Зодчество

К концу прошлого века гибель памятников деревянного зодчества  приобрела лавинообразный характер. С глубокой болью можно утверждать, что в ближайшие 10-15 лет в сельской местности они исчезнут полностью, возможно, лишь за исключением нескольких церквей и часовен, находящихся ныне в удовлетворительном состоянии, и тех, что перенесены в музеи под открытым небом. Из-за почти полного отсутствия бюджетного финансирования, неумения, а часто и нежелания местных властей что-либо предпринимать, остановились даже те немногие работы, которые были начаты несколько лет назад. Один из примеров - упомянутая церковь в Согиницах. Нет нужды говорить, сколь губительна такая остановка для памятника. Однако даже после реставрации памятники нуждаются в постоянном уходе. Так, уже более 20 лет не чинили кровли на церквах в Щелейках и Гимреке, в 1980-х гг. приведенных в порядок. Вовремя не устраненные протечки ведут к быстрому разрушению бревен, и вскоре потребуются сложные и дорогостоящие работы по замене сгнивших венцов сруба. Пример тому - пятишатровая Троицкая церковь в Неноксе (1727 г.) Онежского района Архангельской области.

Гибель самой оригинальной части нашей национальной культуры - еще не осознанная обществом катастрофа. Ее основные причины следующие: приближение предельного возраста жизнеспособности жилых построек, возведенных более ста лет назад, и культовых, построенных более двухсот лет назад; многочисленные пожары и почти полное отсутствие какой бы то ни было противопожарной защиты; целенаправленное разрушение церквей и часовен в 1930-1950-х гг.; резкое изменение бытового уклада крестьянской жизни после коллективизации; несмотря на принятие нового закона об охране культурного наследия, отсутствие действенного законодательства в области охраны памятников; недостаточное в прошлом финансирование государством ремонтно-консервационных работ на памятниках деревянной архитектуры и почти полное прекращение их теперь; отсутствие службы постоянной поддержки даже выдающихся памятников. К тому же теперь, после бездумного разделения органов охраны объектов культурного наследия на региональные и федеральные, памятники просто-напросто остались безхозными: у семи нянек дитя без глазу.

Неудивительно, что ныне стала предельно актуальной проблема спасения того немногого, что еще осталось от деревянного зодчества. Главным способом сохранения памятников деревянной архитектуры на протяжении последних 30-40 лет была их перевозка в музеи под открытым небом, что неизбежно приводило к изъятию памятников из их естественного окружения, исторически сформировавшейся среды, а местные жители лишались самых зримых свидетелей истории родного края. К тому же необходимо иметь в виду, что при перевозке древесина заменяется новой на 50 % и более, декоративные детали в своем большинстве воссоздаются по аналогам, а реставраторы часто стремятся представить памятник в его так называемом первоначальном виде, в той или иной степени гипотетичном или в лучшем случае в «оптимальном облике» (А. В. Ополовников), представляющем собой «синтез его первоначальной части и традиционных наслоений». К тому же значение перевезенного (или перебранного полностью) памятника как неисчерпаемого источника по его собственной истории, по технологии строительства, организации работ резко снижается.

Критерий подлинности  за редкими исключениями не был определяющим при принятии реставрационных решений. Реставрация методом полной переборки, осуществленная на изначальных местах, отличалась лишь тем, что памятник оставался в родной для него среде. Конечно, в ряде случаев переборка являлась единственным способом спасения гибнущего храма, но до сих пор не выработано строго объективных критериев для решения этого острого вопроса.

Мне представляется необходимым  осознать устаревшим понятие «оптимального  облика» как критерия при выборе реставрационного метода, а также считать, что многие позднейшие наслоения, в том числе и так называемые «стилевые», представляют, по крайней мере, историческую ценность и потому должны быть сохраняемы. В случае же возникновения вопроса о необходимости полной переделки следует предусмотреть как непременное условие проведение независимых экспертиз и принятие окончательного решения на уровне Федерального совета по охране культурного наследия.

В 1960-1980 гг. в европейской  части России были созданы следующие  музеи под открытым небом: на острове Кижи в Карелии, в Малых Корелах под Архангельском, в Витославлицах под Новгородом, в Подмонастырской слободе около Ипатьевского монастыря в Костроме, в Хохловке под Пермью, около Кремля в Суздале, около Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой, в селе Василеве под Торжком (Тверская область) и на Щелоковском хуторе под Нижним Новгородом, в д. Семенково под Вологдой.

За исключением Кижей, где музей возник вокруг древнего погоста, все перечисленные музеи - новые образования. В отличие от зарубежных аналогов здесь акцент сделан не столько на типичные объекты преимущественно этнографического характера, сколько на выдающиеся произведения деревянного зодчества. Сами же музеи, репрезентативность представленных в них экспонатов, ориентация на восстановление их «эстетической функции» неизбежно отражают уровень наших знаний, естественно, относительный, и уровень господствующих эстетических представлений данной эпохи. Характерно, что еще сравнительно недавно противоположная точка зрения была определена А. В. Ополовниковым как «безыдейное сохранение памятников ради самого сохранения».

Тем не менее, при всех изъянах названные музеи, конечно  же, способствуют популяризации народного  зодчества, включению его в современную  жизнь, а также в какой-то мере и сохранению, пусть даже в искусственной среде и в виде сооружений, подчас приближающимся к макетам в натуральную величину. Бесспорно и то, что формирование музеев явилось толчком к массовому изучению памятников, сбору разнообразных сведений, с ними связанных. Однако, к сожалению, ни один музей не стал методическим и организационным центром для сети местных музеев-филиалов, которые должны были бы возникнуть вокруг «своих» памятников. Так или иначе, но музеи под открытым небом все более являются, чуть ли не единственным источником знания новых поколений о народном зодчестве и строительной культуре прошлого. И тут надо сказать о ставшей чрезвычайно острой для музеев проблеме текущих ремонтов перевезенных в них памятников. Назрела необходимость создания там служб поддержки и школ плотников-реставраторов. Первый шаг в этом направлении в виде «Плотницкого центра» уже сделал Кижский музей-заповедник.

К сожалению, не получили у нас развития национальные парки - несравненно более совершенная  форма сохранения культурного и природного наследия. В этом отношении счастливым исключением является Кенозерский национальный парк, где, кстати сказать, осуществляется плодотворное сотрудничество с норвежскими реставраторами.

Между тем как раз  именно Норвегия, где сохранились деревянные церкви XII- XIII вв., дает нам пример бережного и заботливого отношения к этой наиболее хрупкой части своего культурного наследия. Там понимают, что их деревянная архитектура - это предмет национальной гордости, привлекающий туристов со всего мира, ибо такого рода памятники, отличающиеся высочайшими художественными достоинствами, сохранились лишь в двух странах Европы - у них на родине и в России.

Для спасения остатков деревянного  зодчества в нашей стране необходимо принятие ряда экстраординарных мер. Вот основные из них:

1. Проведение тщательной  фиксации (мониторинга) гибнущих  памятников по специально составленной  программе;

2. Разработка программы  первоочередных противоаварийных  мероприятий с целевым государственным  финансированием и льготами для всех организаций и лиц, подключенных к выполнению этой программы;

3. Создание временного  комитета по спасению с широкими  полномочиями;

4. Временный отказ  от реставрации памятников деревянной  архитектуры (за редкими исключениями, к каковым относится, например, знаменитая Преображенская церковь в Кижах или Ильинская церковь в Ципино,около Ферапонтова, где уже идут реставрационные работы) во имя сосредоточения сил и средств только на противоаварийных работах на самых неблагополучных объектах;

5. Срочное утверждение государственных расценок на реставрационные работы, соответствующие уровню цен 2006 года;

6. Создание плотницких  центров (школ) и бригад для  проведения таких работ;

7. Признание того факта,  что правильно устроенная обшивка  увеличивает долговечность сруба, а потому в ряде случаев необходимы ее ремонт и даже восстановление;

8. Для противоаварийных  работ разрешать производить  заготовку лесоматериалов в порядке  рубок ухода в лесах 1 категории;

9. Принятие мер для  развития и поддержки системы  национальных парков в местах наибольшего сосредоточения памятников;

10. Создание на основе  двустороннего сотрудничества со  странами Скандинавии - Финляндией  и другими - совместных бригад  как для фиксации гибнущих  памятников, так и для проведения  противоаварийных работ, используя успешный опыт сотрудничества с Норвегией.

Разумеется, названные  предложения могут быть уточнены и расширены. Однако надо признать, что неосознанность обществом и  властными структурами трагичности  положения делает принятие перечисленных  мер весьма маловероятным делом. В таком случае для сохранения памяти о гибнущем зодчестве особое значение приобретает первое предложение - создание банка данных по максимально широкому кругу построек, что не связано со значительными материальными затратами. При этом важно систематизировать уже накопленный материал (в частности, многочисленными экспедициями для составления Свода памятников). Кстати, такая работа была начата в Ленинградской области около четверти века назад, но, к сожалению, не доведена до конца. Создание систематизированного банка данных наряду с сохранением в музеях подлинных элементов гибнущих памятников представляется задачей реальной даже в нынешних неблагоприятных условиях. Такого рода работа под эгидой ЮНЕСКО могла бы стать одной из главных задач для реставрационных организаций, музеев под открытым небом, специализированных учебных заведений, а собранные материалы в будущем явились бы основным источником для строительства копий погибших шедевров.

Бездействие же с неизбежностью  приведет к тому, что от народного зодчества, этой яркой и оригинальной страницы не только в истории русской, но и мировой культуры, не останется достаточно полных сведений. Мы - последнее поколение, которое еще может выполнить эту поистине историческую задачу.

2.Музей заповедник «Кижи»- памятник русского деревянного зодчества

Музей-заповедник "Кижи" является одним из крупнейших в России музеев под открытым небом. Это уникальный историко-культурный и природный комплекс, отнесенный к особо ценным объектам культурного наследия народов Российской Федерации. Основа музейного собрания - выдающийся памятник русского деревянного зодчества Кижский архитектурный ансамбль (ансамбль Кижского погоста)

Кижи, музей-заповедник деревянного  зодчества и этнографии Карелии, расположен на одноимённом острове и прилегающих к нему островах. Длина острова около 5,5 км, ширина до 1,4 км, он вытянут почти с севера на юг. Центральная часть острова несколько приподнята, образуя длинную гряду, которая тянется из конца в конец острова и делит его на две части - более обширную и пологую западную и узкую восточную. Это в основном луговой остров, лишь у самой кромки воды тянется узкая полоска леса, да топкие участки поросли ивняком. Украшением острова являются раскидистые вязы. 

Многовековая деятельность человека сильно изменила облик острова, и теперь он кажется очень освоенным  и однообразным. Со всех сторон остров защищён от волн, которые временами  разыгрываются на открытых просторах  Онежского озера, а значит, удобен для устройства стоянок судов. Вода на прибрежном мелководье весной быстро прогревается и очищается ото льда. На острове необычайно чёрная почва, которая связана с горной породой, называемой в народе "углистым сланцем", "кижским чернозёмом" или "северным антрацитом". В XVIII веке крестьяне получали из неё чёрную краску, так называемую олонецкую чернедь, использовавшуюся на Александровском заводе для окраски пушечных стволов.

Название острова имеет  общий корень с карельским словом kizat - "игрища". Предполагается, что местное население ещё в глубокой древности собиралось на острове для проведения культовых обрядов. Одно из первых поселений на архипелаге возникло на острове Кижи, пологий рельеф был причиной того, что он был вскоре полностью очищен под пашню. С XVI века остров становится центром Спасского погоста, в подчинении которого находилось 130 сёл. Тогда же на острове уже были построены 2 деревянные церкви: Преображенье Спасово и Покров Святой Богородицы.

В 1580-1581 годах на погост напали шведы и разорили половину хозяйств. Запустение в погосте длилось до XVII века, с этого времени начинается постепенный рост населения. В начале XVII века погост по-прежнему нередко разоряли иноземные захватчики. По условиям Столбовского мира со Швецией в 1617 году граница между государствами прошла вблизи Кижей. Поэтому в середине XVII века вокруг погоста возводятся высокие деревянные крепостные стены со сторожевыми башнями.

В конце XVII века крестьян Кижского погоста приписывают к  железоделательным заводам. Им вменяется в обязанность заготавливать лес, древесный уголь и железную руду. В 1769 году взбунтовавшиеся кижане отказываются выполнять вспомогательные работы на заводах - так называемое Кижское восстание. Руководители его собирались на сходы в трапезной Преображенской церкви. Несмотря на многочисленные челобитные в Петербург, 1 июля 1771 года под стенами Преображенской церкви участники восстания были расстреляны из пушек. Зачинщиков восстания клеймили и отправили на сибирскую каторгу.

В начале XVIII века обветшавшая Преображенская церковь сгорела от удара молнии. В 1714 году в честь победы русского народа была возведена новая величественная 22-главая церковь, из брёвен прочной сосны, без гвоздей, при помощи топора и долота.

Преображенская церковь - грандиозна, величественна, но в тоже время удивительно соразмерна человеку. Церкви придают нарядность и чрезвычайную пышность её необычная композиция, обилие деталей, в том числе глав и бочек, множество прихотливо изогнутых линий, стремительная динамика её архитектуры. В Преображенской церкви есть что-то от сказочных русских теремов, при этом она органично сочетается с простотой и непосредственностью крестьянских построек.

В основании расположен "двадцатистенок", то есть традиционный восьмерик с 4 прирубами, расположенными симметрично напротив друг друга в форме креста. На самом большом восьмерике стоит средний восьмерик, а на нём установлен самый маленький восьмерик. Все нижние прирубы имеют двухъярусный ступенчатый верх, и на каждом ярусе прируба расположена бочка с главой на барабане. Третий ярус из 8 бочек и глав расположен на нижнем восьмерике. Четвёртый ряд из 4 бочек и глав стоит на среднем четверике. На верхнем восьмерике стоит центральная самая большая глава. Последняя глава установлена над алтарным прирубом, она расположена ниже всех остальных.