Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем: уголовно – правовой аспект

       Не  исключено, что разделение предмета на «денежные средства» и «иное имущество» было обусловлено характером действий, которые могут быть с ними произведены: финансовые операции можно произвести только с денежными средствами, а иные сделки - только с имуществом. Но если руководствоваться именно этими соображениями, то можно пойти еще дальше. Например, «денежные средства» можно разделить на денежные средства «в рублях» и «в валюте» или на «безналичные» и «наличные» (у них тоже неодинаковый статус, а следовательно, неодинаков и перечень возможных с ними действий), а «имущество»- разделить на «движимое» и «недвижимое» и т. д. Однако существует ли необходимость в таком дроблении?

                   Вместе с тем в настоящее  время в предмет состава легализации (отмывания) не включены имущественные права, что представляется неправильным. «Право на имущество» является самостоятельным предметом уголовно-правовой охраны преступлений в сфере экономики (статьи 159, 163 УК РФ), поэтому и предмет состава легализации (отмывания) должен включать не только имущество, но и право на него. Применительно к статьям 174, 174¹ УК РФ  «преступный» путь получения денежных средств и имущества означает, что они были приобретены в результате совершения    любого    преступления,    за    исключением преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198 и 199 УК РФ. По нашему мнению, такое исключение сделано необоснованно, т. к. нарушает принцип справедливости (ст. 6 УК РФ) и равенства граждан перед законом, независимо от их должностного и имущественного положения (ст. 4 УК РФ).⁹⁵ Указанные преступления совершаются руководителями организаций и гражданами, обязанными возвращать валюту из-за рубежа, уплачивать таможенные платежи и налоги, т. е. лицами, далеко не самыми бедными в имущественном отношении, поэтому избирательный гуманизм законодателя здесь неуместен. Кроме того, общественная опасность преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198 и 199 УК РФ, ничуть не меньше других так называемых «общеуголовных» преступлений. Например, при совершении различных посягательств на имущество ущерб причиняется одному человеку (собственнику). При совершении же любого из преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198 или 199 УК РФ, ущерб причиняется неограниченному кругу лиц, т.к. невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте, уклонение от уплаты таможенных платежей или налогов непосредственно влияет на формирование бюджетов различных уровней и, в конечном счете, на жизнеобеспечение всего общества.

       Полагаем  справедливым установление уголовной  ответственности за легализацию (отмывание) с того же возраста, с которого предусмотрена уголовная ответственность за т. н. первоначальное преступление. Если, по мнению законодателя, 14-летние субъекты способны осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий при совершении других наиболее опасных преступлений (кражи, грабежа, разбоя, убийства из корыстных побуждений), то они не могут не осознавать этого и при совершении легализации (отмывания) денежных средств и имущества, которые были приобретены в результате совершения таких преступлений. Недостижение виновным возраста наступления дееспособности в данном случае не имеет значения, т. к. фактически отмывание может совершаться не только путем совершения финансовых операций или других сделок (как это сделано сейчас), но и путем совершения любых других действий, о чем речь будет идти ниже.

       Объективная сторона преступлений, предусмотренных статьями 174, 174¹ УК РФ, заключается в совершении «финансовых операций», «сделок» и «использовании предметов легализации в предпринимательской или иной экономической деятельности». Подобное разделение представляется необоснованным и искусственным.

       Во-первых, в обеих статьях прямо говорится, что финансовая операция - это «другая сделке», т. е. фактически признается их правовая и смысловая идентичность. Если предположить, что данные понятия разделены лишь из-за сферы возможного применения финансовых операций и сделок (как было отмечено выше, финансовые операции можно провести только с денежными средствами, а гражданско-правовые сделки - только с иным имуществом), то все равно такое разделение не имеет смысла, т. к. термин «имущество» охватывает и «деньги».

       Единственным  правильным решением в данной ситуации представляется объединение обоих терминов («финансовая операция» и «сделка») одним словом «действия», как это и предусмотрено ст. 3 Закона о противодействии легализации (отмыванию). Термин «действие» охватывает и «финансовую операцию», и любую другую «сделку», поэтому именно этот термин и следовало применять при законодательном конструировании состава легализации (отмывания).

       Выделение в ст. 174¹ УК РФ «использования денежных средств или иного имущества, полученных в результате совершения преступления, в предпринимательской или иной экономической деятельности» (далее — «использование») в качестве самостоятельного способа легализации (отмывания), на наш взгляд, также не оправдано, т. к. «использовать» денежные средства и иное имущество в предпринимательской или иной экономической деятельности можно только посредством тех же «финансовых операций или других сделок».

       В юридической литературе в качестве примера «использования» денежных средств и имущества (без осуществления финансовой операции или какой-либо сделки) приводят случай, когда денежные средства, приобретенные преступным путем, используются «в качестве гарантии платежеспособности, например, в целях получения кредита для осуществления предпринимательской деятельности».⁹⁶ С одной стороны, в данном случае действительно не совершается ни финансовой операции, ни другой сделки: один лишь факт наличия достаточной суммы на расчетном счете может явиться гарантией платежеспособности претендента на получение кредита. Но надо учитывать, что, прежде чем стать «гарантией платежеспособности», денежные средства должны были каким-то образом попасть на этот расчетный счет. А иным образом, кроме как путем «финансовой операции» (взносом наличными или безналичным переводом), деньги попасть на расчетный счет не могут. Так что в любом случае прежде чем стать «гарантией платежеспособности» кандидата на получение кредита, денежные средства уже обязательно явились предметом хотя бы одной финансовой операции.⁹⁷

       Таким образом, выделение в ст. 174¹ УК РФ «использования денежных средств или имущества в предпринимательской или иной экономической деятельности» в качестве самостоятельного признака состава легализации (отмывания) является необоснованным, т. к. «использовать» можно только посредством все тех же финансовых операций и других сделок.

       Отличие статьи 174 УК РФ от ст. 174¹ УК РФ (в которой как раз нет указания на цель действий субъекта) в том, что ее субъект не совершал первоначального преступления (его совершили регламентированные в диспозиции «другие лица») Если субъект не совершал первоначального преступления, т. е. не приобретал денежные средства или иное имущество преступным путем, то он не может считаться и владельцем (пусть и незаконным) предметов легализации. Фактическими владельцами легализуемых денежных средств или иного имущества являются указанные в диспозиции «другие лица», т. к. именно они приобрели их преступным путем, поэтому только они и могут преследовать цепь легализации. Тот же, кто непосредственно совершает финансовую операцию или другую сделку с денежными средствами или иным имуществом, которые ему не принадлежат, цель легализации преследовать не может, т. к. не является владельцем предметов легализации (отмывания).⁹⁸

       Таким образом, на лицо еще одно законодательное противоречие: объективную сторону состава преступления выполняет одно лицо (тот, кто непосредственно совершает финансовую операцию или другую сделку), а специальную цель, указанную в диспозиции, преследует другое («другие лица», являющиеся владельцами предметов легализации).

       Подводя итог вышесказанному, мы предлагаем законодательно определить отмывание, как «действие, направленное на придание правомерного вида владению, пользованию или распоряжению имуществом (или правом на него), приобретенным в результате совершения тяжкого или особо тяжкого преступления».

         Полагаем, что данное определение устраняет все рассмотренные выше недостатки. Термин «действие» охватил бы и «финансовую операцию», и «сделку», и «использование имущества, приобретенного преступным путем, в предпринимательской или иной экономической деятельности», и любое другое действие, направленное на придание правомерного вида имуществу, приобретенному преступным путем, в том числе и инсценировку якобы случайного обнаружения клада, о чем говорилось выше.⁹⁹

         Для нашего предложения существуют  законные (правовые) основания. В ст.3 Закона о противодействии легализации (отмыванию) говорится о «действиях физических и юридических лиц с денежными средствами и иным имуществом независимо от формы и способа их осуществления, направленных на установление, изменение или прекращение связанных с ними гражданских прав и обязанностей». Поэтому и криминализованы, на наш взгляд, должны быть любые действия по легализации, независимо от формы и способа их осуществления.¹⁰⁰ 

       3.2 Спорные вопросы квалификации легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем 

       1 февраля 2002 года вступил в действие  ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем и финансированию терроризма» одновременно были внесены изменения в ст. 174 УК РФ и введена новая статья 174.1 УК. Тем самым ответственность за легализацию была разделена по субъекту (или несубъекту) «первоначального преступления» (по терминологии Страсбургской Конвенции). Субъектом преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ было признано лицо, совершающее легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенного другими лицами преступным путем. Субъектом преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ, - лицо, совершающее легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенного им самим (лично) в результате совершения преступления.

       Данное  решение представляется необоснованным. Как можно убедится из сопоставления диспозиций, и субъект преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, и субъект преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ, совершают одни и те же юридически значимые действия – финансовые операции и сделки с «грязными» деньгами или имуществом. Так что, с точки зрения типовой степени общественной опасности деяния, для выделения новой статьи 174.1 УК РФ не было оснований – степень общественной опасности деяния, предусмотренного данной статьей, и степень общественной опасности деяния, предусмотренного ст. 174 УК РФ, одинаковы. Налицо нарушение общего правила, согласно которому лишь существенный перепад в уровне общественной опасности деяния дает основание для конструирования его разновидности в уголовном законе¹⁰¹.

       Если  же основанием выделения новой ст. 174.1 УК РФ послужила типовая степень общественной опасности субъекта данного преступления (каковым, является лицо,  лично совершившее первоначальное преступление), то все равно данное решение нельзя признать приемлемым. Ведь за первоначальное преступление указанный субъект уже несет самостоятельную уголовную ответственность. Поэтому разделение ответственности за легализацию на две статьи нарушает принцип недопущения двойной ответственности. Как известно, ст. 174.1 УК РФ имеет повышенные, по сравнению со ст. 174 УК РФ, санкции (кроме ч. 1). Получается, что субъект преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ, сначала несет ответственность за первоначальное преступление, а затем еще и повышенную ответственность за легализацию. Хотя совершает точно такие же действия (финансовые операции и сделки), как и лицо, первоначального преступления не совершавшее.

       Для дифференциации ответственности за легализацию (отмывание) преступных доходов было вполне достаточно норм Общей части Уголовного кодекса. Полагаем также, что эффективность борьбы с отмыванием преступных доходов больше зависит от качества одной нормы УК о легализации, нежели от дробления её на части. Кроме того, в связи с тем, что Законом от 8 декабря 2003г. санкции ч.1 ст. 174 и ч.1 ст. 174.1 УК РФ уравнены, разделение ответственности на две самостоятельные статьи вообще теряет всякий смысл: зачем дифференцировать ответственность двух разных субъектов, если наказания для них установлены одинаковые¹⁰²?

       Справедливо замечено, что «конкретные данные, характеризующие личность… важны в плане индивидуализации уголовной ответственности и наказания»¹⁰³. Поэтому если к ответственности за легализацию привлекается лицо, совершившее перед этим еще и первоначальное преступление, то данное обстоятельство может быть учтено судом как отягчающее наказание.

       Разделение  ответственности за легализацию  на две самостоятельные статьи имеет еще одну отрицательную строну. Как верно заметил Б.В. Волженкин, это решение «порождает на практике сложную квалификационную проблему в случаях, когда в отмывании совместно участвуют субъект первичного преступления и другое лицо, в нем не участвовавшее, но знающее о преступном происхождении отмываемых доходов». Из четырех возможных вариантов квалификации действий этого второго лица: 1) ст. 174 УК; 2) ст. 33 и ст. 174.1 УК; 3) ст. 174 и ст. 33, ст. 174 УК; 4) п. «а» ч.2 ст. 174.1 УК РФ, единственно правильным ученому представляется последний вариант, конечно, при условии, что между субъектами имел место предварительный сговор¹⁰⁴.

       Признавая наличие указанной квалификационной проблемы, автор не согласен с предложенным вариантом её решения, а поддерживает точку зрения О.Ю. Якимова. В соответствии с ч. 4 ст. 34 УК РФ, «лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника». Учитывая, что лицо, не совершавшее первичного преступления, не может являться субъектом преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ, квалифицировать его действия по п. «а» ч.2 ст. 174.1 УК РФ нельзя. Правильнее был бы второй вариант квалификации, предложенный Б.В. Волженкиным, - по соответствующей части ст. 33 и ст. 174.1 УК РФ. Однако, если лицо (лица), не являющееся специальным субъектом, непосредственно совершает действия, составляющие объективную сторону деяния, вместе со специальным субъектом, то это тот классический случай, когда фактически выполняемая им роль «совершенно не вписывается в положение, закрепленное в ч.4 ст. 34 УК РФ, и их действия не подпадают под законодательное описание ни организатора, ни подстрекателя, ни пособника. Следовательно, при квалификации их действий невозможна ссылка ни на одну из трех частей (ч. 3-5) ст. 33 УК»¹⁰⁵. Поэтому следует признать правильным вывод, что «законодательное решение, закрепленное в ч. 4 ст. 34 УК РФ, создало непреодолимое препятствие для квалификации действий лиц, не обладающих признаком специального субъекта, но принявших непосредственное участие» в совершении преступления.