяний законодателем, а также процесс назначения уголовного наказания в судебной практике. Наиболее широкой сферой применения понятия пенализации является область судебной практики. Здесь обращает на себя внимание то, что фактическая наказуемость убийств нередко расходится с законодательной. Попытка объяснения феномена рассогласованности уголовного закона и практики его применения приводит к обнаружению троякого значения практической пенализации.

     Во-первых, практическая пенализация является наиболее гибким инструментом уголовной  политики, позволяющим осуществлять и корректировать карательную практику по определенным категориям преступлений (в том числе и убийств) в зависимости от изменений социальной действительности, динамики преступности, оперативной обстановки и других причин. Во-вторых, фактическая наказуемость – это индикатор обоснованности и целесообразности придания преступлению определенного вида и размера наказания. В-третьих, практическая пенализация – один из самых мощных рычагов воздействия на общественное правосознание. Нетрудно убедиться, что во всех случаях практическая пенализация играет чрезвычайно важную роль в реализации целей и задач российской уголовно-правовой политики в регламентации ответственности за квалифицированные убийства¹⁹.

     В ходе исследования было установлено,  что обострение криминологической ситуации в России, связанной с многократным ростом общей и специальной преступности, потребовало значительного усиления интенсивности уголовной репрессии, что нашло свое выражение в увеличении сроков лишения свободы за квалифицированные убийства: верхний предел возрос до 20 лет лишения свободы. При сохранении в системе наказаний смертной казни перечень форм наказаний дополнен пожизненным лишением свободы. Федеральным законом РФ от 21 июля 2004 г. в УК РФ были внесены изменения, в соответствии с которыми пожизненное лишение свободы стало самостоятельным видом наказания. Назначая наказание в виде пожизненного лишения свободы, суд должен тщательно изучить личность виновного, образ его жизни, отношение к содеянному, мотив совершенных им преступлений, и, если все указанные и другие обстоятельства будут свидетельствовать о необходимости назначения виновному пожизненного лишения свободы, суд в описательно-мотивировочной части приговора должен изложить эти обстоятельства. Так, к примеру рассмотрим следующую судебную практику. ПОСТАНОВЛЕНИЕ 
от 25 мая 2005 г. N 229п05 
Президиум Верховного Суда Российской Федерации , рассмотрел уголовное дело по надзорной жалобе осужденного Г. на приговор Верховного Суда Республики Башкортостан от 18 декабря 1997 г., по которому Г., родившийся 2 ноября 1977 года в г. Белорецке, несудимый, осужден по ст. ст. 30 ч. 3 и 105 ч. 2 п. "и" УК РФ к 10 годам лишения свободы, по ст. 317 УК РФ к 13 годам лишения свободы.

   На  основании ст. 69 ч. 3 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний назначено 17 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с исчислением срока отбывания наказания с 22 июля 1997 года. 
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации определением от 7 мая 1998 года приговор оставила без изменения. 
В надзорной жалобе осужденным Г. поставлен вопрос о пересмотре судебных решений. 
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Попова Г.Н., изложившего обстоятельства уголовного дела, содержание приговора и кассационного определения, мотивы надзорной жалобы и вынесения постановления о возбуждении надзорного производства, мнение заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Кехлерова С.Г., полагавшего надзорную жалобу удовлетворить частично, Президиум Верховного Суда Российской Федерации 
установил: 
Г. признан виновным в покушении на убийство из хулиганских побуждений, а также в посягательстве на жизнь работника милиции, пытавшегося пресечь его противоправные действия. 
Преступления, как указано в приговоре, совершены при следующих обстоятельствах. 
22 июля 1997 года, около 3-х часов, в пос. Тирлян г. Белорецка Республики Башкортостан Г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, пришел в квартиру Д. по улице Калинина, 217, вызвал его в сени, где из хулиганских побуждений, нарушая общественный порядок и проявляя явное неуважение к обществу, с целью умышленного убийства нанес удар ножом в область грудной клетки сзади, после чего нанес удар в область шеи Д., однако последний успел подставить руку. В это время на крики о помощи из дома вышел находившийся там работник милиции Х., который с целью пресечения преступных действий Г., исполняя свои служебные обязанности по охране общественного порядка и обеспечения общественной безопасности, потребовал прекратить насильственные действия. В ответ на законные требования Х. Г., зная, что тот является работником милиции, с целью его умышленного убийства нанес со значительной силой удар ножом в область живота, пытался нанести еще удары, однако потерпевший оказал активное сопротивление. 
Своими действиями Г. причинил потерпевшему Д. тяжкий вред здоровью в виде раны в области спины справа на уровне 3-го ребра по околопозвоночной линии, проникающей в грудную полость с повреждением верхней доли правого легкого, сопровождавшейся правосторонним гемотораксом, перелома 6-го ребра справа по лопаточной линии, ран в области 1 - 2 пальцев левой кисти. Потерпевшему Х. причинен также тяжкий вред здоровью в виде проникающей раны на передней поверхности брюшной стенки по средней линии живота на уровне мечевидного отростка грудины с повреждением последнего, без повреждения внутренних органов. 
В своей надзорной жалобе осужденный Г. просит изменить судебные решения в части осуждения его по ст. 317 УК РФ и смягчить наказание. 
Свои доводы осужденный обосновывает тем, что судья в постановлении и суд в приговоре не привели данных, свидетельствующих о том, что потерпевший Х. в 3 часа ночи, находясь в квартире Д., выполнял служебные обязанности, связанные с охраной общественного порядка, в связи с чем неправильно квалифицировал его (Г.) действия по ст. 317 УК РФ. 
Рассмотрев данную надзорную жалобу, Президиум Верховного Суда Российской Федерации находит, что она подлежит удовлетворению частично по следующим основаниям. 
Диспозиция ст. 317 УК РФ предусматривает ответственность за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность. 
При этом обязательными признаками субъективной стороны данного преступления являются цель преступления (воспрепятствование законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности - стремление прекратить, изменить такую деятельность в настоящее время или в будущем) либо мотив (месть за такую деятельность - за уже выполненные действия). 
Как указано выше, в описательно-мотивировочной части приговора суд, в частности, отметил, что "... Х., исполняя свои служебные обязанности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, потребовал от Г. прекратить насильственные действия, в ответ на законные требования Х. Г., зная, что он является работником милиции, с целью умышленного убийства, нанес ему удар ножом..." (л.д. 213 обор.). 
Как видно из материалов дела и показаний потерпевшего Х., 22 июля 1997 года, около 3-х часов ночи, он пришел к Д. с целью устроить на ночлег приехавшего к нему Неволина с его знакомыми. 
Через некоторое время к Д. в дом зашел Г., находившийся в нетрезвом состоянии, и стал просить, чтобы он (Х.) "закрыл его в милицию", а то он (Г.) что-нибудь наделает. 
Он предложил Г. пойти домой и проспаться, а днем обсудить его проблемы. Г. ушел. Спустя определенное время на улице раздался свист. 
Д. вышел посмотреть, кто это свистит. Почти сразу же после этого раздался крик Д.: "За что? Не убивай". Он (Х.) выбежал из дома и увидел в сенях лежащего Д., а возле него стоящего Г. Только он подбежал к ним, как Г. неожиданно ударил его ножом в живот и пытался нанести еще удар, но он закричал, чтобы тот бросил нож, и, взяв металлический ковш, стал обороняться. Г. выбросил нож и сказал, что теперь он может его забирать в милицию (л.д. 14 - 15, 196 об. - 197). 
На очной ставке с Г. Х. давал показания такого же содержания, лишь уточнив, что, услышав крик Д.: "Ой, убивают, Малик, помоги", он выбежал в сени и, увидев Д. в крови, спросил стоящего рядом Г.: "Саша, что ты делаешь?" - и сделал шаг в его сторону. Г. развернулся и в прыжке нанес ему ножом удар в область солнечного сплетения (л.д. 67 - 71). 
Показания потерпевшего Х. соответствуют показаниям Д., свидетелей Блажко, Неволина и других, данным заключений судебно-медицинской и криминалистической экспертиз. 
При таких обстоятельствах, по мнению Президиума, суд правильно квалифицировал действия Г. в отношении Х. по ст. 317 УК РФ как посягательство на жизнь работника милиции в целях воспрепятствования законной деятельности по охране общественного порядка. 
Из показаний Х. видно, что Г. не реализовал свой умысел на лишение его жизни потому, что он оказал осужденному активное сопротивление. 
Обоснованность осуждения по ст. ст. 30 ч. 3 и 105 ч. 2 п. "и" УК РФ Г. не оспаривается. 
Исследовав все материалы дела в соответствии со ст. 410 ч. 1 УПК РФ, с учетом конкретных обстоятельств совершения преступлений, раскаяния осужденного, Президиум считает необходимым смягчить Г. наказание как по каждой из статей, по которым он осужден, в том числе с применением ст. 64 УК РФ, так и по совокупности преступлений. 
На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 407, 408 ч. 1 п. 6, 410 УПК РФ, Президиум Верховного Суда Российской Федерации 
постановил : 
1. Надзорную жалобу осужденного Г. удовлетворить частично. 
2. Приговор Верховного Суда Республики Башкортостан от 18 декабря 1997 года и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 7 мая 1998 года в части осуждения Г. изменить, смягчить ему назначенное наказание: по ст. ст. 30 ч. 3 и 105 ч. 2 п. "и" УК РФ до 9 лет лишения свободы, по ст. 317 УК РФ, с применением ст. 64 УК РФ, до 8 лет лишения свободы. 
На основании ст. 69 ч. 3 УК РФ по совокупности преступлений окончательно ему назначить 10 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. 
В остальном судебные решения о нем оставить без изменения.