Стилистика английского

Но вернемся к слову young, анализ которого мы не закон­чили. Посмотрев по словарям его синонимы, однокоренные сло­ва и слова, которые могут с ним ассоциироваться, обнаружим, что многие из них присутствуют в стихотворении. Особенно ин­тересно слово green, которое относится то к траве, то к маль­чику, то к огню, то к детям вообще, то опять к герою: happy as the grass was green; And as I was green and carefree; And green and golden I was; And fire green as grass; the children green and golden; Time held me green. Стилистическая функция поддержа­на аллитерацией. Хотя применительно к траве и огню green оз­начает цвет, а применительно к мальчику — его юность, све­жесть, неопытность, все же это прилагательное связывает их (траву, огонь и мальчика) и таким образом вводит еще одну не лежащую на поверхности, но раскрытую в образах тему счаст­ливого единства ребенка и природы. Кстати, прилагательное

young также имеет два адреса: I was young; the sun that is young once only.

Следующим словом строчки является easy. Его лексико-се-мантические варианты: 1) нетрудный, 2) беззаботный, 3) при­ятный, 4) нестрогий. Поскольку в данном тексте слово упот­реблено в значении беззаботный, то и темой здесь может быть именно беззаботность или удовольствие. И действительно, имен­но эта тема с ее коннотациями радости и счастья пронизывает все стихотворение: happy, singing, carefree, play, lovely, blessed, honoured, gay, happy, heedless, nothing I cared, I sang. Здесь мы вновь встречаемся с тем же приемом: эпитет happy относится сначала к самому мальчику, а затем ко двору фермы. Счастье мальчика сообщается и всему, что его окружает.

Как уже говорилось вначале, слово можно считать темати­ческим, если у него обнаруживаются лексические связи с по­следующими словами. Коннотативные и ассоциативные связи между young и easy несомненны. Но мы все же укажем и на син­таксическое подтверждение их связанности: слова эти употреб­лены как однородные члены, соединенные союзом and1.

Следующие два слова вводят тему природы, но природы не дикой, а деревенской: apple boughs. Слов этой группы в даль­нейшем очень много. Растения: grass, apple towns, trees, leaves, daisies, barley; животные и птицы: the calves, the foxes, the owls, nightjars, horses, the cock, the pheasants, lamb, swallow. Таким образом, мы можем считать тематическими все три прилагатель­ных: young, easy, happy и фразу apple boughs.

Получив основу тематической сетки, мы можем сказать, что в стихотворении описано счастливое, беззаботное детство по­эта, проведенное на ферме в радостном единстве с природой. В тексте есть и вторая, более глубокая философская тема о влас­ти времени над человеком.

Во второй части анализа необходимо обратиться к редким словам и необычным сочетаниям. Таких слов сравнительно не­много: lilting, dingle, starry, hail, in the heydays, sabbath.

Слово lilt (весело напевать), подобно sing, предполагает в ка­честве субъекта живое существо, поэтому lilting house (и даль­ше gay house) — неотмеченное сочетание. Это нарушение сочетаемости имеет метафорическую стилистическую функцию, которая выявляется уже упомянутым выше способом трансфор-

мирования. Добавляя в числе сем слова house сему одушевлен­ности, мы раскрываем один из типичных для поэтического язы­ка механизмов — механизм олицетворения.

Стихотворение воспевает жизнь такой, какой ее видит маль­чик, соединяя в единое счастливое целое себя, окружающую действительность, фантазию и сон. В трактовке поэтом образа дома, в котором живет мальчик, это можно увидеть особенно наглядно. Дом поет, это родной дом, счастливый дом, и поэтому поет и мальчик (singing as the farm was home). Это был малень­кий дом, стога сена были выше него, но он был такой весе­лый (gay house), что мальчику казалось, что даже трубы его рождают мелодии (tune from the chimneys). Ночью, когда маль­чик засыпал, ему снилось, что дом уносит сова. Утром, когда он просыпался, дом появлялся снова, как путник, сверкающий, белый от росы, с петухом на плече. В последней строфе — нота грусти; мальчик и не думал тогда о том, что когда-нибудь он проснется в мире, где не будет детей и куда эта ферма и этот дом никогда не вернутся.

Прием нарушения обычной сочетаемости слов — излюблен­ный прием Д. Томаса, и недаром во всех работах о полуотме­ченных структурах прежде всего приводятся примеры из его стихотворений. Но для целей данного анализа важно не это, а то, что рассматривая парадигматически редкое слово lilt, мы в условиях данного произведения опять обнаруживаем синтагма­тически частотное для текста значение. В следующей строфе поет не только сам мальчик, поют под его рожок телята, лают ли­сицы, звенит в ручье отдых, т.е. вместе с мальчиком поет все, что его окружает. Дальше эта тема присутствует в таких необыч­ных сочетаниях смыслов, как: the tunes from the chimneys, the whinnying green stable, time allows in all his tuneful turning so few and such morning songs. Нетрудно понять, что эта тема радост­ной музыки важна не денотативным, а коннотативным значе­нием, создавая экспрессивность и эмоциональность. Красочная палитра тоже является светлой и радостной: в стихотворении неоднократно повторяются порознь и вместе green и golden, a также white и blue.

В отношении редкого слова dingle (небольшая поросшая деревь­ями долина) наблюдается аналогичное явление, что и в отно­шении lilt: это парадигматически редкое слово объединяется синтагматически со значительной для данного текста тематичес­кой группой, связанной с географическим описанием местно-

сти: dingle, apple towns, rivers, hills, streams, land, sea. Фонети­чески dingle ассоциируется с sing.

В заключение нашего анализа необходимо подчеркнуть, что при установлении тематической сетки этого стихотворения нам приходилось учитывать не только узуальные значения слов, но и их контекстуальные значения, возникающие в двух типах структур, а именно: в полуотмеченных структурах с подчине­нием и в сочинительных структурах с союзом and. Об особен­ностях таких структур мы уже упоминали выше, отмечая, что между элементами такой структуры всегда имеется известная лингвистическая однородность. На базе синтаксической рав­нозначности таких структур в них возникает общность и других, не только грамматических, но и лексических составляющих зна­чения. Если в семантической структуре этих слов имеется несколь­ко лексико-семантических вариантов, то в сочинительной струк­туре обязательно реализуются варианты, характеризующиеся наи­большей лексической близостью, как денотативной, так и кон-нотативной, принадлежащие к одному разряду, семантическому полю, антонимичные или синонимичные. Сочинительные соче­тания обнаруживают, таким образом, контекстуальную взаимо­зависимость, входящие в них слова оказываются уточнителями друг для друга. В рассматриваемом стихотворении подобное вза­имное контекстуальное уточнение встречается очень часто и поэтому заслуживает специального внимания. Это такие сочини­тельные структуры, как young and easy... and happy; hail and climb; the trees and leaves; daisies and barley; green and carefree; ...and singing; play and be golden; clear and cold; lovely and watery; foxes and pheasants; green and dying. Последняя пара особенно инте­ресна, так как с большой сжатостью выражает все ту же основ­ную тему о неизбежной смерти всего живого.

Заканчивая на этом лексическое декодирование стихотворе­ния «Папоротниковый холм»1, заметим, что оно оказывается не­полным не только потому, что мы охватили не всю лексику, но и потому, что необходим анализ и других уровней, особен­но синтаксического и фонетического. Кроме того, для полноты анализа не хватает проверки с помощью какой-нибудь другой методики, например анализа конвергенции.

СТИЛИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НА УРОВНЕ МОРФОЛОГИИ

§ 1. Транспозиция разрядов существительного

Под морфологией в данной главе понимается совокупность свойственных английскому языку морфологических противо­поставлений, грамматических категорий и способов их выраже­ния, включая и функционирующую параллельно с синтетичес­кими формами систему сочетаний служебных слов с полнознач-ными. Стилистический потенциал морфологии словообразова­ния был уже рассмотрен в главе о лексической стилистике, а здесь внимание будет сосредоточено на морфологии словоизме­нения с учетом, однако, тесной связи между грамматикой и лексикой.

Как известно, каждая грамматическая форма имеет несколь­ко значений, из которых одно можно рассматривать как глав­ное, а другие — как переносные. В настоящей главе рассматри­вается стилистический эффект употребления слов разных час­тей речи в необычных лексико-грамматических и грамматичес­ких значениях и с необычной референтной отнесенностью. Та­кое расхождение между традиционно обозначающим и ситуа­тивно обозначающим на уровне морфологии называется транс­позицией (или иногда грамматической метафорой). Выражение эмоций, оценки и экспрессивность, а иногда и функциональ­но-стилистические коннотации осуществляются при этом за счет нарушения привычных грамматических валентностных связей.

Каждая часть речи, в зависимости от присущих ей граммати­ческих категорий и способов их выражения, имеет при транс-Позиции свою специфику. Рассмотрение этой специфики удоб-

но начать с существительных. В соответствии с присущими им грамматическими категориями экспрессивные возможности су­ществительных связаны, в первую очередь, с необычным упот­реблением форм числа и падежа, а также с характером место­именного замещения. Явление транспозиции здесь, как и в дру­гих частях речи, связано с тем, что лексико-семантические ва­рианты одного и того же слова могут принадлежать к разным лексико-грамматическим разрядам и иметь различную валент­ность и референтную отнесенность к разным сферам действи­тельности. О лексико-семантических вариантах слова уже гово­рилось выше1, а на понятии лексико-грамматического разряда необходимо остановиться.

Лексико-грамматическйй разряд определяется как класс лексических единиц, объединенных общим лексико-граммати-ческим значением, общностью форм, в которых проявляются присущие этим единицам грамматические категории, общнос­тью возможных слов-заместителей, а в некоторых случаях и определенным набором суффиксов и моделей словообразования2. Лексико-грамматические разряды являются подгруппами внут­ри частей речи, и совпадение валентностных свойств внутри разряда полнее, чем внутри части речи.

Наблюдения показывают, что транспозиция в виде перехо­да слова из разряда в разряд может дать как экспрессивные, оценочные, эмоциональные, так и функционально-стилистичес­кие коннотации. Для толкования текста особый интерес пред­ставляют транспозиции в первый разряд.

Наиболее хорошо изученным и известным типом подобной транспозиции является так называемое олицетворение, или персонификация, при котором явления природы, предметы или животные наделяются человеческими чувствами, мыслями, ре­чью (антропоморфизм). Изменение разряда при транспозиции персонификации выражается в изменении соотнесенности с местоимениями, изменении синтаксической, лексической и морфологической валентности. В строке Дж. Байрона:

Roll on, thou dark and deep blue Ocean — roll!

Ocean из существительного нарицательно-неодушевленного становится одушевленным именем собственным. Оно заменяется

местоимением thou, пишется с заглавной буквы и употреблено в функции риторического обращения. Очень похоже и обраще­ние А. Теннисона к морю:

Break, break, break

On thy cold grey stones, о Sea!

Критерием, позволяющим судить о том, что персонифика­ция или любая другая транспозиция стилистически релевантна, может служить участие ее в конвергенции. В приведенной выше строке А. Теннисона грустный и торжественный тон создается не только обращением к морю, но и повтором, выразительным эпитетом cold grey stones и заменой притяжательного местоиме­ния второго лица множественного числа архаическим thy.

Поскольку грамматическим признаком существительных — названий лица является, среди других, возможность формы ро­дительного падежа с 's и замена местоимениями he и she, то эти же черты являются формальными признаками персонифи­кации, а персонификация всегда сопровождается экспрессив­ностью. Сравните: Winter's grim face1.

Даже сильно стершаяся и привычная персонификация, как, например, при употреблении в форме родительного падежа названий стран и городов, все же сохраняет некоторую припод­нятость. Сравните: London's people, my country's laws — the people of London, the laws of my country.

Другим относительно изученным типом транспозиции в пер­вый разряд являются зоонимические метафоры (зооморфизмы). В применении к людям слова второго разряда, т.е. названия жи­вотных, птиц или фантастических существ, получают метафо­рическое, эмоционально окрашенное и нередко обидное зна­чение2. Это легко заметить, сравнивая прямые и метафоричес­кие варианты слов: ass, bear, beast, bitch, bookworm, donkey, duck, kid, monkey, mule, pig, shark, snake, swine, tabby, toad, wolf, worm, angel, devil, imp, sphinx, witch.

I was not going to have all the old tabbies bossing her around just because she is not what they call «our class».

(A. Wilson. The Middle Age)

«Старыми кошками» (old tabbies) героиня называет других дам-патронесс, своих сподвижниц по благотворительному об­ществу, о которых несколько раньше в той же главе говорится: The women she worked with she regarded as fools and did not hesitate to tell them so, что подтверждает наши соображения об эмоциональности слова tabbies в этом варианте. Сравните так­же пренебрежительный тон в следующем примере: «What were you talking about to that old mare downstairs?» (S. Delaney).

Наряду с эмоциональной эти слова имеют и сильную отри­цательную оценочную, а также экспрессивную и стилистическую (разговорную) коннотации. Любопытно, что в тех случаях, ког­да названия животных имеют синонимы, они в переносных на­званиях людей могут отличаться по интенсивности и характеру коннотаций. Так, pig, donkey, monkey имеют ласково-ироничес­кий характер («Don't be such a donkey, dear» (C.P. Snow), тогда как swine, ass, ape — грубую и резко отрицательную окраску.

Отрицательные коннотации усиливаются постоянными эпитетами и эмфатическими конструкциями: you impudent pup, you filthy swine, you lazy dog, that big horse of a girl.

Само собой разумеется, что транспозиция связана не толь­ко с отрицательной оценкой и не ограничивается переносом из юрого разряда. Так, например, в норме лексики женщина на­зывается словами первого разряда. Экспрессия и эмоциональ­ность передается при транспозиции словами второго разряда: duck, angel, fairy; шестого: star, rose, jewel; седьмого, т.е. веще­ственными: honey, pearl или абстрактными: love, beauty.

Транспозиции возможны и для слов разных частей речи, а не только для разных разрядов. Транспозиция прилагательных в разряд названий лица и употребление их в апеллятивной фун­кции может получить не только эмоциональную и экспрессив­ную, но и функционально-стилистическую, например разговор­ную, окраску: Listen, my sweet. Come on, lovely! Возможна так­же поэтическая стилистическая коннотация: То thy chamber-window, sweet (P. Shelly).

Эмоциональные, или экспрессивные, коннотации возника­ют также при транспозиции отвлеченных существительных в существительные лица. Сравнивая:

The chubby little eccentricity :: a chubby eccentric child He is a disgrace to his family :: he is a disgraceful son The old oddity :: an odd old person,

нетрудно заметить, что при тождестве остальных коннотаций примеры в левой колонке экспрессивнее.

Чтобы показать взаимодействие лексико-грамматического значения, транспозиции и синтаксических конструкций, про­ведем еще один эксперимент.

Рассмотрим четыре синонимичных предложения, располо­женных по нисходящей экспрессивности. Сравните:

You little horror, You horrid little thing, You horrid girl, You are a horrid girl.

В первом примере экспрессивность и эмоциональность повы­шены за счет субстантивации прилагательного с эмоциональ­но гиперболизированным лексическим значением и за счет синтаксической конструкции; второй почти эквивалентен по экспрессивности, здесь нарушение традиционности означающе­го создано за счет применения общего имени (thing) к челове­ку; в третьем экспрессивность слабее и опирается только на лек­сическое значение horrid и синтаксическую конструкцию; в чет­вертом — только на значение horrid.

В сочетании с другими конструкциями субстантивация мо­жет дать книжную окраску, т.е. функционально-стилистическую коннотацию:

a flush of heat :: a hot flush a man of intelligence :: an intelligent man the dark of the night :: the dark night the dark intensity :: the intense darkness.