Роман О.Славникова "2017" как антиутопия "нового" типа

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И  НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ  ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ «ПЯТИГОРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

 

 

Высшая школа словесности,  европейских и восточных языков

Кафедра отечественной  и зарубежной литературы

 

 

 

Пашкова Екатерина

 

 

 

 

РОМАН О. СЛАВНИКОВОЙ  «2017» КАК АНТИУТОПИЯ «НОВОГО» ТИПА

 

Выпускная квалификационная работа на присвоение квалификации: «Учитель русского языка и литературы»

Специальность: 050301.65 – «Русский язык и литература»

 

 

 

 

Научный руководитель:

канд. филол. наук, ст. преп.

каф. отечественной и

зарубежной литературы

О.А. Пономарева

 

К защите в ГАК допускается.

Решение кафедры

От 31 марта 2011 г.

Протокол № 8

Заведующий кафедрой:

А.Ф. Петренко

 

Пятигорск – 2011

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введение………………………………………………………………

 

ГЛАВА I. ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНТЕКСТ ЖАНРА АНТИУТОПИИ

1. История становления жанра антиутопия………

  1.2. Особенности жанра  антиутопия………………………….

1. 3.   Жанровые подвиды……………………………………

1. 4. Новое в жанре  антиутопия……………………………….

 

ГЛАВА II. РЕАЛИЗАЦИЯ ЖАНРООБРАЗУЮЩИХ ПРИЗНАКОВ АНТИУТОПИИ В РОМАНЕ О. СЛАВНИКОВОЙ «2017»

2.1. Жанровое определение  романа О. Славниковой «2017»

2.2. Отражение политической системы…………………..

2.3. Хронотоп в романе …..

2.4. Система образов  …….

2.5. Тема любви……………………….

 

Заключение……………….

 

 

Библиографический список………………………………..

 

 

 

 

 

Введение.

 

В последнее время  заметно усилился интерес к современной  литературе. В произведениях, созданных  в русле жанра антиутопии, актуализируются проблемы современности. Жанр антиутопии актуален и в наше время. Писатели за столетие развили его и усовершенствовали. Несмотря на то, что тоталитарный режим ушел, писатели замечают несовершенство государственного строя, видят в нем разрушающее начало. Многие авторы современности пишут свои произведения в антиутопическом жанре, потому что человечество не перестают волновать вопросы о будущем, об идеальном, об истинно правильном. Современные авторы-антиутописты  не ищут чью-либо вину в подавлении и отчуждении человека извне его самого, - все это перемещается вовнутрь человека, создавая в нем нечто наподобие самодостаточного мира-государства. На первом плане сюжетных перипетий и психологических изысканий – поиск личности, не то растворившейся в окружающем мире, не то исчезнувшей вовсе, в лучшем случае – затаившейся внутри человека. Русская специфика сохраняется на уровне истолкования государственного зла: стремление государства найти оправдание своей антинародной политики в прошлом, из чего следует идея исторической неготовности России к ориентации на западный тип государственного устройства. Появляется образ сверхлюдей. На месте одинокого сверхчеловека или «внутренней партии» появляются сообщества, группы, секты, провозглашающие новую «религию» (идеологию). Писатели воплощают в своих сюжетах идею глобального противостояния «старого» человечества, погрязшего в непреодолимой порочности, жестокости, и новых «сверхлюдей», призванных спасти уже не человечество, а жизнь.

В произведении О. Славниковой «2017», написанном в 2005г. конструируется модель недалекого будущего, в котором у власти стоит президент – очередной клон «великого Путина», на площадях красуются свежеотлитые дзержинские, а дикторы по телевизору говорят с интонациями передачи «Спокойной ночи, малыши!», потому что в стране «почти не осталось новостей», в то время как по городам гуляет ряженая столетняя революция, втягивающая людей в кровавую игру. Славникова обличает настоящее без стеснений, не боясь излишней прямолинейности, целясь на «здесь и сейчас», – будь то политика, бизнес или личные отношения людей. Фольклорный мистицизм, сопровождающий героев на протяжении всей книги, позволяет нам рассматривать это произведение в рамкаж жанра антиутопии, а не обычного приключенческого романа.

Роман Ольги Славниковой "2017" - художественное явление XXI века которое было удостоено премии «Русский Букер» и премии «студенческий Букер»,  кроме того, роман вошел в шорт-лист премии «Большая книга». Роман Славниковой переведен на немецкий, английский, французский языки.

Актуальность выбранной темы исследования определяется недостаточной изученностью произведения. Несмотря на явную сатиру и политическую критику, на гротескное изображение современной реальности, роман акцентирует внимание читателя на проблемах настоящего и будущего. Антиутопия романа воплощает свершившийся в реальности Апокалипсис – конец советского государства – и находится в процессе поиска альтернативных путей России к будущему.

Объектом исследования является роман Ольги Славниковой «2017». Предметом – черты антиутопии в романе О. Славниковой «2017».

Цель дипломного исследования – выявить антиутопические черты романа, чтобы оценить взгляд автора на современность, рассмотреть его критику и предлагаемые пути развития нашего государства.

Сформулированная цель определила основные задачи:

- рассмотреть концепции  теоретиков антиутопизма;

- выявить черты жанра  антиутопии в творчестве современных  писателей;

- исследовать роман   в качестве романа-антиутопии:

- уточнить жанровую  специфику романа «2017».

Методологической основой  дипломного исследования послужил комплекс методов:

- историко-генетический;

- сравнительный;

- дедуктивный.

Новизна научной работы состоит в том, что в ней предпринята попытка поиска жанровых особенностей в литературе современности, которая в настоящее время находится под влиянием синтеза жанров. Результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания литературы на всех уровнях, что и определяет практическую значимость дипломной работы.

Данная работа прошла апробацию в вузе на студенческих конференциях 2010-2011(«Молодая наука» 2011г) годах и заседаниях литературного общества.

Структура работы и объем. Дипломная работа состоит из введения, двух глав (теоретической и практической), заключения и библиографии.

Общий объем работы составляет 57 страниц.

 

ГЛАВА I. ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНТЕКСТ ЖАНРА АНТИУТОПИИ

 

1.1. История  становления жанра антиутопия.

Утопия и антиутопия - явления одной жанровой природы  при всей разности их структур и  принципиально различных толкований своего главного предмета – идеального мироустройства (утопия) и его критики во имя того же мироустройства (антиутопия). Утопия (от греч. u - нет и topos - место, т.е. место, которого нет; по другой версии от греч. eu - благо и topos - место, т.е. благословенная страна.) - изображение идеального строя, лишённое научного объяснения. [19; стр.15] Впервые этот термин появился в книге английского писателя-философа и общественного деятеля XVI века Т. Мора. В романе Мора «Остров утопия» был описан идеальный социальный строй без угнетённых и угнетающих на некоем несуществующем острове. С тех пор утопическая философия как стремление добиться всеобщего блага путём социальных преобразований получила большую популярность, и утопией стали называть все сочинения, содержащие нереальные планы этих преобразований.  Однако всегда существовали противники утопии, видевшие в ней только пустые идеи, заражающие сознание людей и ищущие толпы фанатиков, чьей жизненной целью становится воплощение практически невоплотимых идей. Борьба с утопией шла постоянно, но ХХ век, богатый революциями и другими социальными катаклизмами, перевернувшими мир, стал временем становления и рассвета жанра антиутопия. Антиутопия (англ. dystopia) — направление в художественной литературе и кино, в узком смысле описание тоталитарного государства, в широком смысле — любого общества, в котором возобладали негативные тенденции развития. [1] Впервые слово «антиутопист» (dystopian) как противоположность «утописта» (utopian) употребил английский философ и экономист Джон Стюарт Милль в 1868 году. Сам же термин «антиутопия» (англ. dystopia) как название литературного жанра ввели Гленн Негли и Макс Патрик в составленной ими антологии утопий «В поисках утопии» (The Quest for Utopia, 1952).

В середине 1960-х термин «антиутопия» (anti-utopia) появляется в советской, а позднее — и в англоязычной критике. Есть мнение, что англ. anti-utopia и англ. dystopia — синонимы. Существует также точка зрения (как в России, так и за рубежом), различающая антиутопию и дистопию. Согласно ей, в то время как дистопия — это «победа сил разума над силами добра», абсолютная антитеза утопии, антиутопия — это лишь отрицание принципа утопии, представляющее больше степеней свободы.[1] Тем не менее, термин антиутопия распространён гораздо шире и обычно подразумевается в значении dystopia.

В России изучение антиутопии началось много позже, нежели на Западе, что вполне объяснимо особенностями  отечественной истории. Значительная доля исследований в этой области  приходится на 1980-90-е годы, когда проявился тотальный интерес к явлению антиутопии. К этому моменту в западной утопиологии уже были выявлены и разработаны почти все основные проблемы «классической» антиутопии: ее связи с мифом, сказкой, фантастикой; определение жанра; особенности структуры утопических текстов; классификация и др. Широкий диапазон проблем утопиологии представлен в работах Э.Баталова, Ч.Кирвеля, В.Ревича, С.Калмыкова, А.Зверева, В.Шестакова, В.Чаликовой, К.Чистова, А.Клибанова, Р.Гальцевой, И.Роднянской, Б.Гройса, А.Латыниной и др. в российской утопиологии; Е.Шацкого, Л.Геллера, М.Ласки, А.Мортона, Н.Фрайя, Ф.Манюэля и др. – в зарубежной. Большой вклад в изучение утопии/антиутопии в последнее время сделан Б.Ф.Егоровым в работе «Российские утопии. Исторический путеводитель» (2007), Н.В.Ковтун в работе «Русская литературная утопия второй половины ХХ века» (2005), Павловой О.А. в работе «Русская литературная утопия 1900-1920-х г.г. в контексте отечественной культуры» (2006). [33; стр.24-27]

В начале 1990-х годов были изданы прежде закрытые работы ведущего отечественного специалиста в этой области В.А.Чаликовой, главная заслуга которой – в обозначении проблемы, ее постановки и первых исследований в этой области; переведены фундаментальные труды Е.Шацкого, А Свентоховского; издана антология работ зарубежных исследователей, составленная В.А.Чаликовой. За период 1990-х-начала 2000-х годов защищено несколько кандидатских и докторских диссертаций по утопии и антиутопии: Б.А.Ланина, А.Е.Ануфриева, О.А.Павловой, А.В.Тимофеевой, Е.Р.Волковой, Е.В.Малышевой, С.С.Романова, Е.В.Дмитриченко, С.В.Бреля, Н.Б.Якушевой, И.В.Тараненко (в лингвистическом аспекте), Е.Ю.Коломийцевой; философские: Е.А.Лиокумович, Н.Н.Натуральновой, И.М.Нениной, Е.П.Бахаревой; исторические: М.Д.Суслова.

 Отношения утопии и антиутопии с течением их совместной эволюции усложняются на основе постоянного взаимодействия эстетических доминант, во многом благодаря стремительному разрастанию контекстов, выявлению связей с близкими и дальними родственными явлениями. Антиутопия происходит из утопии путем естественного схождения на одних и тех же объектах изображения, становясь, наряду с утопией, наиболее адекватной формой художественного воплощения общечеловеческого стремления к коллективному совершенствованию общего мира. С течением исторического и литературного времени постоянное взаимодействие утопии и антиутопии приводит к взаимному эстетическому «отягощению», к тому, что принципиальное различие между ними становится все более проблематичным, менее заметным на поверхности текста. В контексте новейшей русской и мировой антиутопии, значительно пошатнувшей эстетический канон утопии, подобное взаимоположение утопии и антиутопии кажется особенно драматичным, потому что новая антиутопия принуждает по-новому же прочитать утопию, чтобы попытаться уловить в ней информацию, ускользнувшую в контекстах прежних прочтений. Например, возникает вопрос: возможна ли утопия после антиутопии (или параллельно с ней)? «Тягостный мир антиутопии» детерминирует повторяющиеся утопические вариации, настойчиво восстанавливающие и питающие мечту об Идеале. Многие современные антиутопии изнутри своих разоблачений «вынашивают» новоутопические проекты (сюжеты М.Уэльбека, В.Сорокина), «подкладывая» на место только что разоблаченной утопии другую утопию. [11; стр.7-12] Вбирая утопию в свою структуру, антиутопия достигает наиболее высокой степени эстетической проявленности в ХХ веке, что напрямую связано с исторической реальностью века, выдвинувшего перед человечеством много проблем, к решению которых оно оказалось не готово. Кроме того, самые тяжелые последствия возымело крушение религиозного сознания, что обусловило мировоззренческое расслоение общества, раскол общественного сознания на множество духовно-идейных предпочтений: от повсеместного распространения мистических настроений до увлечения экстремистскими идеологиями. Общество, государство, человек – важнейшие категории человеческого мироустройства, многообразно отраженные в мировой художественной литературе, специфически преломляются в утопии и антиутопии, определяя их эстетическое поле. Утопия строит идеальное государство, обеспечивающее монолит общества как множество одинаково счастливых человеко-единиц. Антиутопия опровергает эту счастливую версию путем ее логического продолжения и доведения до трагически-абсурдного финала, обнаруживающего на месте идеального государства – идеальную машину для подавления личности, а вместо монолита общества – некую безликую общность, утратившую цель и смысл существования, потому что с достижением совершенного будущего останавливается социальное время и замирает жизнь. [17; стр.10] Именно эта тема к концу ХХ века расширяет свои границы и сюжетно трансформируется в жанровые структуры, близкие к антиутопическим. Подобные сюжеты захватывают все более широкий диапазон социально-политических преобразований в мировом пространстве, обнажая их грандиозный, глобальный масштаб.

Романы-антиутопии О.Хаксли «О дивный новый мир» (1932), А.Кестлера «Слепящая тьма» (1940), Дж.Оруэлла  «1984» (1948) вкупе с романом Замятина «Мы» составляют Великую Антиутопию ХХ века, предельно ближний взаимный контекст, который позволяет увидеть в каждом из этих романов новые глубины. Все эти антиутопии «размыкают» свои внутритекстовые коммуникации, и, благодаря контекстуальному взаимодействию (уже достаточно длительному), образуют новый метатекст. Романы А.Кестлера «Слепящая тьма» и Дж.Оруэлла «1984» по времени написания ближе друг к другу, несколько отдалены от романа О.Хаксли и еще более – от романа Замятина. Между 1940-м и 1948-м годами была Вторая мировая война, изменившая мир глобально, и этот исторический отрезок составил целую эпоху, подсказавшую обоим писателям, что тоталитарный принцип государственного устройства неминуемо ведет к тому, «чтобы волки начали пожирать друг друга» (Кестлер) и чтобы «Океания всегда воевала с Евразией» (Оруэлл). Все признаки военного состояния мира – противостояния одних групп людей другим – составляют мрачный антураж художественных миров антиутопий 1940-х годов в отличие от предыдущих.

В 30-40-е годы ХХ века в  Европе и Советском Союзе происходили сходные процессы по реализации великих утопических проектов, до этого существовавших лишь в литературе. Возможно, в силу литературного происхождения утопии, Государство, создаваемое по ее проекту, вольно или невольно осознавалось как тотальное произведение искусства, вследствие чего все сферы жизни такого Государства унифицировались по единому принципу «железной гармонии» (Х.Гюнтер), то есть происходила тотальная эстетизация реальной жизнедеятельности в таком государстве. Во времена Сталина в Советском Союзе или Гитлера в Германии трудно было найти грань между искусством и реальностью. Массовые шествия, демонстрации, празднества в «рабочем» порядке и реальном воплощении разрабатывали целую методологию тотальной эстетизации жизни всего общества, превращения его в единый организм, подчиненный «вождю». Именно такое содержимое образа Государства воплотил В.Набоков в своем «Приглашении на казнь», где даже казнь человека воспринимается как вожделенный театр. То же – в рассказе Ф.Кафки «В исправительной колонии», что в историческом контексте ХХ века воспринимается как предсказание.

На положении русской антиутопии обозначенный процесс отозвался  так, что на протяжении тридцати с  лишним лет антиутопия в чистом виде в русской (советской) литературе почти не проявлялась, либо уходя в тень научной фантастики, которая все это время сама пребывала на задворках «большой» литературы, на положении «Золушки» (А.Беляев), либо растворившись в Советской Утопии социалистического реализма, частично утрачивая при этом собственную жанровую материю. В оттепельные 1960-е годы, когда в русскую литературу возвращались М.Булгаков, А.Платонов, Ю.Олеша, Б.Пильняк, И.Бабель, Б.Пастернак, М.Цветаева, все еще не было Е.Замятина, В.Набокова, да и А.Платонов пришел в сильно усеченном виде. Об антиутопии, даже в форме литературоведческого понятия, речи не шло. Русская литература, основным признаком которой в 1960-1980-е годы становится ее «расчлененное» состояние (сложились три основных литературных пространства: советская литература, подпольно-диссидентская внутри страны и литературная эмиграция), пытается выбраться из противоестественного положения, и этот процесс происходит в разной степени интенсивности на тех участках, где разделенность ощущалась наиболее остро. Одним из таких участков и была научная фантастика, сквозь которую постепенно пробивается антиутопия. Это была вторая мощная волна (хотя не сравнимая с первой и по количеству текстов, и особенно по художественной масштабности, глубине и искусности фантазии, изобретательности языка и гипотетических сюжетов) в истории русской литературной антиутопии ХХ века, которая принципиально модифицировалась к этому моменту. Несколько активизируется и критика, делая «тихие», осторожные попытки заговорить о научной фантастике на новом уровне (статьи А.Воздвиженской, Ю.Смелкова, Е.Парнова).