Рассмотрение уголовных дел о грабежах и разбоях

Если при применении насилия в ходе разбойного нападения  виновный умышленно причинил смерть человеку, то содеянное следует квалифицировать  как совокупность преступлений - по соответствующим частям ст.179 УК РК и п. «з» ч.2 ст.96 УК РК ^[21].

Если насилие, опасное  для жизни и здоровья, было причинено  потерпевшему не в целях завладения имуществом, а из хулиганских побуждений, то последующее тайное или открытое завладение чужим имуществом избитого образует реальную совокупность хулиганства (ст.257 УК) и кражи либо грабежа (ст. 178 или 179 УК). Такие действия не могут рассматриваться как разбой. Участники избиения, не завладевшие имуществом, несут ответственность только за хулиганство ^[22].

Мнение  о том, что разбой является одной  из форм хищения, для подавляющего большинства  ученых давно является аксиомой ^[23]. Так же это деяние оценивается действующим законодательством. Между тем, разбой, как отмечается в литературе, существенно отличается от других форм хищения ^[24].

Исходя  из повышенной опасности разбоя, вытекающей из его насильственного характера, законодатель сконструировал его по типу преступлений с формальными составами. Как уже отмечалось, такое преступление считается оконченным после совершения общественно опасного деяния независимо от наступления общественно опасных последствий (как известно, в теории такие составы именуются также усеченными)^[25].

Согласно  же примечанию 1 к ст. 175 УК РК под  хищением понимаются совершенные с  корыстной целью противоправные безвозмездные изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Данное определение рассчитано на материальный состав преступления, когда для признания деяния оконченным, необходимо наступление определенных последствий. Разбой же является усеченным составом и его признаки не охватываются общим понятием хищения. Данная ситуация повлекла возникновение у некоторых ученых мнения о том, что разбой будто не является формой хищения ^[26]. Рассматриваемый вопрос осложняется еще и тем, что в п. д) ч. 2 ст. 179 УК РК предусмотрена ответственность за совершение разбоя с «причинением тяжкого вреда здоровью», а в п. б) ч. 3 этой же статьи - «с причинением тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего». Для этих составов разбоя, необходимо наступление указанных последствий. В юридической литературе отмечается, что это совершенно другие составы разбоя ^[27].

Все эти обстоятельства действительно  вызывают проблемы при квалификации хищений. В целях исправления  ситуации предлагается изложить диспозицию разбоя следующим образом: «Разбой, то есть хищение чужого имущества  путем нападения, совершенного с  применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия». Такая формулировка может быть базовой для определения понятий всех квалифицированных видов разбоя ^[28].

Одним из сложных вопросов в уголовном праве является разграничение разбоя, совершенного организованной преступной группой, от бандитизма (ст. 237 УК РК). При разграничении этих деяний выделяют два подхода: негативный и позитивный^[29]. Представители первого подхода с трудом дифференцируют различия этих составов преступлений, указывают на сложность их разграничения и негативно оценивают действующее законодательство ^[30].

Представители позитивного подхода развивают теорию уголовного права, ищут и находят признаки, которые дают возможность разграничивать эти составы^[31]. В частности, проф. Р.Р. Галиакбаров указывает на следующие критерии разграничения рассматриваемых деяний. Во-первых, при разбое, совершенном организованной группой лиц, устанавливается наличие оружия или предметов, используемых в качестве оружия. При бандитизме должно быть только оружие. Во-вторых, оружие при разбое должно использоваться по назначению. А для бандитизма необходимо лишь наличие оружия. В-третьих, имеется отличие по моменту окончания посягательств. По п. г) ч. 2 ст. 179 УК РК деяние квалифицируется как разбойное нападение в тех случаях, когда оружие применено в ходе нападения. Нападение вооруженной банды считается состоявшимся и тогда, когда имевшееся у членов банды оружие не применялось. Более того, уже само создание банды образует оконченный состав преступления.

Таким образом, можно сделать вывод, что  вооруженный разбой, совершенный  организованной преступной группой - это  нападение с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Признаки  бандитизма иные: создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации, а также руководство ею или участие в такой группе.

Кроме того, при вооруженном разбое, совершенном  организованной преступной группой, всегда устанавливается корыстная направленность - цель хищения чужого имущества. Для бандитизма нападение на граждан или организации могут совершаться с иными целями. Само такое нападение более опасно, так как представляет угрозу не только для собственности граждан, но и для их личной безопасности, нормального функционирования государства, коммерческих или иных организаций.

При разбое, совершенном организованной группой, считает Р.Р. Галиакбаров, есть группа, но всегда нет банды как  более опасного формирования. Вооруженная  организованная группа, совершившая  разбой, и банда - вовсе не совпадающие понятия. Банда относится не к организованной преступной группе, а именно к разновидности преступного сообщества ^[32].  

2. Анализ судебной  практики 

по вопросам квалификации грабежей и проблемы применения законодательства  

2.1. Проблемы  квалификации в судах 

простого состава  грабежа (ч. 1 ст. 78 УК РК) 

Характеризуя в целом грабежи  и разбои как разновидности хищения  чужого имущества, нами отмечалось, что  эти общественно опасные действия направлены на открытое хищение чужого имущества. Открытый способ хищения характеризуют два критерия: объективный и субъективный. Объективный критерий предполагает такое хищение, которое совершается в присутствии собственника или посторонних лиц, на виду у них, и они сознают преступный характер действий виновного, осуждают его за такое поведение. Субъективный критерий означает, что виновный сознает тот факт, что оно действует, открыто, игнорируя присутствие собственника или иных лиц. Но как быть, когда преступник ошибочно полагал, что он действует открыто, т.е. в присутствии собственника или иных лиц, но на самом же деле присутствующие лица не осознавали противоправного характера действий виновного? Существует мнение, что в таких случаях содеянное следует квалифицировать по направленности умысла как грабеж ^[33]. Но такая точка зрения небезупречна, поскольку фактически преступление было совершено при условии неочевидности его для окружающих, которые либо не видели действий, совершенных виновным, либо не понимали их противоправный характер. Поэтому все сомнения в применении уголовного закона, как того требует ст. 19 УПК, необходимо истолковывать в пользу обвиняемого.

В судебной практике наиболее часто возникают вопросы при  оценке «открытости» хищения, ошибки приводят к неправильной квалификации грабежа как кража и, наоборот, - кражи иногда ошибочно квалифицируются как грабеж.

Например, Кокшетауский городской  суд в приговоре от 16.04.2009 года не согласился с квалификацией органов предварительного следствия действий М. как грабеж и усмотрел в его действиях наличие состава кражи. Обстоятельства совершения данного деяния следующие. М. и Ш., будучи в нетрезвом состоянии, незаконно проникли на территорию ТОО «Стерх» и путем перекидывания через забор похитили запасные части и технические агрегаты на сумму 195 000 тенге. На месте преступления они были замечены их знакомым по фамилии Д., к которому они обратились с просьбой никому не говорить о происходящем. Д. молча покинул их и рассказал о происходящем С., который направился к месту происшествия. М. и Ш., услышав оклик С., скрылись с места происшествия, не доведя преступный умысел до конца. Органы предварительного расследования квалифицировали действия виновных как покушение на грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору с проникновением в хранилище, по ч. 3 ст. 24, пунктам в), г) ч. 2 ст. 178 УК РК. Суд не согласился с такой квалификацией и оценил действия виновных как покушение на совершение кражи, совершенное группой лиц по предварительному сговору с незаконным проникновением в хранилище. При этом суд основывал свой вывод на показаниях подсудимого М., который заявлял, что они с Ш., решив совершить кражу, полагали, что Д. никому не скажет о краже. Суд в приговоре указал, что данное утверждение подсудимого не опровергнуто стороной обвинения, более того оно подтверждается показаниями свидетеля Д. о том, что он, видя, что М. и Ш. намерены совершить кражу, попросили его никому не говорить о совершаемых действиях, и он молча ушел, не возразив на их просьбу.

Суд также сослался на п. 4 Нормативного постановления Верховного Суда Республики Казахстан от 11.07.2003 года «О судебной практике по делам  о хищениях», в котором указано: «Если хищение совершалось в  присутствии лиц, с которыми виновный находится в родственных, дружественных и иных взаимоотношениях личного характера, в связи с чем, он рассчитывал, что они не будут доносить и пресекать его действия, деяние в таких случаях также следует квалифицировать как кража. Если вышеуказанные лица пресекли действия, направленные на хищение чужого имущества, то виновный должен нести ответственность за покушение на кражу» ^[34]

Для сравнения следует  отметить, что и в постановлении  Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2002 года «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» по рассматриваемому вопросу изложено аналогичное разъяснение, но при этом указано, что совершение хищения только в присутствии близких родственников может быть квалифицировано как кража. По этой позиции Верховного Суда РФ в юридической литературе отмечается, что круг лиц, на молчание которых может рассчитывать виновный при совершении хищения в их присутствии, должен быть расширен. Отмечается, что к данным лицам следует относить не только близких родственников, но и иных лиц, в силу сложившихся личных отношений с которыми у виновного возникает уверенность, что в ходе изъятия чужого имущества он не встретит противодействия с их стороны и что они не донесут на него. Такими лицами могут быть друзья, знакомые, лица, с которыми они ранее отбывали наказание, употребляют спиртное или наркотики и т.п.^[35] В приведенном выше нормативном постановлении Верховного Суда Республики Казахстан как раз и закреплена такая позиция. Таким образом, в рассматриваемом вопросе более предпочтительной признается позиция Верховного Суда Казахстана.

Аналогичную картину, связанную  с квалификацией кражи можно  проследить и по другому делу, рассмотренному Кокшетауским городским судом 20.05.2009^[36]. Согласно приговору, Ш. и лицо не установленное следствием, подъехали на такси к строящемуся объекту, где ранее работал Ш. Последний, взял в вагончике ключи от гаража и, вместе с неустановленным следствием лицом, похитили принадлежавшие А-ой стройматериалы и инструмент на сумму 29 200 тенге. Свидетелем всего происходящего был сторож, которого Ш. знал. Сторож, увидев, что Ш. завладел ключом и намеревается проникнуть в гараж, позвонил хозяйке объекта. После он обратился к похитителям и сказал им: «Мужики, не стоит этого делать, сейчас хозяйка приедет, она уже была». В ответ те заявили: «Да ладно, все нормально, успокойся». После такой реакции пришельцев сторож снова позвонил хозяйке и попросил срочно приехать. И когда он опять попросил прекратить преступные действия, похитители ответили: «Ладно, завязывай!». После того, как такси, груженное похищенным, отъехало, прибыла хозяйка. Сторож указал направление, в котором скрылись виновные. Через некоторое время все они вернулись с хозяйкой и затем были задержаны. Органы предварительного следствия квалифицировали действия Ш. по пунктам в), г) ч. 2 ст. 178 УК как грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору с проникновением в хранилище. Суд переквалифицировал его действия на ч. 3 ст. 24, пункты в), г) ч. 2 175 УК РК, признав, что имело место покушение на совершение кражи, совершенное группой лиц по предварительному сговору с незаконным проникновением в хранилище. При этом суд мотивировал тем, что водитель такси был введен преступниками в заблуждение и не знал, что совершается хищение, а в отношении сторожа подсудимый рассчитывал на его молчание, полагая, что тот не сообщит о преступлении, т.к. сам в это время отбывал наказание в колонии-поселении. На основании этого суд счел важным обстоятельством и то, что даже и по мнению водителя такси сторож и похитители являлись друзьями.

Коллегия по уголовным  делам Акмолинского областного суда по протесту прокурора данный приговор суда первой инстанции изменила. В постановлении коллегии было указано, что по обстоятельствам дела, установленным самим же судом, имел место грабеж, поскольку деяние было совершено в присутствии постороннего лица. При этом как виновное лицо, так и свидетель Я., осознавали характер совершаемого преступления. Кроме того, коллегия указала, что при указанных обстоятельствах преступление следует считать оконченным, так как осужденный с похищенным покинул место преступления и был задержан только лишь в пути следования, когда уже имел возможность распорядиться похищенным имуществом по своему усмотрению. Окончательно действия Ш. были квалифицированы по пунктам в), г) ч. 2 ст. 178 УК РК ^[37].

Как видно из приведенного примера, для правильной оценки обстоятельств по делу и квалификации преступления важно правильно оценить, в каких взаимоотношениях были сторож и подсудимый. Несмотря на то, что подсудимый ранее работал на данном объекте и хорошо знал сторожа, по делу не установлено доказательств, которые бы указывали на то, что у подсудимого были реальные основания рассчитывать на его молчание, следовательно, отрицать факта наличия открытости хищения, характерного для грабежа, оснований не имелось.

Ошибка суда при принятии решения о незавершенности хищения была связана с тем, что он ошибочно полагал, что задержание подсудимого с похищенным имуществом неподалеку от места преступления, указывает на то, что он не имел реальной возможности распорядиться украденными ценностями.

Такое суждение трудно признать правильным. Ведь для решения вопроса об окончание преступления не имеет значения, распорядился ли подсудимый похищенным имуществом, а принимаются во внимание обстоятельства, которые указывают на то, что он мог или не мог это сделать. Судя по описанным в приговоре обстоятельствам, подсудимый уже стал распоряжаться похищенным имуществом, он его вывез на такси, и только благодаря оперативности полиции, подсудимый с похищенным имуществом был задержан, при этом он уже находился на определенном удалении от объекта, откуда были похищены стройматериалы и инструмент. А это означает, что подсудимый уже имел возможность распорядиться похищенным по своему усмотрению и совершенное преступление, как правильно определила коллегия областного суда, следует считать оконченным.

В судебной практике определенные трудности  могут возникнуть при квалификация хищения чужого имущества, совершенного в присутствии малолетних либо лиц, которые в силу психического расстройства не в полной мере способны воспринимать окружающую действительность.