Рассмотрение уголовных дел о грабежах и разбоях

Например, представляется правильной позиция суда, признавшего. что Б. совершил открытое хищение. Как  установлено в судебном заседании, Б., будучи пьяным, зашел в квартиру Т., где находился только шестилетний  сына хозяина, и в его присутствии  он похитил деньги и вещи. Малолетний свидетель показал, что хотя Б. и заставлял его закрыть глаза и не смотреть, что он делает, но он стоял рядом и видел, как Б брал деньги и вещи, принадлежащие его родителям, и он понимал, что тот берет их без разрешения. Сам Б. подтвердил, что при указанных обстоятельствах он не исключал факта понимания мальчиком противоправного характера его действий, но он этим пренебрег и похитил чужое имущество в его присутствии ^[38].

Процесс изъятия имущества при грабеже чаще всего от начала до конца носит открытый характер.

Но открытым является также  и хищение (грабеж), которое преступник вначале намеревался совершить  тайно, но, будучи застигнутым, продолжил  его на глазах у потерпевших или  других лиц. Такое «перерастание» кражи в грабеж возможно до полного завладения имуществом. Если же лицо пыталось совершить хищение тайно, но было застигнуто на месте преступления и, спасаясь от преследования, бросило похищенное. Его действия не могут квалифицироваться как грабеж ^[39].

В судебной практике часто  возникают проблемы, связанные с  отграничением грабежа и мошенничества.

Например, правильной ли является квалификация действий осужденного  Я. по п. б) ч. 2 ст. 178 УК РК, который завладел сотовыми телефонами потерпевших при следующих обстоятельствах? Он на улице г. Петропавловска, с целью присвоить сотовый телефон попросил его у потерпевшего М. под предлогом необходимости позвонить. Потерпевший М., не подозревая об истинных намерениях Я., передал ему свой сотовый телефон. После совершения звонка Я. попросил М. оставить у него телефон, ссылаясь на то, что ему, якобы, должны перезвонить и что он пойдет с потерпевшим вместе к центру города. По пути следования зазвонил телефон у второго потерпевшего И-ва, изначально находившегося вместе с ними.

Осужденный Я., преследуя  корыстные цели, попросил телефон  у И-ва под предлогом послушать  музыку. В дальнейшем Я., обманув  обоих потерпевших, отошел во двор дома, якобы, «по нужде» и скрылся. Спустя некоторое время, точно также он поступил в отношении третьего потерпевшего Б. Как было указано выше, суд квалифицировал действия Я. как неоднократное совершение грабежа^[40]. Сомнения в правильности такой квалификации вызываются тем, что в момент завладения чужим имуществом наличествовал обман. Под обманом следует понимать умышленное искажение или сокрытие истины с целью ввести в заблуждение лицо, которому принадлежит имущество, и таким образом добиться от него добровольной передачи имущества, а также сообщение с этой целью заведомо ложных сведений ^[41].

В рассматриваемом нами случае потерпевшие, поддавшись, обману, добровольно передали свои сотовые  телефоны виновному, который, завладев ими, скрылся, и это позволяет  сделать вывод о том, что суд, квалифицируя действия Я., исходил лишь из того, что мошенничество переросло в грабеж. С такой позицией суда трудно согласиться. Виновный путем обмана уже завладел похищенным. Когда он удалялся с чужим имуществом, факт завладения уже был окончен, а он был совершен путем обмана, что, является признаком объективной стороны мошенничества.

Вызывает сомнения квалификация судом действий Н. как грабеж по ч. 1 ст. 178 УК РК. Органы предварительного следствия квалифицировали его  действия по п. а) ч. 2 ст. 178 УК РК. Суд  не согласился с выводами органов следствия о том, что к потерпевшему было применено насилие, опасное для его жизни и здоровья по следующим основаниям, приведенным в приговоре. Осужденный Н. с несовершеннолетними К., А., и С., прогуливаясь по улице, увидели потерпевшего Ж. с друзьями. Несовершеннолетний К., который не достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, с целью хищения сотового телефона направился к потерпевшему Ж., захватив с собой подсудимого А. Последнему, как следует из приговора, он не сообщил о своих преступных намерениях. Подойдя к потерпевшему, К. под предлогом просмотра функций сотового телефона, попросил его у потерпевшего Ж.. Понимая, что похитить телефон путем обмана потерпевшего не получится, К. продолжал удерживать его у себя. В это время ему на сотовый телефон позвонил Н, у которого, как написано в приговоре, возник умысел на преступное завладение чужим имуществом. С этой целью, он пошел во двор, где находились потерпевший и К. и, делая вид, что не знаком с последним, имитируя конфликт, нанес К. несколько ударов рукой по телу и выхватил из его рук сотовый телефон. Как указано в приговоре, суд установил, что подсудимым Н. при совершении грабежа в отношении потерпевшего Ж. никакого насилия не применялось. В отношении К., говорится далее в приговоре, в ведении которого в это время находился сотовый телефон, имитировалось насилие, т.к. Н. и К. знали друг друга, и К. догадывался о намерениях Н. похитить телефон Ж., своими действиями способствовал ему.

Суд, исключив квалифицирующий  признак, предусмотренный п. а) ч. 2 ст. 178 УК РК, но при этом не признал и наличие предварительного сговора, который, на наш взгляд, имел место, и умысел обоих был направлен на совершение мошенничества группой лиц по предварительному сговору. О наличии предварительного сговора свидетельствует согласованность действий лиц, участвовавших в совершении преступления. Сговор, на наш взгляд, был на то, чтобы обманным путем заполучить чужое имущество в руки, а затем по заранее подготовленному сценарию похитить его, что и было блестяще исполнено злоумышленниками. Не совсем убедительно утверждение суда о том, что о преступной акции не знал и другой участник А., которого К. сразу же позвал с собой и в его присутствии совершил вышеуказанные действия. На наш взгляд, действия Н. следует квалифицировать как мошенничество, если же А. достиг возраста уголовной ответственности, то по п. а) ч. 2 ст. 177 УК РК ^[42].

Примером спора отграничения грабежа и кражи являются эпизоды  по уголовному делу, рассмотренному Костанайским городским судом. В своей апелляционной жалобе в коллегию Костанайского областного суда по уголовным делам, осужденный К. не соглашается с мнением государственного обвинителя о совершении им грабежа и считает, что его действия следует квалифицировать как кражу в отношении потерпевших М. и О.

По первому оспариваемому  эпизоду осужденный К. попросил у  продавца М. 5 карточек «Билайн» и стал запутывать продавца просьбами подать разные продукты питания. Когда в  пакете оказались продукты питания  и карточки, он оставил пакет на прилавке и, положив карточки в карман, покинул магазин. В это время, продавец отошла от прилавка, чтобы подать шампунь из другого отдела. Такие же действия он совершил в другом магазине в отношении продавца О. И во втором случае, когда продавец отвлекся для подачи очередного товара, К. ушел из магазина с похищенными карточками.

Коллегия по уголовным  делам Костанайского областного суда своим постановлением оставила в силе приговор суда первой инстанции, признав в действиях виновного наличие грабежа. Такую позицию Костанайского областного суда следует признать правильной. По ситуации совершения преступления видно, что действия виновного совершались, открыто, был элемент обмана для того, чтобы завладеть похищенным, но в целом действия виновного совершались открыто.

В рассматриваемом случае К. обманным путем получил доступ к предмету преступления, а затем завладел им открыто. Продавцы, подававшие товары преступнику действовали по его  просьбе и понимали всю складывающуюся ситуацию. К. осознавал, то что он действует в присутствии продавщиц и желал при этом завладеть карточками. Как отмечается в литературе, элементы обмана могут присутствовать не только при мошенничестве, но и при краже. При мошенничестве обман является способом завладения имуществом, а при краже обман направлен только на получение доступа к имуществу, которое в дальнейшем изымается тайно от собственника ^[43]. В рассматриваемом случае элемент обмана присутствовал при совершении грабежа.

По другому уголовному делу, рассмотренному Костанайским районным судом Костанайской области, действия М. были квалифицированы  как грабеж. ^[44]. М. по просьбе несовершеннолетнего пытался помочь ему в поднятии во дворе свалившийся столб. Когда эта помощь не удалась, он напросился домой, так как хотел пить. В то время когда мальчик пошел на кухню ставить чайник, М. стал ходить по комнатам и, увидев в зале на компьютерном столе сотовый телефон, решил похитить его. В момент, когда он положил телефон в карман, мальчика не видел происходящее. По словам мальчика в ходе судебного заседания ему показалось, что М. взял со стола телефон, но он не стал ничего говорить, так как боялся его разозлить. Судя по приговору и материалам дела, М. не имел преступных намерений и решил помочь мальчику по его просьбе. Умысел возник внезапно в период правомерного пребывания лица в доме. При этом преступник субъективно тайно желал завладеть телефоном и осознавал, что его действия являются скрытными. Все это позволяет утверждать что М. совершил кражу. О том, что М. совершил кражу, свидетельствуют его слова, что он не видел мальчика. Для квалификации содеянного, как кражи, как раз важным является субъективное желание совершить хищение виновным скрытно от других. Сомнения мальчика в этом эпизоде не имеют значения. Даже если бы, мальчик видел факт завладения имуществом, а виновный этого не знал, в его действиях следовало бы усматривать совершение кражи.

Анализ судебной практики показал, что очень часто с целью совершения хищения злоумышленники просят сотовый телефон позвонить у потерпевшего и затем незаконно завладевают им. Суды правильно, на наш взгляд, квалифицируют такие случаи как грабеж, при отсутствии признаков других форм хищений.

Примером такого грабежа может быть деяние, рассмотренное Кокшетауским городским судом Акмолинской области. Осужденный А. попросил у ранее не знакомого Б. посмотреть время. Взяв телефон, А. стал убегать и причинил ущерб потерпевшему в размере стоимости похищенной вещи. Суд правильно квалифицировал действия А. как грабеж по ст.178 ч.1 УК РК ^[45].

Следующий пример также свидетельствует  о том, что иногда неправильный анализ обстоятельств совершенного преступления и его признаков приводит к  ошибкам в квалификации хищений. С. ранее 6 раз осуждался за корыстные преступления и, будучи условно-досрочно освобожденным, за последний грабеж, совершил рассматриваемое деяние. Фабула этого дела следующая. С. проходя возле магазина, увидел в стеклянной витрине манекен, на котором был женский пуховик с шапкой. Как написано в приговоре, «убедившись, что рядом с ним нет прохожих, и за его действиями никто не наблюдает», он поднялся на крыльцо магазина, зашел в тамбур и сдернул с манекена пуховик и шапку и, выйдя на улицу, продолжил быстрым шагом свой дальнейший путь по улице. Когда он услышал крик «Стой!» он обернулся и увидел, что за ним бежит сторож. В этот момент он бросил вещи, которые он только что похитил из магазина и, стал быстро уходить на другую улицу, и затем был задержан. Органами предварительного следствия действия С. были квалифицированы как покушение на грабеж. Суд не согласился с такой квалификацией и переквалифицировал деяние на ст.ст. 24 ч. 3 175 ч.3 п. «в» УК РК, справедливо считая, что осужденным совершено покушение на кражу. Действительно, начатая кража не переросла в грабеж оттого, что виновный после совершения преступления был замечен сторожем. Поняв, что за ним гонится сторож, С. бросил похищенные вещи и далее пытался скрыться сам. Его действия можно было квалифицировать как покушение на грабеж, если бы он убегал с похищенными вещами. Умысел самого виновного был направлен на совершение кражи, т. е тайное завладение чужим имуществом, но это деяние не удалось ему довести до конца по не зависящим от него обстоятельствам ^[46].

Грабеж обладает теми всеми  признаками, которые определены в  п. 1 примечания к ст. 175 УК РК. Согласно этому примечанию под хищением понимаются совершенные с корыстной целью  противоправные безвозмездные изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.

Цель грабежа - противоправное безвозмездное изъятие чужого имущества, т.е. завладение имуществом без передачи собственнику эквивалента стоимости имущества. В некоторых случаях изъятие чужого имущества может совершаться с иной целью, и тогда хищение будет отсутствовать. Так, в ходе ссоры Ш. и П., последний признал свою неправоту в споре и пообещал за это накрыть стол. В дальнейшем, когда оба они и И. оказались в квартире П., Ш. забрал, лежащий в зале сотовый телефон стоимостью 21 000 тенге и сообщил П., что он вернет телефон после того, когда он накроет стол. Вместе с И. они вышли из квартиры П. После этого Ш. сразу отдал телефон И. на временное хранение. Суд квалифицировал действия Ш. как совершение грабежа группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилое помещение (ст.178 ч.2 п. «в,г») ^[47]. С такой квалификацией вряд ли можно согласиться по следующим основаниям. Во-первых, осужденный Ш. не имел целью безвозмездное завладение сотовым телефонов, во-вторых, у него не было предварительного сговора с И. о хищении чужого имущества. Желание завладеть телефоном у Ш. возникло внезапно, при виде этого предмета в момент, когда он по приглашению потерпевшего был в его квартире, и поэтому, здесь нет и признака незаконного проникновения в жилище. В действиях Ш., на наш взгляд, есть признаки самоуправства, а в действиях И. признаки присвоения или растраты вверенного имущества, т.к. последний продал переданный ему на хранение телефон.  

2.2. Проблемы квалификация  грабежа при отягчающих и особо  отягчающих обстоятельствах 

Специфическим квалифицирующим обстоятельством грабежа является его совершение с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (п. а) ч.2 ст. 178 УК РК). Характеристика рассматриваемого признака позволяет сделать вывод, что насилие при грабеже может быть: а) физическим и б) психическим. При этом каждое из них не должно быть опасным для жизни и здоровья потерпевшего или реально им угрожать.

Наиболее спорным вопросом в судебно-следственной практике является вопрос об оценке степени опасности насилия. От решения этого вопроса зависит разграничение грабежа от разбоя.

В данной части работы мы ограничимся лишь характеристикой  насилия, не опасного для жизни и  здоровья. Под физическим насилием, не опасным для жизни и здоровья понимается причинение потерпевшему физической боли, нанесение побоев, совершение действий, ограничивающих его свободу. При этом такое насилие при грабеже является средством завладения либо удержания чужого имущества. Наименьшим пределом насилия при грабеже является ограничение свободы потерпевшего (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.), наиболее интенсивным является насилие, совершаемое путем физического воздействия на потерпевшего, нанесением ему побоев.