Стилистика английского

Мы будем пока придерживаться определения, данного в начале параграфа, и опишем некоторые разновидности эпите­та применительно к народной поэзии, где теория и термино­логия эпитетов наиболее подробно разработаны. Различают по­стоянные эпитеты (английский термин conventional или standing epithet): green wood, lady gay, fair lady, fair England, salt seas, salt tears, true love.

Таковы эпитеты английской народной баллады, где эпитет является непременным элементом любого поэтического описа­ния:

And when he to the green wood went,

No body saw he there, But Chield Morice, on a milk-white steed,

Combing down his yellow hair1.

Постоянный эпитет может быть тавтологическим, т.е. указы­вать необходимый для данного предмета признак: soft pillow, green wood, или оценочным: bonny boy, bonnie young page, bonnie ship, bonnie isle и т.д.или false steward, proud porter, или, наконец, описательным: silk napkin, silver cups, long tables.

Противопоставленные им эпитеты частного характера выде­ляют в предметах и явлениях те качества, которые имеют зна­чение для данного мышления и не образуют постоянных пар. Например, подавленная горем девушка видит мрачные тяжелые тучи:

Naething mair the lady saw But the gloomy clouds and sky.

И.Б. Комарова делает очень интересное замечание: «На при­мере эпитета баллады можно проследить характерную для лю­бого фольклора тенденцию к типизированию описания. Анало­гия баллады дает богатый материал и для изучения историче­ского пути самого эпитета, так как стиль баллады сыграл ог­ромную роль в формировании стиля английской романтической поэзии».

Упомянутая выше работа А.Н. Веселовского не потеряла сво­его значения до сих пор. Его семантическую классификацию стоит привести и истолковать в свете позднейших работ. А.Н. Веселов-ский делит эпитеты на тавтологические, пояснительные, мета­форические и синкретические. Остановимся на этом делении, заменив примеры на английские, и покажем, что они встреча­ются и в современной поэзии и прозе.

Под тавтологическим эпитетом понимается семантически согласованный эпитет, подчеркивающий какое-нибудь основ­ное свойство определяемого: fair sun, the sable night, wide sea, т.е. повторяющий в своем составе сему, обозначающую неотъем­лемое свойство солнца, ночи или моря. Пояснительные эпите­ты: a grand style, unvalued jewels, vast and trunkless legs of stone указывают на какую-нибудь важную черту определяемого, не обязательно присущую всему классу предметов, к которым он принадлежит, т.е. действительно характеризующую именно его. В метафорическом эпитете обязательна двуплановость, указание сходства и несходства, семантическое рассогласование, наруше­ние отмеченности. Возможны, например, анимистические ме­тафорические эпитеты, когда неодушевленному предмету при­писывается свойство живого существа: an angry sky, the howling storm, или антропоморфный метафорический эпитет, при­писывающий человеческие свойства и действия животному или предмету: laughing valleys, surly sullen bells.

Таким образом, классифицируя эпитеты с семантической точки зрения, их можно разделить на две большие группы: группа без нарушения семантического согласования и группа с наруше­нием согласования. В приведенных примерах в группах метафо­рических и синестетических эпитетов отступление от привычных типов метафоры и синестезии почти отсутствует, и читатель легко декодирует смысл. О случаях более значительных отклонений речь пойдет ниже, в разделе полуотмеченных структур.

Классификация А.Н. Веселовского основана на семантиче­ском принципе. В последнее время все больше внимания уделя­ется характеристике эпитета с точки зрения его структуры и положения в контексте. Наиболее обычным для английского языка является однословный эпитет в препозиции, выраженный прилагательным, причастием или существительным в атрибу­тивной функции. Экспрессивность эпитета повышается, если он стоит в постпозиции, если один предмет характеризуется це­лой цепочкой эпитетов и некоторыми другими средствами.

Стилистическое функционирование многочленных синтак­сических единств (МСЕ) подробно описано в работе М.Е. Об­норской1. Приведем заимствованный у нее пример МСЕ в характерологической функции: And then in a nice, old-fashioned, lady-like, maiden-lady way, she blushed (A. Christie).

Эпитеты в постпозиции, особенно если в них содержатся два и больше элементов, непременно обращают на себя внимание читателя, эстетически действенны и эмоционально окрашены: There is no interrogation in his eyes Or in the hands, quiet over the horse's neck, And the eyes watchful, waiting, perceiving, indifferent.

(T.S. Eliot)

Смещенный эпитет, т.е. эпитет, синтаксические связи кото­рого не совпадают с семантическими связями, так что по смыс­лу он относится не к тому слову, с которым связан синтакси­чески, зависит в своей экспрессивности от необычности, не­отмеченности сочетания.

I will make a palace fit for you and me Of green days in forest and blue days at sea.

(R.L. Stevenson)

Декодируя, читатель восстанавливает логические нормы подчинения и получает: days in green forest, days at blue sea2.

Активность читателя при декодировании смещенного эпи­тета может также возрастать, потому что смещенный эпитет может быть связан со значительной компрессией, так как дей­ствительное определяемое может не быть эксплицитно назва­но, как не назван Зевс в знаменитом стихотворении Йетса: How can those terrified vague fingers push The feathered glory from her loosening thighs?

And how can body laid in that white rush But feel the strange heart beating where it lies?

(W.B. Yeats. Leda and the Swan)

В современном английском языке возможно также увеличе­ние экспрессивности эпитета за счет транспозиции по типу голофразиса, т.е. окказионального функционирования словосо­четания или предложения как цельнооформленного образова­ния, графически, интонационно и синтаксически уподоблен­ного слову. В силу своей непредсказуемости такие словоподоб-ные образования («фразовый эпитет») очень выразительны: I-am-not-that-kind-of-girl look; Shoot' em-down type; To produce facts in a Would-you-believe-it kind of way.

Непредсказуемость эпитета может также создаваться за счет окказионального словообразования по типу деривации или словосложения: The widow-making, unchilding, unfathering deeps (G.M. Hopkins).

Наконец, все большее распространение получает эмфатиче­ская атрибутивная конструкция с переподчинением типа: a hell of a mess, a devil of a sea, a dwarf of a fellow и т.д. Одно из стихо­творений Э. Каммингса заканчивается так:

listen: there is a hell of a good universe next door; let's go.

Эмфатические структуры с инвертированным эпитетом (an angel of a girl, a horse of a girl, a doll of a wife, a fool of a policeman, a hook of a nose, a vow of a hat, a jewel of a film и более сложные: а two-legged ski-rocket of a kid, a forty-pound skunk of a freckled wild cat) отличаются достаточно свободным варьированием лекси­ческого наполнения.

Подобный эпитет называется инвертированным, поскольку иерархические отношения в нем перераспределены. Смысловым центром является не ядерное, т.е. первое слово словосочетания, а то, которое формально является к нему определением. Референ­том фразы a doll of a wife является не кукла, а жена. Первое слово дает яркую метафорическую характеристику. Метафора двучленная. Обозначаемое — wife, обозначающее — doll. Возможна транс­формация: the wife is like a doll или the wife is a doll. Сравните: the girl is an angel, the girl is like a horse, the policeman is a fool и т.д.

Подобные структуры экспрессивны и стилистически отме­чены как разговорные. Эмоциональные и оценочные их конно­тации зависят преимущественно от импликационала образного

наименования в комбинации с импликационалом обозначаемого. Само по себе слово horse отрицательной оценочной коннота­ции не имеет, но признаки, ассоциируемые с лошадью, для девушки нежелательны.

Таким образом, эпитет — экспрессивная оценочная характе­ристика какого-либо явления, лица или предмета, иногда, но необязательно, образная. Эпитеты изучаются в зависимости от их семантики и структуры и с точки зрении их функциониро­вания в разных жанрах. Много внимания уделяли исследовате­ли фольклорному эпитету. Структура эпитета может быть очень разнообразна, и представление о том, что эпитет выражается либо наречием, либо прилагательным, ошибочно.

Экспрессивность эпитета повышается благодаря взаимо­действию с другими стилистическими средствами, за счет со­здания цепочки эпитетов, помещения в постпозицию, смеще­ния и переподчинения, голофразиса, специальной метафори­ческой атрибутивной конструкции с переподчинением и дру­гими способами.

§ 15. Полуотмеченные структуры

Рассмотренная выше проблематика всевозможных тропов получает в современной науке новое освещение благодаря исследованиям в области отклонений от языковой нормы в так называемых полуотмеченных структурах. Полуотмеченными на­зываются структуры с нарушением лексической (once below a time) или грамматической (chips of when) сочетаемости. Это такие широко известные примеры, как a grief ago, a farmyard away, all the sun long, a white noise, the shadow of a sound, a pretty how town, little whos, he danced his did, for as long as forever is.

Введение понятия полуотмеченных структур позволяет бо­лее широкое обобщение случаев экспрессивности при введении элементов низкой предсказуемости на основе снятия ограниче­ний на сочетаемость. Под это понятие, оказывается, подходят многие давно известные тропы и стилистические фигуры, та­кие, как метафора (еще М.В. Ломоносов называл ее «сопряже­нием далековатых идей»), оксюморон, синестезия и др.

Термин «полуотмеченные структуры» был введен Н. Хомс-ким', сосредоточившим главное внимание на разработке града-

ции грамматичное™. Два крайних полюса в его модели образу­ют отмеченные (правильные, порождаемые правилами грамма­тики) и неотмеченные структуры. Последние для данного язы­ка порождены быть не могут и в нем невозможны. Между эти­ми двумя полюсами находятся структуры полуотмеченные.

Н. Хомский и его последователи предполагали, что таким образом можно получить достаточно объективную градацию грамматичности, поскольку порождающие грамматики имеют вид алгоритмов, в которых грамматические правила расположе­ны в определенной последовательности. В зависимости от того, какое по порядку правило оказывается нарушенным, устанав­ливается большая или меньшая аграмматичность структуры. Критики градации грамматичности показали, однако, что при применении к реальному тексту теория градации грамматично­сти оказывается несостоятельной, поскольку нарушение самых основных общих правил ожидаемого особого повышения эксп­рессивности не дает1. Кроме того, для экспрессивности оказы­ваются особенно важными контрасты, возникающие на лекси­ческом или лексико-грамматическом, а не только на грамма­тическом уровне. В следующем примере нарушение грам­матической сочетаемости неотделимо от нарушения сочетаемо­сти лексической: Не is dreadfully married. He is the most married man I ever saw (A. Ward).

Принимая термин «полуотмеченные структуры», мы в дальнейшем изложении теорию градации грамматичности не используем, а сосредоточим внимание на качественной харак­теристике таких структур, отмечая грамматический, лексиче­ский или лексико-грамматический уровень нарушений.

Экспрессивность полуотмеченных структур основана на сопоставлении и противопоставлении содержащихся в их составе компонентов — сем, почему-либо в норме языка несовмести­мых, антонимичных или относящихся к далеким друг от друга семантическим полям.

Широко известный пример Н. Хомского Colorless green ideas sleep furiously построен в соответствии с правилами граммати­ки, но нарушает правила лексической сочетаемости. Явная лек­сическая несовместимость представлена здесь в каждом слово­сочетании. Нарушается при этом не просто языковой узус. Дело

в том, что нам известно из жизненного опыта, что бесцветное не может быть зеленым, что абстрактные понятия не могут иметь цвета, что спать могут только живые существа, что сон соответствует состоянию покоя, а никак не ярости. Хомский называет это предложение грамматически правильным, в отли­чие от Furiously sleep ideas green colorless, но бессмысленным. Между тем это предложение реальное — так называется одно из двух стихотворений Д. Хаймса, опубликованных в 1957 году под общим заглавием Two for Max Zorn. Второе стихотворение называется The Child Seems Sleeping, т.е. использует отмеченное сочетание с тем же глаголом1. С точки зрения стилистики пред­ложение Colorless green ideas sleep furiously никак не может рас­сматриваться как бессмысленное, поскольку всякое название, как известно, несет большую информационную нагрузку. Нару­шение сочетаемости здесь, следовательно, является значимым.

В терминах традиционной стилистики этот пример можно было бы назвать цепочкой оксюморонов.

Оксюморон или оксиморон — троп, состоящий в соединении двух контрастных по значению слов (обычно содержащих анто-нимичные семы), раскрывающий противоречивость описываемо­го. Например: And faith unfaithful kept him falsely true (A. Ten­nyson).

В английской поэзии и прозе оксюморон встречается во все времена. Э. Спенсер в XVI веке писал: And painful pleasure turns to pleasing pain.

И в наше время крупнейший современный поэт В. Оден в стихотворении «На смерть Йетса» пишет:

With the farming of a verse Make a vineyard of the curse, Sing of human unsuccess in a rapture of distress.

Широко используется оксюморон в характерологической функции. Так, английский поэт и критик С. Спендер, усматри­вая в образе героя романа Э. Хемингуэя «Фиеста» Джейка про­тиворечивый характер, называет его «self-consciously unself-conscious, boastfully modest and he-man».

Нарушение лексической сочетаемости в случае оксюморона вызывается не отсутствием семантического согласования, а

контрастностью: такие пары, как faith :: unfaithful, falsely :: true, rapture :: distress, имеют общие семы, но одновременно содер­жат и семы противопоставленные. Оба слова — rapture и dist­ress — выражают очень сильное переживание, но в первом слу­чае восторг — эмоция в высшей степени приятная, а второе слово выражает наивысшую степень страдания.

С другой стороны, непредсказуемость полуотмеченной струк­туры может быть основана и на отсутствии семантического согласования. Например: Не had a face like a plateful of mortal sins (В. Behan).

Сочетание a plateful of mortal sins семантически несогласо-вано, поскольку первый компонент относится обычно к пище, а второй — к абстрактной религиозно-этической сфере.

В разговорных оксюморонах типа terribly smart, awfully beau­tiful и т.д. семантическое согласование может полностью отсут­ствовать, поскольку первый компонент вообще утратил лекси­ческое денотативное значение, сохраняя и усиливая коннота­цию экспрессивности.

Нарушение лексической отмеченности может происходить и за счет нарушения узуса: worst friend, best enemy. Логически, если у человека бывает лучший друг, то почему не может быть худшего друга? Однако сочетание worst friend воспринимается как полуотмеченное и как оксюморон.

Лексически полуотмеченные структуры далеко не ограничи­ваются оксюморонами. Хрестоматийным стал пример a grief ago. Разбирая его, Дж. Лич показывает, что нормальная парадигма для этой структуры была бы:

minute

a       da>'           ago

year

etc         I

Во всех этих случаях отмеченная правильная структура вклю­чает существительные со значением единицы времени. Слово grief семы времени не содержит, и поэтому структура a grief ago является полуотмеченной, но не неотмеченной, поскольку на Уровне частей речи подобная цепочка вполне возможна. Чита­тель добавляет мысленно сему времени, т.е. интерпретирует Фразу как указывающую на какой-то горький период в жизни героя. Полуотмеченное сочетание a grief ago экспрессивно и не­ожиданно, но это не оксюморон, а метонимия, т.е. перенос, ос-