В русле деятельностного подхода  рассматривалась группа как субъект  социальной перцепции, что означает конституирование совершенно нового уровня анализа социально-перцептивных процессов, требующего сопоставления привычного для исследования межличностного восприятия с восприятием межгрупповым.

     Природа межгруппового восприятия заключается  в том, что здесь имеет место  упорядочение индивидуальных когнитивных  структур, связывание их в единое целое; это не простая сумма восприятий чужой группы индивидами, принадлежащими к субъекту восприятия, но именно совершенно новое качество, групповое образование. Оно обладает двумя характеристиками: для группы-субъекта восприятия это «целостность», которая определяется как степень совпадения представлений членов этой группы о другой группе («все» или «не все» думают о другой группе так-то).

     Относительно  группы-объекта восприятия это «унифицированность», которая показывает степень распространения  представлений о другой группе на отдельных ее членов («все» в другой группе такие или «не все»). Целостность и унифицированность − специфические структурные характеристики также отличаются от тех характеристик межличностного восприятия: межгрупповые социально-перцептивные процессы обладают большей устойчивостью, консервативностью, ригидностью, поскольку их субъектом является не один человек, а группа, и формирование таких процессов не только более длительный, но и более сложный процесс, в который включается как индивидуальный жизненный опыт, так и опыт «жизни» группы. Диапазон возможных сторон, с точки зрения которых воспринимается другая группа, значительно более узок по сравнению с тем, что имеет место в случае межличностного восприятия: образ другой группы формируется непосредственно в зависимости от ситуаций совместной групповой деятельности.

     Совместная  межгрупповая деятельность не сводится только к непосредственному взаимодействию. Межгрупповые отношения и, в частности, представления о «других группах» могут возникать и при отсутствии непосредственного взаимодействия между группами. Здесь, в качестве опосредующего фактора, выступает более широкая система социальных условий, общественно-историческая деятельность данных групп. Таким образом, межгрупповая деятельность может  выступать как в форме непосредственного взаимодействия различных групп, так и в своих крайне опосредованных безличных формах, например, через обмен ценностями, культуры, фольклора и т.д [25,29].

     Примеров  такого рода отношений можно найти  очень много в области международной жизни, когда образ «другого» формируется вовсе не обязательно в ходе непосредственного взаимодействия, но на основе впечатлений, почерпнутых из художественной литературы, средств массовой информации и т.п.  Как сама природа межгруппового восприятия, так и зависимость его от характера культуры обуславливают особо важную роль стереотипов в этом процессе.  Стереотип помогает быстро и достаточно надежно категоризировать воспринимаемую группу, однако, коль скоро стереотип другой группы наполняется негативными характеристиками ( все они «такие-то»), он начинает способствовать формированию межгрупповой враждебности, так как происходит поляризация оценочных суждений. И нужно отметить, особенно жестко эта закономерность проявляется в межэтнических отношениях [14,38].

     С помощью психологических методик  исследуются регулятивные и защитные социально – перцептивные, компенсаторные и регрессивные психологические  механизмы, определяющие изменения  идентичности, установок. Этот метод  исследования наиболее последовательно изложен

Г. У. Солдатовой и состоит в следующем: социально  – перцептивные  механизмы анализируются  на основе выделения в межэтнических  отношениях группы специфических эмоционально – атрибутивных феноменов, которые  «работают» в условиях роста межэтнической  напряженности [35]. Такими феноменами могут быть следующие: усиление межгрупповых различий и уменьшение различий внутри группы; увеличение «позитива» в оценке собственной группы (то есть то, что мы связываем с углублением межэтнических границ); поиск виновного по этническому критерию; проецирование негативных чувств, качеств, неприемлемых для собственного народа, на других. Вина, ответственность за неудачи (в экономике, политической сфере и т.д.) собственного народа переносится на другие группы или их лидеров, то есть идет поиск причин вовне, а не внутри группы. Таким образом, усиливается атрибутивный механизм «эмоциональной пермутации» (лат. Permuture - менять), то есть смещения «оправдательных» и «обвинительных» оценок («братские» народы становятся «оккупантами», «инородцами»).

     Еще один механизм – повышение избирательности  восприятия в ситуации предполагающихся контактов, то есть отсев позитивной информации, искажение поступающей  информации, воспроизводство негативных этносоциальных представлений; деперсонализация членов своей и «враждебной» групп. Действие всех этих механизмов, являющихся показателями межэтнической напряженности, усиливается в условиях конфликтов [36,37].

     Действие  компенсаторных механизмов в межэтнических  отношениях рассматривается как  результат сформированного комплекса «групповой неполноценности». Он включает гипертрофированное чувство ущемленности, сознание маргинальности, разрушение этнической общности как целого. Компенсаторный комплекс, по мнению Г.У.Солдатовой, способствует замкнутости, стремлению к превосходству, соперничеству и даже «отмщению» за перенесенные реальные и воображаемые обиды [35].

     Можно добавить, что сама этничность в  условиях разных социальных и политических перемен, кризисов гражданской идентичности выступает в своей компенсаторной функции. С этим обычно бывает связан рост гиперидентичности в массовых масштабах.

     Антиассимиляционные настроения (восстановление коммуникативных  функций «родных языков», восстановление утраченных элементов традиционной культуры и т.п.) перерастают в движение за восстановление достоинства, которое начинает восприниматься не только в психологическом, но и в политическом плане как потребности в самоутверждении, вплоть до суверенитета в разных формах [38].

     Регрессивные  механизмы выражаются в росте  неуверенности в будущем. Это ведет к возвращению архаичных форм воздействия, восстановлению кланово-родовых систем в культуре, что можно было увидеть в среднеазиатском районе и на Кавказе. Регрессивные механизмы приобретают особую роль в случае длительных трудноразрешимых конфликтов [38].

     В одном случае они могут быть направлением (точнее, одним из направлений) в  согласительных процедурах при регулировании  конфликтов; в другом – тормозом в цивилизационном развитии, возвращая  к тем стадиям, когда споры  решались насилием и войной.

     Все указанные социально-психологические  механизмы включаются тогда, когда  формируются интолерантные отношения  между этническими группами. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

РАЗДЕЛ 2

Межэтническая толерантость и ее роль в формировании отношений в полиэтнических обществах

     По  вопросу о том, что такое межэтническая  толерантность, среди этнологов, этнопсихологов идут дискуссии. Одним из довольно распространенных, является понимание толерантности как индифферентности к этническим различиям. Оно нередко встречается среди людей с высокой деловой или общекультурной ориентацией в жизненных установках – среди «естественников», математиков, экономистов. Но, бывает, его разделяют и те, кто, как говорится, «устал» от этнических, национальных проблем и хотел бы свести их на нет, однако в реальности такое решение невозможно [28].

     Важно также учитывать, что люди из среды  недоминирующих групп часто воспринимают саму постановку проблемы о толерантности  как способ стимулировать «терпение», «терпеливость», а индифферентность в межнациональном общении – как стремление забыть о потребностях народов, или даже как ассимиляторские тенденции. Вот почему понимание толерантности имеет не только научное, но и практическое, идеологическое, политическое значение.

     Мы  рассматриваем толерантность не как позицию самоограничения и намеренного невмешательства, согласия на взаимную терпимость, а как принятие других такими, какие они есть, готовность взаимодействовать с ними. Многие исследования, проведенные в Российской Федерации, Украине и Белоруссии подтвердили, что людей толерантных, готовых к общению, везде намного больше, чем просто индифферентных. Среди русских доля этнически-индифферентных колебалась в республиках в пределах 10-15%, а готовых к позитивным контактам – до 60-80% по социальным, демографическим и этническим группам [9,39].

     Межэтническая толерантность проявляется в  поступках, но формируется в сфере  сознания и, конечно, тесно связана  с этнической идентичностью. Все  виды гиперидентичности повышают уровень  интолерантности в межэтнических установках. Но на этом основании считать этнонациональное самосознание опасным, стремиться не напоминать о нем, было бы ошибкой, только усиливающей сложность межэтнических отношений. Не этническое самосознание вообще, а гиперболизация его (эгоцентризм, этноэгоизм и т.п.) отрицательно влияет на толерантность. Перерастание этнического самосознания в гиперидентичность и рост интолерантных установок связаны, как уже было отмечено, далеко не только с процессами в психической сфере, но и в сферах социальной, экономической, политической жизни. Он в значительной степени определяется и ситуацией – стечением всех этих обстоятельств [9].

     Ситуационный  фактор мы интерпретируем более широко, чем это есть в психологических  концепциях. Д.Кэмпбел сформулировал теорию, согласно которой конфликт интересов между группами предопределяет отношения конкуренции и ожидания угрозы со стороны «чужаков». Именно угроза обуславливает ингрупповую враждебность, усиливает внутригрупповую солидарность, аффилиацию, непроницаемость границ, увеличивает меру наказания за отклонения от норм группы [4].

     Как видим, при психологическом подходе  восприятие и ощущение угрозы интерпретируются как та ситуация, которая порождает  интолерантность в межэтнических  взаимодействиях. При этносоциологическом подходе сама конкретная, объективная ситуация – стечение обстоятельств в экономической, политической и социальной сферах – создает конфликт интересов, влияет на восприятие обстановки, которые затем, в свою очередь, могут в той или иной мере определять и внутригрупповую солидарность, и углубление этнокультурных психологических границ.

     Если  рассматривать ситуации с личностных позиций, то для человека имеет значение, с какой группой он себя в каждой конкретной ситуации больше отождествляет, как он для себя определяет данную ситуацию. Здесь действительно многое зависит от ролей, которые он выполняет. Возьмем обстановку в трудовом коллективе, где идет речь о приеме на работу мигранта из зоны конфликта, скажем, абхаза из зоны грузино-абхазского конфликта. Если члены коллектива больше отождествляют себя с пострадавшими от конфликта, чем с жаждущими оставить больше средств для уже работающих в учреждении и руководитель держится такой же ориентации, то он скорее может принять решение о зачислении абхаза. Но если руководитель больше ориентирован на внешние оценки его деятельности, то он может посчитаться с тем, что грузины станут воспринимать эту акцию как проявление симпатии к абхазам, и воздержаться от принятия в коллектив конкретного абхазского специалиста.

     Что же касается действия ситуативного фактора  в больших группах, то социологи  и социальные психологи выделяют в качестве благоприятных такие  ситуации, когда этнические группы имеют общие интересы, цели, зависят  от сотрудничества, взаимодействуют при позитивной поддержке правительства. Так, например, многие русские в республиках Российской Федерации поддерживали ориентации представителей титульных национальностей на большую их (республик) самостоятельность, что в значительной мере определялось общими интересами тех и других в использовании местных ресурсов. Позитивная роль правительства в сохранении благоприятного климата в отношениях между татарами и русскими на примере действий Президента Татарстана М.Ш.Шаймиева. Идея стимулирования консолидации татарской общности – «мы татарстанцы», превращение празднования для провозглашения суверенитета, а также сабантуя в общие праздники, служат лишь наиболее очевидными проявлениями такой консолидирующей политики [9,11].

2.1. Влияние этнических  границ на истоки формирования толерантности и интолерантности.

     Мы  бы хотели рассмотреть, что такое  этнические группы, их границы и  процессы, происходящие в этнических группах. Под этнической группой  мы понимаем этническую общность и  в значении народа, национальности, и в значении какой-то его (ее) части.

     Маркирующие этническую группу характеристики являются результатом исторических, политических, экономических условий и конкретных ситуаций. В одних обстоятельствах  главную роль могут играть исторические и экономические, или политические и социальные условия, в других – конкретные ситуации, прежде всего ситуации мирного, заинтересованного взаимодействия группы или, наоборот, конфликта.