Национальная безопасность и военная политика России

На основе положений  Концепции национальной безопасности Российской Федерации разработана  «Военная доктрина Российской Федерации» (утверждена Указом Президента РФ 21 апреля 2000 года), представляющая собой совокупность официальных взглядов (установок), определяющих военно-политические, военно-стратегические и военно-экономические основы обеспечения  военной безопасности.

Основные ориентиры  по целям, задачам, принципам и основным направлениям обеспечения информационной безопасности Российской Федерации  изложены в «Доктрине информационной безопасности Российской Федерации», утвержденной Указом Президента РФ 9 сентября 2000 года. Это первый постсоветский  политический документ, в котором  остро поставлен вопрос о сохранении традиционных для российского общества духовных и нравственных ценностей.

В существующих официальных документах и теоретических  работах по проблемам национальной (в том числе военной) безопасности понятие безопасность определяют как  защищенность интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних  угроз [7]. В Доктрине информационной безопасности Российской Федерации  под информационной безопасностью  понимается состояние защищенности национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью  сбалансированных интересов личности, общества и государства.

Понимание национальной безопасности как защищенности жизненно важных интересов характерно и для  официальных документов США по стратегии  национальной безопасности [13]. Национальная безопасность, исходящая из национальных интересов, определяется множеством факторов и условий, поэтому они не могут трактоваться законом. И эта практика в каждом государстве своя: в США – национальные интересы определяются ежегодном посланием Президента Конгрессу, в Великобритании – речью Королевы в парламенте.

Национальные  интересы как ключевое понятие безопасности используется в США с явно идеологической целью - «прикрыть» активную и агрессивную  защиту национальных интересов по всему  миру весьма респектабельной риторикой  обеспечения национальной безопасности.

США стремятся  стать мировым лидером, установить новый однополярный «мировой порядок» и их национальные интересы простираются в Каспийском регионе, Персидском заливе, в Афганистане и т.д. Интерес  вполне понятный и оправданный - любая  страна в идеале заинтересована этого  достичь, другой вопрос – какими средствами. Но абсурдно считать, что препятствование  США легитимными, законными средствами и способами в достижении «мирового  лидерства» есть покушение на национальную безопасность Соединённых Штатов. Скорее Америка, реализуя свои глобальные интересы посредством подкупа политических элит, силового давления и даже бомбардировок, покушаются на национальную (и военную) безопасность других стран, в том  числе и России. Ведь, по мнению Дж. Коллинза, национальная безопасность - это «...искусство и наука об использовании государственной  мощи в любых условиях для достижения желаемой степени и формы контроля над противостоящей стороной посредством  угроз, силы, непрямого давления, дипломатии, хитрости и любых других средств  и тем самым обеспечения интересов  и целей национальной безопасности» [25]. По логике Дж. Коллинза получается, что любое государство, сопротивляющееся попыткам США установить над ним  контроль, угрожает национальной безопасности американского государства. Представляется, что в отечественные документы  подобные формулировки попали вследствие их некритического заимствования из весьма идеологизированных американских «первоисточников».

Таким образом, определение безопасности через  защищенность интересов противоречиво  по смыслу. Защиту даже жизненно важных интересов далеко не всегда можно  относить к обеспечению безопасности. Особенно это касается соперничества  заинтересованных субъектов за ограниченные объемы жизненно важных для них ресурсов, ценностей, если последние законно  принадлежат другим собственникам.

В формулировании основных понятий общей теории безопасности научно обоснован аксиологический (ценностный) подход [16]. В свете аксиологического подхода исходными, ключевыми понятиями  теории безопасности следует взять  не понятия интереса и угрозы, а  понятия ценности (достояния, ресурса) и ущерба. С этих позиций под  национальной безопасностью правильнее понимать защищенность не национальных интересов, а законно принадлежащих  стране, народу ценностей (материальных и духовных) от значимого ущерба. Кстати, и в американских источниках есть аналогичные взгляды. Так, Арнольд  Волферс еще в 1962 году писал: «Безопасность  в объективном смысле определяется отсутствием угроз приобретенным  ценностям, в субъективном смысле - отсутствием боязни, что эти ценности подвергнутся нападению» [10].

Аксиологический подход позволяет связать понятийный аппарат в логически стройную систему, где все понятия взаимосвязаны, последовательно выводятся и  не противоречат современной науке.

Логическая последовательность построения системы понятий общей  теории безопасности, на наш взгляд, такова: ресурс, (достояние, богатство) и его ценность – ущерб –  опасность – безопасность [16].

Под ценностями следует понимать все, что значимо  для людей, для появления и  удовлетворения их потребностей (вещи, их свойства, отношения, процессы и  т.д.). Ценности могут быть материальными  и духовными.

В опоре на свои потребности любой субъект относится  к миру избирательно, имеет ценностные ориентации, относительная устойчивость которых обусловлена постоянно  воспроизводимыми потребностями. Как  феномен психический (духовный) ценностные ориентации есть отражение потребностей субъекта. Интересы, наряду с мотивами, целями - форма ценностных ориентаций. Они не должны отождествляться с  потребностями.

Без субъекта ценность существует лишь потенциально. Причем для разных субъектов, и даже для  одного и того же субъекта, в зависимости  от потребности, один и тот же объект может представлять совершенно разную ценность, скажем, в одном отношении  объект полезен, а в другом - вреден. Поэтому категория ценности должна охватывать позитивные и негативные ценности.

Таким образом, с позиций ценностного подхода  национальную безопасность логичнее определить как защищенность от получения значимого  ущерба национального достояния (ценностей, ресурсов). Она достигается тогда, когда величина (с учетом вероятности) возможного ущерба этому достоянию (по отношению к любому из существующих источников опасности) меньше уровня, начиная с которого требуется  принятие мер по его предотвращению, снижению. Основной критерий деятельности по обеспечению безопасности - величина предотвращенного ущерба (конечно, с  учетом вероятности). Предотвращать  ущерб можно посредством уменьшения как его величины, так и вероятности  получения.

В обеспечении  безопасности основным предметом защиты являются национальные, общественные, личные ценности (материальные и духовные), а для информационной безопасности - информация, информационный ресурс субъекта как самоценность, или же как фактор, существенно влияющий на результаты его деятельности (экономической, политической, военной и т.п.) и затраты на их получение.

С научной точки  зрения, информационная безопасность - защищенность от получения значимого  информационного ущерба или иного  ущерба (экономического, политического  и т.д.), наносимого посредством информационных воздействий. Ключевыми понятиями  информационной безопасности должны стать  понятия ценных информационных ресурсов и ущерба, а критерием эффективности  ее обеспечения - величина предотвращенного ущерба, в первую очередь информационного (естественно, с учетом вероятности) [15].

Процесс выявления  источников военной опасности для  России, в новых условиях, требует  более четкого раскрытия конкретной направленности этой опасности.

В недалеком  прошлом военная опасность со стороны США и стран НАТО для  СССР носила многоцелевую направленность. После распада Советского Союза  и резкого ослабления военного могущества России эта опасность со стороны  НАТО сохраняется, однако, ее направленность теперь изменилась. США и НАТО поддерживают напряженность военно-политических отношений с Россией, но при этом ставят избирательные цели - продолжать ослабление обороноспособности нашей  страны, не допускать Россию в военные союзы, воспретить доступ к новым военным технологиям, закрыть для нее рынки вооружения, ограничить военное влияние России на страны ближнего зарубежья и т.д. [6].

Ускорение процесса вовлечения восточно-европейских стран  в НАТО, втягивание их в антироссийские акции (Босния и Герцеговина, военные  действия против Югославии из-за проблемы Косово) убедительно показывают подлинное  лицо НАТО, и особенно США, в отношениях с Россией.

Распад Советского Союза и появление на его территории новых государственных образований  резко и во многом изменили геополитическое  положение регионов России. Это выразилось в увеличении числа приграничных ее субъектов. В СССР из 76 республик, краев и областей приграничными  были 29, теперь их около 50 субъектов  Российской Федерации. Из 6 крупных  геоэкономических регионов только Волго-Вятский  не имеет прямого выхода к государственной  границе. В результате ощутимыми  для России стали три геополитических  вызова: со стороны Запада, готового потеснить Россию с ее европейских  границ; со стороны Востока, стремящегося вовлечь в сферу своего влияния  не только близкие ему республики Средней Азии, Кавказа, но и соответствующие  автономии, входящие в состав Российской Федерации; со стороны Азиатско-Тихоокеанского региона, готового к «мирной колонизации» российского Дальнего Востока и  Сибири. Что же касается Севера, по мнению ученых-североведов, только восьми странам  выпало счастье прилегать к Арктике  – поистине Олимпийской вершине  земли. Кто владеет Арктикой, владеет  всем миром.

На смену опасности  глобального уничтожения, характерной  для периода холодной войны, пришли международный терроризм и организованная преступность, воинствующий сепаратизм и межэтнические противоречия, незаконный оборот оружия, наркотиков и другие негативные явления, которые наблюдаются  во всех приграничных регионах России. Международное сообщество и отдельные  государства оказались не готовыми к эффективному противостоянию этим опасностям. Более того, появилась  тревожная тенденция, когда внешние  силы пытаются «поиграть» на региональных проблемах, что приводит к крайне негативным последствиям для национальной безопасности.

Серьезную угрозу национальной безопасности на современном  этапе представляет информационное противоборство, которое усиливается  с продвижением НАТО на Восток. Несмотря на официальные систематические  заявления о миролюбии и партнерстве, против России и ее армии, рядом стран  ведется нарастающая информационно-психологическая  деятельность, в том числе и  через российские средства массовой информации, с целью подрыва морального духа войск и деморализация населения. В этой связи Государственная  Дума Российской Федерации приняла  заявление «О недопустимости использования  российских средств массовой информации в психологических операциях  Организации Североатлантического договора». Это касается информационной империи «Медиа-Мост» (НТВ и региональная ТВ-сеть, «Эхо Москвы», газеты «Известия», «Сегодня», «Общая газета», журнал «Итоги») [1]. Наполеон высоко оценивал возможности  средств идеологического воздействия, говоря, что «три враждебные газеты опаснее 100 тысяч вражеского войска» [20].

Особым нападкам в средствах массовой информации подвергается все связанное с  моральными основами армии, отношение  к военнослужащему остается негативное, происходит снижение социального статуса  военнослужащего в российском обществе (социально-правовая незащищенность), падение престижа воинских профессий  в общественном мнении. С экранов  телевизоров, на страницах газет  часто публикуются материалы и инструкции с советами, как уклониться от службы, создаются различные антимилитаристские пацифистские организации [14]. При этом забывается, что любая армия является символом государственности, символом богатства, достоинства страны, и в этой связи, если страна находится в низшем состоянии, если предшествующие поколения – по мнению потомков – «неправильно» прожили жизнь, то вряд ли можно считать, что такое государство может иметь уважаемые символы своего существования, прежде всего в лице вооруженных сил. Когда армия относилась к государству, её офицерский корпус почти всегда формировался из элит, всегда считалось достоинством, что высшее общество обучает своих детей в военных школах. Поэтому если посмотреть на отношение тех хозяев жизни, которые олицетворяют нашу страну сегодня, то становится ясно, что они не стремятся направлять своих сыновей в армию [23].

На сегодняшний  день негативные изменения произошли  в морали, психике и духовной сфере  общества. Этому способствовали деидеологизация, отсутствие скрепляющей общенациональной идеи. И, как результат, нравственная дезориентация молодых людей. В  этих условиях подверглись девальвации (обесценились) национальные духовные ценности, которые всегда, независимо от политической конъюнктуры, являлись цементирующими в обществе, в армии - чувство патриотизма, готовность служить  Отечеству, верность воинскому долгу, гордость за принадлежность к Вооруженным  Силам России.

Личный состав Вооруженных Сил Российской Федерации  перестал быть социально однородным. Значительная часть общества стремительно деградирует, бурно растут слои деклассированного  населения. По данным Федерации независимых  профсоюзов России, на 1998 год в стране уже насчитывалось 15 миллионов безработных  и 14 миллионов обитателей социального  дна. Произошли серьезные изменения  в динамике социального положения  призывников в войска. 22% работали в промышленности, 13% - в сельском хозяйстве; имели среднее образование 32,4%, 9 классов и ниже 66,4% [4]. И как  результат, в ходе исследования выявлено - только 20% опрошенных воинов считает  необходимой военную службу, 52% - просто потерей времени, а 28% имеют  желание уклониться от службы. При  наличии выбора 32% выбрали бы альтернативную службу, 48% уклонились бы от неё, 60% призывников  выразило отрицательное отношение  к службе в целом. В качестве приоритетных ориентиров смысла жизни большинство  исследуемых определяет меркантильность: 36% - более всего ценят материальное благополучие, 38% - верят только в  деньги, власть, и только 23% - ценят  интересы безопасности страны [5].