Психология Симпатий

Знание же объективных  законов восприятия становится в  наших руках серьезной силой. Мы знаем, что не вполне удачная внешность  может немного осложнить жизнь, но не настолько, что стоит опускать руки. Все главное в собственной  судьбе, все важные события, развитие отношений — дело наших собственных  усилий. И если что-то в судьбе не сложилось, винить стоит все-таки не слепые силы природы, а самого себя.    

Но раз сам я испортил что-то в жизни, в моих силах и  исправить положение! Это очень  важно понимать, что все успехи — результат труда, напряжения чувств и ума, а не игра случая.   

И еще. Мы редко сетуем на то, что слишком красивы. Обычно нам  не дают покоя изъяны собственной  внешности. Но когда речь идет о выборе, стоит знать и то, что даже самых  некрасивых в группе, сколько бы исследований ни проводилось, обязательно  хотя бы раз выбирают. Всегда найдется кто-то, кто сочтет самого некрасивого  лучшим.   

На самом деле — у  каждого есть свой шанс. Дело за тем, как не упустить его, как им воспользоваться. И здесь все решает вовсе не внешность, а ум, фантазия, юмор —  наше личное творчество.   

За Что Мы Нравимся   

Внешность — не единственный фактор, от которого зависит наше отношение  к людям. Когда мы знакомимся с  человеком, то, помимо внешности, отмечаем сразу же и иные его свойства, усиливающие или, наоборот, снижающие  впечатление, которое произвела  на нас его внешность. Мы отмечаем склад ума, вкусы, привычки, чувство  юмора у нового знакомого. Существуют и определенные сложившиеся представления  о том, каким должен быть положительный  человек. Так, многие из нас убеждены, что девушка должна быть красивой, а мужчина — умным. Если разобраться, требование достаточно жестокое: ясно, не все девушки красивы, так же как не все мужчины очень умны (ведь, говоря «умный», мы подразумеваем, что он умнее других, умнее большинства, выделен из большинства). Получается, мы готовы признать достойными внимания только какую-то привилегированную часть сограждан, определяя всех остальных на порядок ниже. В повседневной жизни мы, конечно, не задумываемся, не анализируем так глубоко этот стереотип, как и все другие стереотипы, будто бы не принимаем всерьез. Но он задерживается в сознании, пускает корни, и избавиться, отойти от него, оказывается, не всегда легко.   

Следующее обстоятельство, от которого зависит возникновение  симпатии, — несходство или сходство партнеров. Часто говорят — эти  люди сошлись оттого, что похожи друг на друга. Не менее часто говорят, что сошлись люди как раз оттого, что очень непохожи. В зависимости от ситуации значимым оказывается или одно или другое.   

Кроме того, для того чтобы  люди друг другу понравились, важен  характер взаимодействия. Общение —  это взаимодействие, и от того, каким  образом оно развивается, симпатия может возникнуть или нет. Знаменитая книга Дейла Карнеги, открывшая  широкому читателю Америки и Европы механизм психологических закономерностей, построена на одном из принципов  взаимодействия. «Делай человеку добро, — в разных вариациях повторяет  автор, и к этому сводится концепция  книги, — и ты будешь человеку приятен». В определенных условиях, при определенном типе отношений человек становится независимо от своих качеств нам более симпатичен.   

И конечно, мы все знаем, как  много значит в развитии отношений  ситуация. Всем понятно, что очень  трудно завязать знакомство или вызвать  симпатию у кого-нибудь в переполненном  троллейбусе. Даже самые доброжелательные люди с облегчением вздохнут, сходя  на остановке. Действительно, определенный опыт говорит о том, что есть и  такие ситуации, в которых легче  понравиться друг другу.   

Наконец, нам может понравиться  человек не только оттого, что он умен и привлекателен, или потому, что мы вместе делали какую-то работу, но и потому, что мы в этот момент готовы испытывать симпатию, любить людей. Дело не в человеке, не в ситуации — в наших собственных свойствах  и в нашем состоянии.   

Представление о причинах возникновения симпатии может пригодиться  нам и в повседневности, предостеречь от некоторых поведенческих ошибок. Особенно же поучительной такая информация окажется для юного читателя, для  наших детей — тех, кто особенно остро переживает новое знакомство, взаимоотношения с товарищами.   

Итак, какие же свойства объекта, кроме красоты, нас волнуют?   

Нам нравится ум, эрудиция, высокое  положение в обществе, энергия, оптимизм. Между тем даже такие, казалось бы, очевидные достоинства нами бывают оценены неодинаково.   

Вот что показал один эксперимент.    

В четырех комнатах группам  мужчин и женщин показывали одну и  ту же видеозапись. Человек отвечал  на вопросы телевикторины. Тексты же, сопровождающие видеосюжет, различались. В одном случае человек нам  представлялся на редкость удачливым: он с блеском учился в школе  и в институте, занимал неплохое положение в обществе, у него была отличная семья, он был увлечен работой. На вопросы викторины отвечал  также блестяще. В другом случае он был представлен человеком  вполне заурядным: и учился так себе, и зарплата невысокая, и на вопросы  отвечал с ошибками.   

Финал видеозаписи также  имел два варианта: в одном случае викторина заканчивалась без  всяких происшествий, в другом, беря предложенную чашечку кофе, деловые  люди нечаянно выливали его себе на брюки. Выливал и неудачник, и  «баловень судьбы», причем вел себя не по-суперменски — очень огорчался, жаловался, что костюм дорогой и  наверняка пропал.   

Теперь предложим читателю небольшой тест — отложите эту  книжку и ответьте, кто из четырех  героев видеозаписи вызвал наибольшую симпатию — неудачник или «супермен», не проливавший кофе, или один из двух, проливший.   

Оказалось, больше других вызвал симпатию... «супермен», оказавшийся  в неловкой ситуации и огорченный пролитым на брюки кофе.   

Почему же не тот, кто держался с достоинством до конца и избежал  такой оплошности? «Супермен», выдержавший  свою роль до конца, нравился значительно  меньше. Оттого, что был слишком безупречным. Оттого, что его достоинства, столь очевидные и приятные, все вместе отдаляли его образ от зрителей, делали недоступным. И именно поэтому люди, сидящие в зале, неосознанно начинали искать в нем какие-то недостатки, неприятные черты, он казался не таким уж симпатичным. Лишь оттого, что по всем параметрам превосходил зрителей!   

Так и в жизни: мы невольно сравниваем себя с собеседником, новым  знакомым, невольно производим оценку своих и его качеств. Идеальное  общение для нас — приблизительное  равенство достоинств и недостатков. Если мы явно превосходим партнера по уму, эрудиции, общественному статусу, широте интересов и так далее  или если по большинству параметров партнер сильно отстает, общаться с  ним будет не слишком интересно.    

Общение будет продолжаться только в том случае, если партнер  превосходит нас по каким-то иным параметрам (скажем, чемпион страны по японской борьбе).   

Но с другой стороны, если мы чувствуем, что партнер намного  превосходит нас во всем, — мы также не станем стремиться к такому человеку. Однако наше сознание, охраняя  наши интересы лучше любой армии, не объяснит это как наше несовершенство. Подсознательно мы начнем выискивать в «супермене» неприятные черты  и, сами о том не подозревая, можем  даже придумать несуществующие недостатки. Потому лишь, что он в чем-то лучше. Вероятно, стереотип «очень красивый — значит злой, плохой» утверждался  с помощью именно такого механизма. И нежелание общаться с «суперменом» мы будем объяснять не неравенством наших достоинств, а тем, что этот, безусловно, неприятный человек не имеет с нами, естественно, во всех отношениях положительными, ничего общего.    

Многие молодые люди не подозревают о такой на первый взгляд нелогичной особенности человеческого  восприятия и, знакомясь, например, с  девушками, попадая в незнакомую компанию, с первых же минут делают серьезную ошибку: они преувеличивают свои достоинства, приписывают себе порой несуществующие достижения —  и вот складывается некий образ  рыцаря без страха и упрека, теннисиста-разрядника, который и диссертацию в двадцать пять лет защитил, и читает свободно на трех языках, и за границу в командировки его посылают, и в джазе успевает играть. Кажется, такой образ как нельзя лучше способствует удачному развитию отношений. Но случается иначе. Познакомившись с таким замечательным человеком, девушка может похвастаться им подруге, может пару раз сходить с ним в гости или в кафе — с той же целью. Но едва ли она решится продолжить знакомство — срабатывает тот же «защитный механизм». Для серьезного знакомства девушка предпочтет внешне вполне обычного человека.   

Потому что девушкам, как  и зрителям, участвовавшим в эксперименте, как и всем нам, нравятся только те, которые чем-то похожи на нас, самых  обычных людей. У которых есть маленькие человеческие слабости. Сверхположительный человек на экране позволил себе слабость — он был взволнован пролитым на костюм кофе так же, как самый заурядный человек. У него, при всей его неуязвимости, обнаружилась естественная человеческая черта, и он приобрел симпатии зрителей. Ведь никто из нас не способен любить ближнего только за достоинства — мы любим и за слабости, и за недостатки.   

Вообще образ супермена, человека исключительных достоинств, — одна из тех масок, которую многие из нас нередко примеряют в  надежде на успех. А это-то как  раз и мешает удаче. Хорошо иллюстрирует такое положение вещей коллизия фильма «Служебный роман». Оба героя  открыли друг друга, начали жить настоящей, полной жизнью только после того, как  сбросили привычные для окружающих личины — «железобетонной» начальницы и вечно виноватого недотепы-подчиненного.    

Какие же качества все-таки способствуют возникновению симпатии? Таких качеств  нет. Дело в том, что в зависимости  от ситуации одно и то же свойство человека может быть оценено и положительно, и отрицательно, нет абсолютно  «плохих» и «хороших» свойств. Ведь если разобраться, что значит, например, «мотовство»? Щедрость глупого человека. А щедрость — качество, безусловно, положительное. Что такое хитрость? Ум нехорошего человека. Мы можем осуждать скаредного человека. Но это тоже относительно — в иной ситуации мы будем говорить уже не о скаредности, а о бережливости, то есть о том, без чего в семейной жизни, например, трудно.   

Так же мы можем одного и  того же человека осуждать за беспринципность, поощрять за доброту и возмущаться  бесчувственностью по отношению  к близким.   

И ничего тут странного  нет — потому что добрым нельзя быть вообще, так же как отважным и великодушным, можно только в  определенной ситуации, по отношению  к конкретным людям. Не всегда даже, казалось бы, очевидные достоинства  приносят удачи.   

Вспомните известную эпиграмму  «и прекрасны вы некстати, и умны вы невпопад».   

Чтобы достичь удачи, однако, хорошо бы помнить некоторые закономерности, связанные не столько со свойствами личности, сколько с манерой поведения. К примеру, одна из основных рекомендаций уже упоминавшегося Карнеги — «улыбайтесь» — как правило, оправдывает себя. Всегда приятнее иметь дело с приветливым человеком, чем с личностью угрюмой, хмурой. Нам приятнее разговаривать с человеком, который смотрит в глаза, а не изучает пейзаж за окном, пока мы ему что-то доказываем. Приятнее с тем, кто нам доверяет. Однако в доверии также должна быть мера: человек, который с жаром рассказывает случайному знакомому самые интимные подробности своей биографии, скорее всего симпатии не внушит.   

Существует между тем  одна особенность, которая практически  всегда вызывает симпатию к человеку. Это — удачливость. Один из очень  распространенных стереотипов утверждает, что хороший человек — удачливый. И мы тянемся к тому, кто удачлив.    

Группа испытуемых принимала  участие в интеллектуальной игре. Вклад всех участников был одинаков, но одного из них время от времени  экспериментатор награждал за успехи в игре. Конечно, все понимали, что  на самом деле успехи у всех абсолютно  одинаковые, но через некоторое время  на вопрос, чей же вклад больше, многие ответили, что лучше всех проявил  себя именно тот, кого награждали.   

Большинство современных  людей не верят в судьбу, в тайные силы природы и тому подобное. Но нередко у вполне образованного  современного человека складывается такое  впечатление, что удачливость (и в большом, и малом) как будто предопределена некоей закономерностью. Мы, например, склонны думать, что если кто-то десять раз подряд бросит монету, и она упадет десять раз подряд одной и той же стороной — это не случайно.   

У Владимира Маканина есть такой рассказ — «Ключарев  и Алимушкин», речь в нем идет о том, как одному человеку вдруг стало несказанно везти, в то время как другому не везти по всем статьям. Чем больше возвышался один, тем горше бедствовал другой. Рассказ полон авторской иронии, но ведь для нее есть основания — наши представления, не фундаментальные, основные, конечно, а бытовые, ежедневные, в чем-то близки ощущению героев. Мы не хотим мириться с тем, что везение, удачливость посещают человека просто так, ни за что.   

Не хотим хотя бы потому, что склонны думать: мир изначально, имманентно справедлив. Безо всяких наших усилий добро в принципе должно победить зло, как в детской сказке. Нам хочется верить, что в нашей жизни будет именно так. Эта наивная вера зиждется на предрассудках, а может быть, срабатывает и некий защитный механизм, ведь когда дело идет о судьбах стран и народов, мы мыслим вполне научно, реалистически. Но бытовые наши переживания базируются часто не на научных данных, а на тех мелочах, которые мы слышим с детства от близких, о которых догадываемся, в которые начинаем верить, не слишком раздумывая.    

У Евгения Евтушенко есть одно раннее стихотворение, в нем  разговор идет о сосульке, свесившейся  с крыши. И автор, ратующий за справедливое устройство мира, призывает сосульку упасть на голову плохому человеку.    

К сожалению, в жизни мы часто убеждены, что она действительно  упадет на голову плохому человеку. А раз так — пусть неудачник  плачет.   

Для иллюстрации приведем один зарубежный эксперимент, показывающий, к чему может привести такое вроде  бы безобидное верование в справедливое устройство вещей.   

Группе учащихся американской автошколы продемонстрировали видеозапись: дорожное происшествие, сбит пешеход, виноват водитель. В одном варианте записи пешеход почти не пострадал, в другом был серьезно ранен. Предлагалось определить степень виновности обоих. Результат ошеломил: если пешеход  был легко ранен или вообще отделался синяками, вина водителя казалась испытуемым безусловной. Если же состояние пешехода, как сообщалось, было тяжелое или он погибал, часть  испытуемых была склонна долю вины возложить и на ни в чем не повинную жертву.   

Как же так? Дело в том, что, веря в изначально справедливый мир, нас окружающий, мы как бы передоверили заботу о себе силам природы. Это  они должны следить, чтобы мы не попали случайно под машину. Чтобы не попали в случайное дорожное происшествие, не испытали незаслуженное несчастье. Мы не хотим верить, что можем  безвинно, как этот пешеход, угодить  под колеса.