Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем: уголовно – правовой аспект

       С 1 января 2004 г. появился еще один аргумент в пользу сказанного. Как известно, с указанной даты 14-летним гражданам разрешено самостоятельно заниматься предпринимательской деятельностью и регистрировать собственные фирмы. Мы не касаемся здесь криминологической обоснованности данного законодательного решения, как бы то ни было, получается, что теперь 14-летние граждане смогут не только вести самостоятельную предпринимательскую деятельность, но и осуществлять действия, направленные на легализацию преступных доходов или финансирование терроризма, совершать любые другие «экономические» преступления.⁶⁶ Поэтому расширение прав несовершеннолетних дает основание ставить вопрос о снижений возраста наступления уголовной ответственности и за другие преступления в сфере экономической деятельности.

       Вопрос  о снижении возраста наступления  уголовной ответственности за преступления в сфере экономической деятельности необходимо было решить до 1 января 2004 г., т. е. до того момента, когда 14-летние предприниматели начали осуществлять самостоятельную деятельность. Иначе недобросовестные лица, поставив на должности директоров фирм 14-летних подростков, смогут их руками совершать финансовые операции и сделки, направленные на легализацию преступных доходов или финансирование терроризма, а правоохранительные органы будут бессильны привлечь их за это к ответственности. Родители же 14-летних предпринимателей, хотя и обязаны будут, согласно закону, нести солидарную гражданско-правовую ответственность за их действия, однако не смогут (да и не должны) нести за них ответственность уголовную. Снижение возраста уголовной ответственности за легализацию и иные преступления в сфере экономической деятельности могло бы стать определенным сдерживающим фактором для несовершеннолетних, намеревающихся заняться предпринимательством.

       С этой целью представляется необходимым  внесение в ч. 2 ст. 20 УК РФ следующего изменения: после слов «умышленные  уничтожение или повреждение  имущества при отягчающих обстоятельствах (часть вторая статьи 167) добавить слова «легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, полученных преступным путем (ст. 174)» и далее по тексту⁶⁷ (мы не указываем здесь на ст. 174¹ УК РФ, так как считаем разделение ответственности за легализацию на две самостоятельные статьи необоснованным).

       Данное  предложение встретило, пожалуй, наибольшие возражения в отзывах на автореферат — в связи с недостаточностью оснований для такого законодательного решения. На наш взгляд, оснований более чем достаточно. Если завтра 14-летним гражданам будет предоставлено, например, право управлять автомашиной, то одного этого, полагаем, вполне достаточно для снижения возраста наступления уголовной ответственности за нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ст. 264 УК РФ) до 14 лет. Любое право, дополнительно предоставляемое законом той или иной категории граждан, непременно должно уравновешиваться таким же объемом обязанностей этим правом не злоупотреблять. Поэтому, возвращаясь к нашему предложению, предоставление 14-летним гражданам права самостоятельно заниматься предпринимательской и иной экономической деятельностью дает основание для снижения возраста наступления уголовной ответственности не только за легализацию, но также и за другие преступления в сфере экономической деятельности (в частности, ст. 171-173, 176-178, 180, 188, 194, 198, 199 и др. УК РФ). Это же касается преступлений, предусмотренных ст. 201, 204, 216, 219, 238 УК РФ, а также большинства экологических преступлений (глава 26 УК РФ). ⁶⁸

       Пунктом «б» ч. 2 ст. 174 (174¹) УК РФ предусмотрена ответственность лица, совершающего легализацию (отмывание) с использованием своего служебного положения.

       А.И. Рарог обоснованно обращает внимание на некоторую неточность термина «преступления со специальным субъектом», ибо «в нормах Особенной части УК предусматривается уголовная ответственность лиц, непосредственно совершивших описанные в диспозициях преступления. А соучастниками (организаторами, подстрекателями и пособниками) таких преступлений, по общему правилу, могут быть и лица, не обладающие специальным признаком». Так, в ч. 4 ст. 34 УК РФ указано, что «лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника». Вопросы соучастия, в том числе со специальным субъектом легализации, будут рассмотрены при анализе квалифицирующих признаков. Здесь же остановимся на понятии «лицо, использующее свое служебное положение». ⁶⁹

       Служащий  — это «должностное лицо в различных  сферах умственного труда, управления, обслуживания, торговли». Для определения понятия «лицо, использующее свое служебное положение» при легализации, необходимо прибегнуть к системному анализу норм УК РФ, в которых, так или иначе, упоминаются должностные лица, а также лица, занимающие какое-либо служебное положение.⁷⁰

       Исходя из этого, субъектом преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 174 (174¹) УК РФ, следует признать: 1) должностное лицо; 2) государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц; 3) лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации; 4) служащий коммерческой или иной организации, управленческих функций не выполняющий. Это, например, работники правоохранительных, налоговых органов, нотариата, управляющие фирмами, руководители государственных, муниципальных предприятий, учреждений, организаций. Необходимо, чтобы легализация совершалась этими лицами с использованием своего служебного положения, т.е. стала возможной лишь благодаря правам и полномочиям, предоставленным в связи с занятием определенной должности⁷¹.

       Пока  же, по ныне действующему законодательству, субъектом легализации (отмывания) можно признать только физическое лицо, достигшее 16 лет, вменяемое.

       Полагаем, сюда же можно отнести еще одну категорию лиц — служащих коммерческих и иных организаций, не являющихся должностными лицами⁷². На наш взгляд, является очевидным тот факт, что каждый служащий коммерческой или иной организации, не являющийся должностным лицом, занимает, тем не менее, определенное служебное положение. Термин «лицо, занимающее служебное положение» намного шире термина «должностное лицо» и полностью его охватывает.⁷³ В качестве специального субъекта легализации в законе также указано лицо, использующее свое служебное положение, а не должностное лицо. Поэтому любого служащего коммерческих и иных организаций, даже не являющегося должностным лицом, но использующего свое служебное положение для легализации, следует признавать субъектом преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 174 (174¹) УК РФ.⁷⁴

       Лицо, принадлежащее к вышеперечисленным категориям, может являться специальным субъектом легализации (отмывания). Остальные лица, участвовавшие в легализации вместе с ним, могут нести уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника.⁷⁵  

       2.5 Субъективная сторона легализации (отмывания) денежных средств 

       Во  время действия первой редакции ст. 174 УК РФ большинство авторов указывали, что легализация может быть совершена только с прямым умыслом. Исключение составляли П. С. Яни и В. В. Лавров, допускавшие наличие и косвенного умысла⁷⁶. Другие отмечали, что форма вины в ст. 174 УК РФ сформулирована «расплывчато».

       После того, как с 1 февраля 2002 г. в ст. 174 УК РФ появилось указание на цель действий виновного, следует признать, что законодатель считает квалификацию по ней возможной только в том случае, если виновный действовал с прямым умыслом. Рассмотрим, однако, насколько это обоснованно.

       Начнем  с того, что в последнее время  ряд авторов справедливо, на наш взгляд, оспаривают распространенное в теории и практике мнение о возможности совершения преступлений в сфере экономической деятельности только с прямым умыслом. Так, Л. Л. Крутиков обоснованно указывает, что вопрос о форме вины относительно деяний, описанных в главах 22 и 23 УК РФ «небесспорен». Ю. П. Гармаев, анализируя субъективную сторону невозвращения из-за границы средств в иностранной валюте (ст. 193 УК РФ), отмечает возможность наличия и косвенного умысла, когда руководитель организации осознает фактический характер и общественную опасность своих действий, предвидит реальную возможность либо неизбежность последствий, т. е. невозвращения из-за границы средств в иностранной валюте, и «хоть и не желает, но сознательно допускает невозвращение валюты, либо относится к невозврату безразлично (ч. 3 ст. 25 УК РФ)»⁷⁷.

       То  же самое, с нашей точки зрения, происходит при легализации: совершая финансовую операцию или сделку с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными преступным путем, виновный может сознательно допускать либо относиться безразлично к факту их легализации. Например, вкладывая «грязные» деньги в недвижимость или покупая на них иностранную валюту, виновный может специально и не преследовать цели придания таким деньгам правомерного вида. Он желает, например, лишь защитить их от инфляции или же просто считает подобный способ вложения капитала наиболее выгодным. При этом виновный относится безразлично к тому, что при совершении финансовых операций или сделок с деньгами или имуществом объективно происходит затруднение их последующего обнаружения, маскировка, придание им правомерного вида и т. п. Поэтому полагаем справедливым мнение П. С. Яни о том, что «данное преступление может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, невзирая на то, что комментируемый состав относится к так называемым формальным»⁷⁸. Тем более, что «при отсутствии объективного проявления умысла при легализации возникают непреодолимые сложности его уточнения. В такой ситуации получается, что виновный будет нести ответственность только за то, в чем он признается».  Между тем виновный может даже не знать таких слов — «цель легализации». Как быть тогда с прямым умыслом?⁷⁹

       С другой стороны, разве «придание  правомерного вида» нельзя признать свидетельством «материальности» состава легализации? Разве не в «придании правомерного вида» заключаются преступные последствия «финансовых операций» и «сделок» с имуществом, приобретенным преступным путем?⁸⁰  

       Установление  любого уголовно-правового запрета  всегда преследует определенную цель. Вместе с тем указание на цель действий виновного имеется далеко не во всех нормах УК. Обусловлено это тем, что зачастую в этом нет какой-либо необходимости, так как эта цель и без того очевидна. При совершении финансовых операций или сделок с денежными средствами или имуществом, приобретенными преступным путем, в любом случае, так или иначе, происходит введение их в легальный оборот, придание им правомерного вида, маскировка, затруднение последующего обнаружения и т. п.⁸¹

       Удачную аналогию приводит П.С. Яни: «Некто, спиливая деревья, расчищает место для строительства, поскольку его конечная цель — постройка дома. При этом нельзя утверждать, что, губя деревья, гражданин не преследовал цели уничтожения, эта цель очевидна.⁸² Так же точно нельзя говорить и об отсутствии цели легализации в том случае, когда посредством совершения сделок с похищенным имуществом, лицо результатом деятельности видит не столько введение в оборот незаконно приобретенного, сколько получение от этого выгоды».

       Поэтому указывать на цель действий виновного  в диспозиции ч. 1 ст. 174 УК РФ, по нашему мнению, не было необходимости, так  как, независимо от ее наличия или  отсутствия, легализация (и как процесс, и как результат финансовых операций и сделок) происходит объективно.⁸³

       Указание  на цель действий виновного в нынешней ст. 174 УК РФ является еще и логической ошибкой. Ведь в науке уголовного права цель преступления понимается как идеальная (мысленная) модель будущего желаемого результата, к причинению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления. Учитывая, что указание на цель в диспозиции относится только к действиям субъекта преступления, каковым признается лицо, непосредственно совершившее данное преступление (в нашем случае— легализацию), следует признать, что цель придания правомерного вида должно преследовать лицо, совершающее финансовую операцию или сделку. Однако субъектом преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, может быть лишь лицо, не совершавшее первоначального преступления, т. е. преступления, в результате которого легализуемые им денежные средства или имущество были приобретены. Если же это лицо не приобретало легализуемые денежные средства или имущество, то оно не может быть и их владельцем.⁸⁴ Владельцами являются указанные в диспозиции «другие лица», поскольку именно они приобрели легализуемые денежные средства или имущество преступным путем. Соответственно, только эти «другие лица» и могут преследовать цель придания правомерного вида предметам легализации. Субъект же ст. 174 УК РФ лишь совершает с ними финансовые операции или сделки, помогая «другим лицам» этой цели достичь. То есть он является всего лишь пособником в достижении цели придания правомерного вида деньгам или имуществу, которые они приобрели преступным путем.⁸⁵

       Таким образом, в диспозиции ч. 1 ст. 174 УК РФ имеется логическое противоречие: объективную сторону преступления (финансовую операцию или сделку) совершает одно лицо, а указанную в диспозиции цель придания правомерного вида деньгам или имуществу преследует другое лицо (точнее, «другие лица», указанные в диспозиции).

       Далее. Согласно ч. 1 ст. 174 УК РФ, лицо, совершающее  финансовую операцию или другую сделку с денежными средствами или иным имуществом, должно заведомо знать об их преступном происхождении.        

       «Заведомость» означает, что лицу было достоверно известно о преступном пути их приобретения другими лицами. О преступном пути приобретения виновный может узнать как от самих «приобретателей», так и догадаться сам, исходя из количественных и качественных характеристик предметов легализации, обстоятельств передачи ему денежных средств или иного имущества и т. д. На преступный характер происхождения предметов легализации (отмывания) могут указывать и признаки самих предметов: например, большое количество мелких денежных купюр, движимое или недвижимое имущество без документов о праве собственности, вещи со следами крови, пулевыми отверстиями и т. п.⁸⁶