Сознание как внутренняя коммуникация

Мид утверждал  далее, что люди могут формировать  определенные представления о себе прежде всего благодаря символической коммуникации. Все ощущения переплетаются друг с другом, и человек может биполяризовать свое поле восприятия только тогда, когда он способен расчленить свои переживания на отдельные единицы. Манипулирование такими единицами в воображении значительно облегчается подстановкой лингвистических символов. Это значит, что персонификация значительно ограничивается символами, которые позволяют человеку описывать и упорядочивать свой опыт. Ряд трудностей в описании Я-концепций возникает из-за того, что многие нюансы человеческих переживаний не могут быть описаны и определены адекватным образом. Я-концепции создаются, следовательно, путем реконструкции опыта на основе лингвистических категорий, имеющихся в распоряжении группы.

Это предположение частично может быть проверено изучением лиц, не способных адекватно пользоваться символами. Исследование показало, что люди, страдающие афазией, испытывают большие затруднения в выделении себя из окружающего мира. Ретроспективные отчеты пациентов, которые выздоровели после шизофрении, также говорят о том, что, когда утрачивается способность пользоваться символами, границы между человеком и его окружением стираются или вовсе исчезают. Что восприятие собственного тела зависит от лингвистических определений, показывают эксперименты по гипнотической возрастной регрессии. Взрослые люди, которым гипнотизер внушил, что они еще маленькие дети, воспринимают свое тело очень небольшим по размеру. Когда же, однако, субъекту, находящемуся в этом состоянии, приказывают оттолкнуть в сторону своего отца, он обнаруживает, что такая задача требует иной схемы тела и большей силы, и тогда тело воспринимается вдруг как увеличившееся. Итак, то, что воспринимается как сам человек, не только организуется посредством лингвистических символов, но может даже изменяться благодаря им.

Я-концепция  является частью символической среды  человека. Так же как существуют различные представления о природе Вселенной, в разных культурах существуют различные представления и о человеческой природе. Индейцы винту в Калифорнии, например, рассматривают себя не как четко ограниченные и вполне определенные тела, но как сгущения, которые постепенно исчезают и переходят в другие объекты. Неодинаковы и предположения относительно мотивации. В нашем обществе считается, что люди гедонистичны и эгоцентричны, причем даже альтруизм понимается как просвещенный эгоизм; но существуют религиозные группы, в которых такие взгляды рассматриваются как нереалистические. Представления такого рода особенно важны, поскольку именно от них зависит многое из того, что делают люди.

Развитие Я-концепций значительно облегчается в тех социальных мирах, где хорошо установлена система статусов: здесь каждый знает, каких шаблонов поведения и личностных черт требует то или иное положение. Доктору или священнику подобает оставаться в охваченном эпидемией городе, и солдату не пристало убегать с поля боя. Честь человека — это модель, которой он придерживается, поскольку занимает данное положение. Требования, которые он предъявляет к себе, подкрепляются экспектациями других людей. Проинтервьюировав свыше ста служащих в различных бюрократических организациях, Коутси Пеллегрин обнаружили, что большинство администраторов представляли самих себя именно так, как обычно характеризуется

эта категория. Они описывали себя как людей, которые заинтересованы в достижениях предприятия и горячо их желают, сочувствуют взглядам руководства, решительны, обладают организаторскими способностями и реалистической ориентацией. Инспектора также приписывали эти черты своим начальникам и считали их основанием, в силу которого администраторы пользовались властью.

Каждый человек  включен в сеть социальных взаимоотношений. Благодаря тому, что он есть тот, кто он есть, человек ожидает, что другие будут обращаться с ним определенным образом. Когда негр посещает запретное для него место, он ожидает враждебных реакций со стороны по крайней мере некоторых из присутствующих; если же его встречают радушно, он удивляется и может даже заподозрить что-то неладное. Точно так же, приближаясь к незнакомой женщине, чтобы спросить дорогу, мужчина готов к весьма холодному обращению, но он ожидает какого-то рода взаимности, когда обнимает собственную жену. Следовательно, чувство определенности каждого человека подвергается постоянным испытаниям в социальном взаимодействии. Я-концепция подтверждается, если другие люди поступают согласно его ожиданиям.

Если с человеком  обращаются как с нижестоящим, он часто приходит к представлению  о себе как о низшем существе и его поведение может стать инфантильным. Нередко в воинских соединениях офицеры жалуются, что их подчиненные совершенно беспомощны и не способны принять на себя никакой ответственности; но ведь во многих армиях унтер-офицеры и рядовые с первых дней службы подвергаются такому обращению, как будто они совершенно не способны к инициативе и разумным суждениям. Подобно этому, в некоторых колледжах, где за студентами постоянно следят и регламентируют их так, как если бы они были малолетними преступниками, руководители удивляются, что система чести и ответственного самоуправления не действует. Во времена инквизиции и в другие периоды, когда подозреваемые в религиозных ересях преследовались и подвергались гонениям, некоторые из обвиняемых сами признавались в том, что они были колдунами. Они начинали искренне верить в свою виновность и соглашались со смертным приговором, выносимым судом. Стремясь искупить свои греховные поступки, они впутывали в дело некоторых своих друзей, которые были совершенно невиновны. Не приходится удивляться, следовательно, что и в более близкое к нам время политические узники, оказавшись перед лицом столь же нелепых обвинений, добровольно признавали свою вину. Поскольку некоторые из этих людей настаивали на своих признаниях даже тогда, когда появлялась благоприятная возможность отречься от них, может быть сделан вывод, что они действительно были убеждены в своей вине. Некоторые исследователи техники «промывания мозгов» отмечали, что такие люди пересматривали свое определение самих себя в ответ на последовательное обращение, которое они видели со стороны всех, с кем вступали в контакт после ареста. Даже собратья по заключению участвовали, по-видимому, в изменении картины мира обвиняемого.

Взаимоотношение между Я-концепций и социальным статусом обнаруживается в чувствительности некоторых людей к символам статуса. Так, молодой врач старается, чтобы стетоскоп торчал из его кармана, подчеркивая тем самым свое отличие от лаборанта или техника. В нашем обществе статус определяется в основном тем, каков род занятий главы семейства. Когда обслуживающий путешественников моряк заявляет, что он занимается «посреднической работой», или когда уборщик называет себя «хранителем», такое увиливание от явного ярлыка показывает, что люди весьма чувствительны к тому, как их оценят в связи с их работой.

Всякий раз, когда меняется статус человека, реакции  на него других людей, шаблоны его  собственного поведения, его Я-концепция  — все подвергается изменению. Блестящей иллюстрацией может служить рассказ Лауры Гобсон «Джентльменское соглашение». Писатель не еврей сообщает своим коллегам, что он еврей, и поражается, как меняется к нему отношение. Хотя он всю жизнь имел друзей евреев, он впервые начинает понимать, что значит на самом деле быть евреем. Когда человек получает новую работу, которая рангом выше прежней, он может быть вначале ошеломлен тем, как изменилось к нему отношение окружающих; вскоре, однако, он начинает к этому привыкать, и наконец у него выкристаллизовываются новые методы обращения с самим собой. Различие между теми, кто приобрел определенный статус, и теми, кто этого не достиг, обнаружилось в исследовании Блау. Каждому из 468 лиц старше шестидесяти лет было предложено охарактеризовать самого себя. 60 процентов ответили, что они «люди среднего возраста», и 38 процентов заявили, что они «пожилые» или «старики». Анализ показал, что более молодыми определяли себя те, кто поддерживал устойчивый контакт с людьми своего возраста. Когда же человек принимает статус «отставника», он изменяет свое поведение и персонифицирует себя как вступивший в заключительную фазу жизни.

В процессе своей  жизни каждый человек играет несколько конвенциальных ролей, а в плюралистических обществах, таких, как наше, на его долю могут выпасть и внутренне несовместимые роли. До известной степени, следовательно, каждый человек действует как-то иначе в каждой ситуации, и всякий раз у него возникают различные Я-образы. Как же, спрашивается, в таких случаях формируется единая Я-концепция? Предпосылками служит отчасти непрерывность его опыта, а отчасти тот факт, что он смотрит на себя, выходя за пределы частных точек зрения всех групп, в которые он был вовлечен. Большинство людей имеет более или менее интегрированную систему взглядов, в которой объединяются различные усвоенные ранее значения. Такая система взглядов становится все более и более содержательной по мере того, как человек участвует во все большем числе групп. Оценки самого себя с точки зрения тех, с кем встречается человек дома, в школе, по соседству и на работе, постепенно интегрируются в единое целое.

Хотя, по-видимому, здесь действуют и другие переменные, степень интеграции Я-концепции  человека в значительной мере зависит  от интеграции социальной системы, в  которой он участвует. Я-концепции  — это значения, в которых соединились ожидаемые реакции других людей. В обществе, где нормы составляющих его групп взаимно не согласуются, любому участнику трудно интегрировать свои различные Я-образы в единое целое. Когда различия слишком велики, человек может страдать от внутренних конфликтов, и иногда это страдание оказывается столь сильно, что оно может привести к распаду личности.

Когда социологи  утверждают, что человеческие существа не имеют определенности вне своих  социальных групп, они не подразумевают, будто человек есть только субъективная копия социальной системы. Каждый индивид обладает своим личным опытом, воспринимает свой мир по-своему и развивается в своеобразную личность. Но его чувства не могут быть ни тонко дифференцированы, ни устойчивы без лингвистических символов, которые он усваивает как член определенного общества. Более того, социальная структура групп, в которые он оказывается вовлечен, позволяет ему определить себя и свое положение. Именно благодаря устойчивым реакциям других людей у него вырабатывается чувство своей определенности и его Я-концепция поддерживается и подкрепляется постоянством этих ожидаемых реакций.

Итоги и выводы

С каждым годом  растет число исследователей человеческого поведения, признающих важность личной определенности. Все то, что делает или не делает человек, в очень большой степени обусловлено его концепцией самого себя. Каждый оказывается привязан к тому или иному шаблону коллективной жизни в зависимости от того, как он сам себя определяет. Поскольку он есть тот, кто он есть, он принимает соответствующие права и обязанности, получает определенный статус в группе. Он знает свое место и узнается другими, и его взаимоотношения с каждым из этих других благодаря этому определенны. Свои импульсы люди обычно сдерживают во имя того, чтобы жить в соответствии со стандартами поведения, которые они сами для себя установили. Они постоянно реагируют на то, чем, как они полагают, они являются.

На первый взгляд может показаться, что основой  концепции самого себя у человека является тело или же как он это тело воспринимает. Более тщательный анализ показывает, однако, что человек реагирует на различные объекты, далеко выходящие за границы собственного тела, как если бы они были частью его самого. Персонификация связана со свойствами организма, но она не должна с ним отождествляться. Говоря о Я-концепции, имеют в виду не некую субстанцию, ограниченную кожей, а комплекс форм поведения — систему организованных действий человека по отношению к самому себе. Я-концепции, следовательно, — это значения, которые формируются в процессе участия в совместных действиях. Сознательное поведение является не столько проявлением того, каков человек на самом деле, сколько результатом представлений человека о себе самом, сложившихся на основе последовательного обращения с ним окружающих.

Многие отличительные  черты человеческого поведения  обусловлены тем, что люди действуют  в символическом окружении и стараются быть такими, какими, по их представлению, они должны быть. Люди с готовностью отдают свои жизни во имя множества достойных дел; они отказываются от многих радостей ради того, чтобы создать гигантские политические или экономические империи; они создают социальные барьеры, чтобы защитить свое потомство от браков с людьми иной расы; они вынашивают планы отмщения за обиду, давно нанесенную их предкам; они воздвигают монументы в честь самих себя; они торопят детей «создать себе имя»; влюбленные идут на самоубийство, когда им не разрешают вступить в брак; художники счастливы, работая для потомков, и совершенно безразличны к тому, что современники считают их сумасшедшими. Хотя люди принимают все эти действия как само собой разумеющуюся часть человеческой жизни, ни одно другое животное не знает такого поведения. Невероятно, чтобы какое-либо существо, не обладающее Я-концепцией, делало подобные вещи.