Однако к возмещению убытков
нет правовых препятствий не
только по недействительной, но
и по действительной сделке, когда
она оставлена в силе в интересах
добросовестных контрагентов акционерного
общества. Образуя отдельный иск,
указанное требование адресовано
не акционерному обществу как
одной стороне в сделке, а конкретным
физическим лицам, несущим в
силу закона ответственность
перед акционерным обществом
независимо от юридической оценки
судом заключенной ими сделки.
Поэтому следует поддержать сделанный
надзорной инстанцией по конкретному
делу вывод: "Оснований для
признания оспоримой сделки недействительной
в данном случае не имеется.
Последствия ее совершения должно
нести то юридическое лицо, от
имени которого недобросовестно
действовал его исполнительный
орган" (26). Это не исключает предъявления
к нему косвенного иска.
Я предлагаю привести примерную
законодательную детализацию критериев
добросовестности и разумности -
например, "от противного": отразить
в законе некоторые модельные
ситуации, свидетельствующие об
отсутствии добросовестности и
разумности. К таковым можно отнести:
1) пассивность, небрежность и
неквалифицированность руководителя
компании, проголосовавшего за убыточное
для компании решение; 2) голосование
члена совета директоров согласно
директиве "своего" акционера,
заведомо приводящее к возникновению
убытков у компании; 3) блокирование
незаинтересованным или независимым
директором решения совета директоров
по одобрению крупной сделки
или сделки с заинтересованностью,
направленной к выгоде компании,
из-за чего сделка "срывается"
и у компании возникают убытки
в виде упущенной выгоды. Другим
подходом, позволяющим обеспечить
привлечение к ответственности
руководителей компании, является установление
презумпции виновности членов коллегиальных
органов управления и руководителя, голосовавших
за принятие решения, повлекшее причинение
убытков компании, либо официальное толкование
ст. 71 Федерального закона "Об акционерных
обществах", при разъяснении случаев
вины руководителей, которая будет прямо
следовать из решений, принимаемых ими.
Замечу, что Федеральный закон
"Об акционерных обществах"
содержит достаточно прогрессивное
положение, препятствующее недобросовестным
акционерам втягивать компанию
в судебное разбирательство, - это
так называемый "ценз владения",
в соответствии с которым с
косвенным иском вправе обратиться
акционер, владеющий не менее
чем 1% размещенных обыкновенных
акций общества. Закрепление подобного
требования поддержано и оправдано
многочисленной практикой рассмотрения
судами Великобритании и США
косвенных исков (27).
На основе этого положения В.И. Добровольский
предлагает определять косвенный иск
"как иск акционера (акционеров), владеющих
не менее 1% размещенных обыкновенных акций,
к члену совета директоров или менеджеру
о возмещении убытков, причиненных компании
их виновными действиями" (28).
Однако, такое определение нужно признать
слишком узким, охватывающим только ситуацию
предъявления иска в свете Федерального
закона "Об акционерных обществах"
и только при причинении директором или
менеджером убытков компании их виновными
действиями.
Следует отметить позицию Г.Л.
Осокиной, которая относит "ценз
владения", указанный в Федеральном
законе "Об акционерных обществах",
к дополнительному требованию, предъявляемому
к корпоративному представителю
(участнику акционеру юридического
лица, защищающему права и законные
интересы истца, т.е. самого
юридического лица) (29).
Поэтому отсутствие у конкретного акционера
(группы акционеров) установленного законом
имущественного ценза в момент возбуждения
дела свидетельствует об отсутствии у
него (у них) полномочий на ведение дела
от имени и в интересах акционерного общества
и ведет к отказу в принятии искового заявления
(п. 1 ст. 134 ГПК РФ) по мотиву отсутствия
у заявителя полномочий на ведение чужого
дела либо к оставлению искового заявления
без рассмотрения, если отсутствие требуемого
ценза будет обнаружено после возбуждения
производства по делу (ст. 222 ГПК РФ).
Федеральный закон "Об обществах
с ограниченной ответственностью"
содержит возможность предъявления
косвенного иска участником общества,
с учетом сохранения правового
уровня гарантий судебной защиты,
аналогичного Федеральному закону
"Об акционерных обществах".
"Ценз владения" не предусмотрен
ст. 44 Федерального закона "Об
обществах с ограниченной ответственностью",
по этому поводу в монографиях
и научных статьях высказываются
различные мнения. Одни ученые
обосновывают отсутствие необходимости
установления "ценза владения"
применительно к обществам с
ограниченной ответственностью
в силу того, что "количество
участников общества не может
превышать пятидесяти, при этом
предполагается безусловное выполнение
лежащей на каждом участнике
обязанности не допускать злоупотребления
принадлежащими ему правами, в
том числе правом на обращение
в суд с требованием о привлечении
к ответственности управляющих
обществом"
(30). Другие
исследователи отстаивают позицию необходимости
введения "ценза владения" не только
на иски участника общества о возмещении
убытков, причиненных виновными действиями
его менеджеров, но и на иски о признании
недействительными сделок, заключенных
юридическим лицом (31).
По моему мнению, следует согласиться
со вторым суждением, так как ограниченность
числа участников все-таки не предполагает,
как презумпцию, наличие у участника обязанности
не злоупотреблять своими правами.
Другой сферой
применения конструкции косвенного
иска являются споры о признании
недействительными крупных сделок
и сделок, в совершении которых
имеется заинтересованность. Возможность
участника предъявить подобное
требование предусмотрена ст. 173
ГК РФ, ст. 79, 84 Федерального закона "Об
акционерных обществах", ст. 45, 46 Федерального
закона "Об обществах с ограниченной
ответственностью". Практика применения
норм о крупных сделках и сделках с заинтересованностью
выявила ряд недостатков правового регулирования.
Эти недостатки усугубляются изъянами
в законодательной технике, неясностью
терминов и понятий (в отношении крупных
сделок большие практические трудности
вызывает отсутствие четкого определения
таких категорий как "взаимосвязанные
сделки", "сделки, совершаемые в процессе
обычной хозяйственной деятельности"),
неточностью в регулировании самой процедуры
одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью,
а также внутренними противоречиями и
несогласованностью.
Дискуссионным до недавних пор
являлся вопрос отнесения крупных
сделок и сделок с заинтересованностью
к оспоримым или ничтожным.
Некоторые авторы настаивали
на необходимости признания таких
сделок ничтожными, выделяя среди
положительных моментов такой
доктринальной конструкции возможность
любого заинтересованного лица
обратиться с иском, в том
числе и участника юридического
лица
(32). Однако
законодательно такие сделки отнесены
к числу оспоримых, о чем свидетельствуют
изменения, внесенные в Федеральный закон
"Об акционерных обществах" от 7 августа
2001 г, и разъяснение Конституционного
Суда РФ
(33), согласно
которому отнесение подобных сделок к
оспоримым не может быть неправомерным
и не препятствует механизму защиты прав
акционеров, в том числе миноритарных.
С таким толкованием, пожалуй, следует
согласиться и признать его применимым
при разрешении поставленного выше вопроса.
Еще одной сферой применения
конструкции косвенного иска, на
которой хотелось бы остановиться
в рамках статьи, является предъявление
требования участником дочернего
общества к основному обществу
(товариществу) о возмещении убытков,
причиненных дочернему обществу.
Общей нормой, устанавливающей ответственность
основного общества, является ст. 105
ГК РФ, которая конкретизирована в ст.
6 Федерального закона "Об акционерных
обществах", ст. 6 Федерального закона
"Об обществах с ограниченной ответственностью".
Причем, конструкцию нормы Федерального
закона "Об обществах с ограниченной
ответственностью" следует признать
более лаконичной и удачной. В акционерном
обществе причинение убытков по вине основного
общества (товарищества) считается в случае,
когда основное общество (товарищество)
использовало имеющиеся у него право и
(или) возможность в целях совершения дочерним
обществом действия, заведомо зная, что
вследствие этого дочернее общество понесет
убытки. Таким образом, квалифицирующим
признаком действий юридического лица
стала вина в форме умысла, т.е. психическое
отношение субъекта к своим действиям,
что влечет за собой фактическую невозможность
применения данных норм.
Итак, если один из учредителей
общества (обладающий статусом хозяйственного
общества или товарищества) владеет
таким количеством акций (долей
такого размера), которое позволяет
ему определять решения общества,
то он несет ответственность
за виновное причинение обществу
убытков. При этом право выступить
в защиту интересов дочернего
общества, нарушаемых контролирующим
общество акционером (участником), предоставлено
иным участникам (акционерам) независимо
от количества принадлежащих
им акций (размера доли в
уставном капитале).
Однако по ряду часто выделяемых
в литературе объективных и
субъективных причин минимальная
нормативная регламентация конструкции
косвенного иска все же недостаточна
для широкого применения в
судебной практике. Требуется либо
внесение изменений в существующее
законодательство, либо дача разъяснений
высшими судебными инстанциями
по поводу применения некоторых
основополагающих понятий и категорий.
Еще раз необходимо заострить
внимание на понятии косвенного
иска, который следует определять
как обращение участника (акционера)
юридического лица с требованием
о защите нарушенного или оспариваемого
права или охраняемого законом интереса
юридического лица, а также охраняемого
законом косвенного интереса самого участника
путем разрешения спора о праве.
- Нормативная
основа косвенного иска.
В качестве правовой основы
косвенного иска рассматривался
п. 3 ст. 53 ГК РФ. Согласно данной
норме, лицо, которое в силу
закона или учредительных документов
юридического лица выступает
от его имени, должно действовать
в интересах представляемого
им юридического лица добросовестно
и разумно. Оно обязано по
требованию учредителей (участников)
юридического лица, если иное
не предусмотрено законом или
договором, возместить убытки, причиненные
им юридическому лицу. Указанная
норма содержится в § 1 гл. 4
ГК РФ, и подобное ее размещение
не является случайным, поскольку
тем самым данное общее правило
об ответственности лиц, действующих
от имени юридического лица, распространяется
практически на все формы организации
юридических лиц. Кроме того, приведенное
положение, хотя и помещено
в ГК РФ, имеет помимо материально-правового
и процессуальное значение.
Общие признаки косвенного иска,
содержащиеся в ст. 53 ГК РФ, заключаются
в следующем:
Во-первых, устанавливается субъектный
состав участников данных отношений
в материальном и процессуальном
праве. Материально-правовое требование
принадлежит юридическому лицу,
а обязанным субъектом, который
должен возместить убытки, является
лицо, выступающее от имени юридического
лица. С точки зрения процессуальных
правил, право на предъявление
иска предоставлено участникам
юридического лица, которые рассматриваются
в качестве истцов.
Во-вторых, норма п. 3 ст. 53 ГК РФ
в части определения надлежащих
ответчиков является отсылочной,
поскольку круг лиц, наделенных
правом выступать от имени
юридического лица, закрепляется
в законе либо в учредительных
документах. Поэтому следует анализировать,
прежде всего, положения, например: Федерального
закона от 26 декабря 1995 г. "Об акционерных
обществах" (далее - Закон об акционерных
обществах) и Федерального закона от 8
февраля 1998 г. "Об обществах с ограниченной
ответственностью", а также учредительных
документов (в основном уставов) с целью
установления уполномоченных лиц, которым
предоставлено право выступать от имени
юридических лиц.
В-третьих, определен характер
искового требования, которое заключается
в возмещении убытков, причиненных
управляющими юридическому лицу.
Какие-либо иные требования (например,
о признании сделки недействительной)
могут предъявляться только с
учетом положений действующего
законодательства, поскольку признание
в качестве надлежащих истцов
по указанным требованиям акционеров
и участников обществ с ограниченной
ответственностью, членов кооперативов
и других лиц связано с соблюдением
правил п. 2 ст. 166 ГК РФ.
В-четвертых, в п. 3 ст. 53 ГК РФ
установлены пределы ответственности
лиц, выступающих от имени юридических
лиц, а именно: если они не
освобождены от возмещения убытков
законом либо договором. Таким
образом, в этой части данное
положение п. 3 ст. 53 ГК РФ также
носит отсылочный характер.
Заключение.
В
заключение необходимо заметить, что
не все специалисты признают существование
и необходимость косвенных исков.
Высказывается позиция, согласно которой
при косвенном иске "происходит
вынужденная защита права другого
лица, иными словами, это другое лицо,
возможно, и не желает, чтобы его
права были защищены и косвенный
иск в такой ситуации может
нанести только вред" (34).
Попов Ю.А. указывает на бездейственность
конструкции косвенных исков, так как
"за последние несколько лет в крупнейших
регионах России не рассмотрено ни одного
дела по иску акционера к менеджменту
компании о взыскании убытков в пользу
самой компании" (35).
Г.Л. Осокина, указывая на отсутствие прямой
зависимости между интересами корпорации
и интересами ее участников, приходит
к мнению, что "конструкция производного
иска является абстрактной и не имеет
прочного теоретического фундамента,
а также выхода в область практического
правоприменения, а потому представляет
собой тупиковый путь развития теории
и практики исковой формы защиты прав
и законных интересов" (36).
Одновременно автор в своих статьях предлагает
рассматривать косвенный иск как одну
из разновидностей корпоративного иска.
Данную позицию нельзя разделить хотя
бы потому, что косвенный иск выделяется
в рамках классификации исков в зависимости
от характера защищаемого интереса выгодоприобретателя
по иску, а не материально-правовому признаку,
т.е. характеру материально-правового
отношения, из которого возникли спор
и требование.