Стилистика английского

Предложным оборотам всегда отдается предпочтение перед герундием (by examination of, а не by examining).

Аналогичное явление наблюдается в области союзов и пред­логов, где простые короткие слова заменяются такими оборо­тами, как with respect to, having regard to, in view of, on the hypothesis that.

Все эти клише, так же как некоторые литоты типа not unimportant, not unworthy, not inevitable и т.п., придают тексту глубокомысленное звучание, даже если его содержание совер­шенно банально, например: in my opinion it is not an unjustifiable assumption that вместо I think.

Если подходить с точки зрения процесса кодирования, то такие готовые трафареты очень облегчают задачу журналиста или оратора, так как они уже организованы ритмически. Вместе с тем они нередко избавляют оратора от необходимости думать.

Грамматическое своеобразие языка газеты в информацион­ном стиле исследовано В.Л. Наером1. Он отмечает своеобразие в использовании времен и залогов, высокий удельный вес не­личных форм, уже упомянутые выше обилие сложных атрибу­тивных образований, особые формы введения прямой речи и преобразования прямой речи в косвенную, а также особеннос­ти в порядке слов. Так, например, этот автор обращает внима­ние на положение обстоятельств определенного времени не в начале и не в конце предложения, как обычно, а между под­лежащим и сказуемым, что концентрирует своей необычностью внимание на сказуемом: «A group of Tory backbenchers yesterday called for severe restrictions on the CND Easter peace demon­stration» (Morning Star). Само обстоятельство времени при этом отодвинуто в тень, оно не существенно, так как газетная ин-

формация, как правило, описывает события, имевшие место накануне. При наличии в предложении нескольких разных об­стоятельств обстоятельство определенного времени должно по правилам нормативной грамматики стоять последним, однако в газетных сообщениях этот порядок часто нарушается, посколь­ку информацию несут больше обстоятельства места, а не вре­мени, обстоятельства места выражаются оборотами из несколь­ких слов и отодвигаются в конец предложения.

В последние годы лингвисты обратили внимание на возник­новение особого стиля в языке рекламы. Его особенности опи­саны в работе английского ученого Дж. Лича1.

§ 6. Разговорный стиль

Интерес к особенностям разговорной речи не ослабевает в лингвистике вот уже несколько десятилетий, и лингвистичес­кая литература вопроса почти необозрима.

Стилистическая дифференциация затруднена тем, что, как уже говорилось выше, границы стилей весьма расплывчаты. Статистически установить общую характеристику стилей воз­можно, однако отдельные разговорные слова в своей стилис­тической характеристике еще подвижнее, чем слова других сти­лей, поэтому последние издания словаря Вебстера вообще не употребляют помету colloquial, мотивируя это тем, что о разго­ворности слова вообще нельзя судить.

Еще более затруднена дифференциация внутри разговорно­го стиля. Все авторы почти единодушно выделяют в нем лите­ратурно-разговорный и фамильярно-разговорный (с подгруппой детской речи), выделение третьего подстиля — просторечия — оказывается более спорным, но мы по указанным выше при­чинам от него не отказываемся.

Весьма существенно представить себе соотношение разговор­ного стиля с формой и видом речи. Разговорный стиль порож­ден устной формой речи, и специфические его особенности в значительной степени зависят именно от устной речи. Но фор­мы и стиль речи не тождественны, и возможность использова­ния разговорного стиля в письменной форме не исключена. Он встречается, например, в частной переписке и рекламе. Что ка-

сается видов речи, то есть диалогического или монологическо­го вида, то определяющим, формирующим видом является диа­лог, хотя монолог и не исключается. В литературных произве­дениях это преимущественно внутренний монолог.

Таким образом, термины «стиль», «форма» и «вид» речи несинонимичны, и обозначаемые ими референты могут соче­таться по-разному.

Стилеобразующими факторами для разговорного стиля яв­ляются реализуемые в разговорной речи функции языка, при­чем в разговорной речи реализуются все функции языка за ис­ключением эстетической. Впрочем, исключение эстетической функции в известной мере условно, и можно было бы привес­ти случаи, когда реализуется и она, просто эта функция здесь менее характерна, чем в других стилях, и роль ее здесь много меньше, чем роль контактоустанавливающей и эмотивной функ­ций.

Чрезвычайно важную роль играют социолингвистические факторы, т.е. принятые нормы речевого поведения и принцип вежливости1.

Большую стилеобразующую роль играют также две противо­положные тенденции, связанные с конкретными условиями общения (т.е. прежде всего с его устной формой), а именно компрессия, которая приводит к разного рода неполноте вы­ражения, и избыточность. На них мы и остановимся в первую очередь.

Компрессия проявляется на всех уровнях — она может быть фонетической, морфологической, синтаксической и во всех случаях подчиняется законам теории информации в том смыс­ле, что подвергаются компрессии семантически избыточные элементы. Употребление усеченной формы, т.е. фонетическая редукция вспомогательных глаголов, является характерной осо­бенностью английской разговорной формы: it's, it isn't, I don't, I didn't, you can't, you've, we'll и т.д. В тех случаях, когда усе­ченные формы глагола have I've и he's оказываются недостаточ­ными для передачи значения иметь, обладать, используется кон­струкция с глаголом get: I've got, he's got; эта же конструкция выполняет и модальную функцию, свойственную have + Inf.: I've got to go now. Нивелирование различий между shall и will при выражении чистого будущего способствует широкому при-

менению формы 11. Этот тип компрессии одинаково распрост­ранен во всех подстилях разговорной речи, с той только раз­ницей, что в диалекте и просторечии частично сохранились архаические формы контрактации, а именно ha.

Сокращенные структурные варианты перфектных форм с опущением вспомогательного have для литературно-разговорного стиля нехарактерны и возможны только в фамильярно-разговор­ном и просторечии: «Seen any movies?» I asked (Gr. Greene). «Been travelling all the winter — Egypt, Italy and that — chucked America! I gather» (J. Galsworthy).

В обоих примерах опущены не только вспомогательные гла­голы, но и личные местоимения. Убыстренный темп речи при­водит, следовательно, к опущению семантически избыточных неударных элементов, в данных примерах это личные местоиме­ния 2-го и 1-го лица — подлежащие предложения; присутствие обоих собеседников делает их называние излишним.

На уровне лексики компрессия проявляется в преимуще­ственном употреблении одноморфемных слов, глаголов с пост­позитивами: give up, look out, аббревиатур: frig, marg, vegs, эл­липса типа mineral waters -» minerals или других видов эллипса: Morning!, слов широкой семантики: thing, stuff, в транзитив­ном употреблении непереходных глаголов: go it и т.д. Для син­таксической компрессии особенно характерен эллипс. Проблема компрессии на синтаксическом уровне очень интересно тракту­ется и К.Г. Серединой1. К.Г. Середина отмечает, что многие ис­следователи, опираясь на предложенный А. Мартине закон наи­меньшего усилия, сводили различные типы экономии к опу­щению, совмещению, репрезентации: «Не must have got mixed ■ in something in Chicago.» — «I guess so,» said Nick (E. Hemingway). В этом примере слово so замещает все первое высказывание. Сама К.Г. Середина предлагает еще один очень важный тип эконо­мии _ простоту. На первый взгляд предложение The mother kissed the child's tears away кажется сжатым. Однако такая конструкция с ее сложными связями принадлежит книжному стилю; она, не­смотря на краткость, сложна и потому менее экономна, чем со­ответствующая ей в разговорном стиле: The mother kissed the child and he stopped crying.

«Более экономна, — пишет она, — а следовательно, и бо­лее употребительна в разговорном языке конструкция, которая более проста синтаксически». Под компрессией этот автор пред­лагает понимать синтаксическую сжатость и простоту синтак­сических связей. В разных стилях компрессия может проявлять­ся по-разному.

Противоположная тенденция, т.е. тенденция к избыточнос­ти, связана в первую очередь с неподготовленностью, спонтан­ностью разговорной речи. К избыточным элементам следует прежде всего отнести так называемые time fillers, т.е. не имею­щие семантической нагрузки «сорные слова» типа well, I mean, you see и сдваивание союзов: like as if. Элементы, избыточные для предметно-логической информации, могут быть экспрессив­ными или эмоциональными. В просторечии это — двойное от­рицание: don't give me no riddles, don't bring no discussion of politics, плеонастическое употребление личных местоимений в повелительных предложениях: Don't you call mother names. She's had a hard life. Don't you forget it. (J. Сагу), а также грубое упот­ребление you: You, come here! или Come here, you!

Некоторые важные особенности разговорной речи порожде­ны ее преимущественно диалогическим характером.

Синтаксическая специфика разговорной речи состоит в том, что единицей более крупной, чем предложение, в ней, как в речи диалогической, является сочетание ряда реплик, связанных структурно-семантической взаимообусловленностью. Н.Ю. Шве­дова предложила называть их диалогическим единством. В боль­шинстве случаев это единства двучленные — вопросно-ответные, с подхватом, с повтором или синтаксически параллельные. Эта связь реплик является причиной распространенности односостав­ных предложений. Вот несколько примеров из произведений Дж. Голсуорси, которые мы заимствуем из статьи С.С. Беркнера: 1) Вопросно-ответное единство: «When do you begin?» — «To­morrow,» said the Rafaelite. 2) Единство, образованное подхва­том: «So you would naturally say.» — «And mean.» 3) Единство, образованное повтором: «There's — some — talk — of — suicide,» he said. James's jaw dropped. — «Suicide? What should he do that for?» 4) Единство синтаксически параллельных реплик: «Well, Mr Desert, do you find reality in politics now?» — «Do you find reality in anything, sir?»

C.C. Беркнер считает, что как подхват, так и повтор выра­жают экспрессивную реакцию на слова собеседника, но между

ними есть и существенная семантическая и структурная разни­ца. Подхват развивает диалог, содержит новое сообщение, час­то иронически опровергающее первое: «...Americans are generally important, sooner or later.» — «To themselves,» said Fleur, and saw Holly smile.

Подхват иногда прерывает собеседника и меняет направле­ние диалога: «I feel you're a rock» — «Built on sand,» answered Jolyon...

Повтор, по мнению С.С. Беркнера, ограничивается только оценкой услышанного и не передает новой мысли: «...But you're the head of the family, Jon — you ought — to settle.» — «Nice head!» said Jon bitterly.

Повторы-восклицания выражают возмущение, насмешку, иронию и гораздо реже положительную реакцию. Возможен по-втор-переспрос: «What do you call it?» — «Call it? The big field.»

Структурное различие между подхватом и повтором более ощутимо. Подхват синтаксически продолжает первую реплику и в большинстве (85%) случаев связывается с нею соединитель­ным словом, так что получается как бы одно предложение, рас­пределенное между двумя собеседниками...

Специфическую и весьма важную роль играют в этом стиле контактоустанавливающая и эмотивная функции. Они осозна­ются обществом в виде принятых в коллективе норм и формул вежливости и должны изучаться в социолингвистике. Речь дол­жна быть тактичной, не слишком уверенной, не слишком ка­тегоричной и жесткой и вместе с тем небезразличной к собе­седнику. Отсюда многообразие форм вежливой модальности, которая может быть выражена интонационно, лексически, мор­фологически и синтаксически. Рассмотрим примеры проявления этих функций в литературно-разговорном стиле на материале глагола do. Для того чтобы выразить, например, некоторую не­уверенность при ответе и готовность принять возражения или соображения собеседника, глагол do может быть использован в утвердительном предложении, как в примере, зафиксирован­ном Б. Чарльстон: «What has happened to your strange neighbour?» «I did hear he'd gone to Australia.»

Тактичная заинтересованность в мнении собеседника и пред­мете разговора может выражаться в реплике, развивающей или иллюстрирующей услышанное и усиленной тем же do иногда с добавлением расчлененного вопроса:

«You can't blame anyone, it's the war.»

«The war does spoil everything, doesn't it?» (Gr. Greene)

Такая вежливая реплика нередко бывает чисто механической.

В ответных репликах собеседник может употребить do, вы­ражая согласие, которое может быть искренним и полным или, напротив, ироническим, как в следующем примере:

«Perhaps I'd better tell the police to call,» he said. «You'd feel more comfortable, wouldn't you. Mr Jimson, if the police were in charge — less responsibility...» «Thank you,» I said, «You're a good chap. For I do certainly feel a lot of responsibility» (J. Cary. The Horse's Mouth).

Do часто используется в репликах мягкого упрека, восхище­ния, раздражения, а также если говорящий хочет, чтобы собе­седник проявил свое понимание, согласие, доверие.

Во всех приведенных примерах интеллектуально-логическая функция не исчезает, но выступает в сочетании с эмотивной, контактоустанавливающей и нередко, как в последнем приме­ре, волюнтативной. Принято считать, что в этих конструкциях do служит для усиления. Усиление, безусловно, имеет место," но, как мы только что видели, дело не только в этом, и сама не­обходимость усиления продиктована разными функциями.

Эмотивное и контактоустанавливающее do может быть поддержано сочетанием с такими словами, как actually, in fact, indeed, really, undoubtedly и т.п. и глаголом seem.

Сравните: Monica: I see her point, you know. You really did go a little too far (N. Coward. Present Laughter).

Уберем сначала смягчающее a little и продолжим свертывание:

You really did go too far. You did go too far. You went too far.

Проведенное свертывание показывает, что, последователь­но снимая really и do, мы не ослабляем эмфатичность, а, на­против, повышаем ее; высказывание становится резким и обидным.

В условиях большой роли волюнтативной функции в соче­тании с повелительным наклонением do, напротив, действи­тельно становится чисто эмфатическим: «Oh go away, do, Mr Jimson» (J. Cary. The Horse's Mouth).

To же справедливо и при усилении эмотивной функции в восклицательных предложениях: ...and then suddenly I sat up and called out as loud as I could, «I do want to go on a donkey. I do want a donkey ride!» (K. Mansfield. Lady's Maid).

Эмотивная функция является причиной обилия в разговор­ной речи разного рода усилителей, которые могут выступать в различных сочетаниях и различны для литературно-разговорного и фамильярно-разговорного стилей. Так, например, в фамиль­ярно-разговорном стиле how, when, where, who, which, what, why сочетаются со словом ever, или суффиксом ever1, или с та­кими выражениями, как: on earth, the devil, the hell и т.п. На­пример: Whatever are you doing? или What ever are you doing? Whoever's that? However did you get in here? What on earth are you doing? Who the devil do you think you are? Who on earth can that be? Why the hell do you ask?

Такой тип эмфазы возможен только в вопросительных или восклицательных предложениях. Эмоциональность при этом име­ет грубый, невежливый характер, т.е. связана с раздражением, нетерпением, упреком.