Роль природы в романах английских писательниц 19 века

     Остро проявляется эта множественность прекрасного в «Талисмане», где два совершенно противоположные типа мужской красоты, так же как два типа мировоззрения, приняты и охарактеризованы с одинаковым сочувствием.

     Скотт, несмотря на свою антикварную страсть, не любил антикварных описаний. Регистрировать все особенности материальных предметов, пейзажа или замка ему казалось с художественной точки зрения бессмысленным. «Автор иногда забывает, что он должен скорее возбудить, чем удовлетворить воображение читателя; скорее представить ему отчетливый и легко воспринимаемый абрис, который сам читатель может заполнить деталями, чем сообщать о предмете все, что можно сказать, затрудняя восприятие и утомляя внимание. И в поэтическом описании должны быть гармония и перспектива, необходимые в родственном искусстве живописи: иначе изображения того и другого в искусстве не будут отчетливыми, ясными и понятными перед поэтом, потому что перспектива является основой его искусства. Самый тупой мазила знает, что предметы уменьшаются по мере того, как они удаляются от глаза, что он не должен выписывать далекие скалы слишком отчетливо, что не нужно изображать на них лишайники и кусты только потому, что они действительно покрывают эти скалы, если на таком расстоянии они не могут быть видны. Но если этот новичок окажется служителем муз (писателем), то он тот час же нарушит это спасительное правило. В самом деле, с неразмышляющей мелочностью китайского художника он попытается ввести в свои описания все, что существует в природе, и, смешав действительно нужное для его цели с неважным и второстепенным, он создаст множество образов, более или менее блестящих, в зависимости от живости его воображения, но несвязных, мешающих друг другу и не удовлетворяющих читателя, который тщетно пытается сочетать их в отчетливый пейзаж, отдельные части которого должны находиться в правильном отношении одна к другой» [13, 70-71].

По словам Скотта, пейзаж произвел на него впечатление  только тогда, когда он напомнил ему «дела давно минувших лет» [14,38], вызвав романтические чувства. «Термин «романтический», - поясняет Б.Г. Реизов, - в данном случае означает пейзаж, который не столько ласкает глаз четкостью линий и мягкостью колорита, сколько действует на воображение, вызывая у зрителя ряд ассоциаций. Эта способность «романтического» пейзажа погружать зрителя в меланхолическую задумчивость, вызывать в нем цепь образов и размышлений философского и исторического характера, часто отмечалась во времена Скотта. Действительно, в его творчестве история всегда тесно связана с пейзажем.… Этот «исторический пейзаж» часто подсказывал Скотту не только отдельные сцены его произведений, но и сюжеты их… Связь сюжета с пейзажем объясняет точную топографию романов Скотта. Каждая стычка в ущелье, каждое путешествие героев, их странствия в горах и лесах топографически определены, измерен путь, указаны переправы, названия холмов и долин» [14,39].

     Характерно, что у Скотта описания вначале даются в суммарном виде, скорее с точки зрения живописной и как общее впечатление. Детали вырисовываются по мере того как развивается действие и вместе с действием, ради надобностей данного момента. Сцена характеризуется так же, как и герои, когда она активно вступает в сюжет. Внимание сосредоточивается на ней только тогда, когда развитие сюжета дает ей право на это внимание. Так суммарное описание создает впечатление необычайной точности. Редко кому из авторов приключенческих романов выпадает хотя бы десятая доля тех подвигов и невероятных приключений, которыми он одаривает своих персонажей. Его труд неприметен, он всего лишь создает героев, а от их успехов и славы толика достается и ему. Айвенго или Квентин Дорвард попадали в такие переделки, от которых дух захватывает. А что особенного в жизни Вальтера Скотта, почти ничего, разве что город Эдинбург, где он родился, и Шотландия – страна, где он жил…

Горы, сплошные горы, между которыми чудом втиснулись скудные долины; озера, опоясанные зубцами  скал; бурные реки, несущиеся сквозь камни; развалины крепостей, где, как поговаривали, водились привидения и духи; древние города с булыжными мостовыми, вдрызг истоптанными за многие столетия; кряжистые, потемневшие дома и сумрачные замки, насквозь прокуренные дымом печных труб. В этом неприветливом, а иногда и безжалостном крае жил народ бедный, ибо природа обделила его своими щедротами, но выносливый и мужественный потому, что только сильный духом человек способен выжить там, где, казалось бы, нет места живому существу. Добытое великим трудом ценится дороже. И не случайно шотландцы питают к своей земле, вернее, к своим горам и кручам любовь безбрежную и ревностную. Не был исключением и Вальтер Скотт, шотландец не только по происхождению, но и по складу характера.

Для историков  новой школы, как и для их учителя  Скотта, местный колорит был отнюдь не «мелочами, не достойными внимания», но важнейшим объектом исследования, ибо в нем и только в нем романтическое сознание находило зримое воплощение «духа эпохи», ее главной и определяющей идеи. «История проникает все, и мрамор, и холст, и пергамент, и шелк, и домашнюю утварь, - витийствовал перед харьковскими студентами М. Лунин, - ее отголосок слышен и в тысячелетних сводах рыцарского замка, и в развалинах древнего Аббатства, и в гордых стенах великолепного Ратсгауза; она говорит к нам в обломках древней колонны, и в торсе Бельведерского Геркулеса, и в застольном кубке феодального владельца; она отражается и в картинах Джотто, и Альбрехта Дюрера, и в убогой одежде смиренного пилигрима, и в тяжелых латах крестового воинства. Вальтер Скотт, бесспорно величайший исторический гений новых времен, принадлежал к тем гибким подвижным умам, которые всегда готовы напечатлеть в себе формы тех предметов, к которым они приближаются; которые способны воскресить прошедшее во всех ярких отличительных цветах местности века» [15, 14-16]

     Действие романа может происходить в одном или нескольких местах, в замке или на проезжей дороге. Нельзя говорить о топографической точности романов Скотта: с топографией он обращался так же свободно, как с хронологией, и подчинял ее надобностям своего замысла. Речь идет о художественной топографии. Место действия может быть вымышлено с начала до конца или реконструировано воображением, но оно строго соответствует совершающимся в нем событиям, объясняет их и как будто живет вместе с людьми, которые разыгрывают в нем свою драму.

Оно не одухотворяется и не «оживает», как, например, у некоторых французских романтиков, видевших, согласно с философией тождества, в материальных вещах особые формы духа. Скотт просто насыщает здания и пейзажи действием. Антикварий и историк, он привык представлять себе исторические события на том клочке земли, где они происходили, и, с другой стороны, местность или сооружение вызывали у него острое желание вообразить связанные с ними события.[16,48]

      2 Роль природы в романах английских писательниц 19 века (на примере романов Джейн Остен “Гордость и предубеждение” и Шарлотта Бронте “Джейн Эйр”) 

1.   Роль природы в романе Джейн Остен «Гордость и предубеждение»

     Особую любовь и признание в Англии получил роман «Гордость и предубеждение», и являлся «любимым детищем» самого автора.

     Сюжет романа несложен, и группировка персонажей в нем строго продумана. Действие развивается вокруг одного, на первый взгляд, как будто тривиального конфликта: Элизабет Беннет, дочь небогатого провинциального помещика – незаурядная как по своим внешним, так и по душевным качествам, – встречается с красивым, умным и в своей среде столь же незаурядным аристократом, ненадолго приехавшим в то графство, где обитает семья Беннетов. Элизабет ощущает пренебрежение Дарси и его друга Бингли к своей семье, и в ней рождается предубеждение против него, которое ей трудно преодолеть даже тогда, когда между людьми рождается взаимное чувство. Дарси, в свою очередь, сознавая свое превосходство (как сословное, так и личное) над провинциальным джентри, вначале обнаруживает в присутствии Элизабет подчеркнутое высокомерие, а затем, полюбив девушку, преодолевает и свою гордость, и свои предрассудки. Конфликт осложняется тем, что некому Уикхему удается внушить Элизабет превратное представление о личности и поступках Дарси.[17,67]

     Содержание романа не исчерпывается устранением недоразумения между Дарси и Елизабет и преодолением их гордости и предубеждений. Они вращаются в кругу разных людей, характеры которых представляют самостоятельный интерес. Разработаны они при этом писательницей с разной степенью полноты, в зависимости от роли, которую играют разные персонажи в ходе повествования.

     Теперь перейдем к рассмотрению непосредственно темы нашего исследования, т.е роли описания пейзажа. В описании природы Остен очень сдержанна, лаконична. Ее описания не насыщены эпитетами, метафорами, и другими выразительными средствами языка. Описания предельно просты и понятны. Они не волнуют воображение читателя. Лишь приходится догадываться о красоте Незерфилда, Розингса, Хартфордшира и других мест Англии.

     Описания природы приводятся писательницей потому, что они важны для характеристики психологии главной героини – Элизабет Беннет.

    Названия городов и поместий нередко бывают вымышлены, например: Незерфилд, Меритон, Пемберли, Хансфорд, Уэстерхем, Лонгборн, Лукас Лодж. Но что касается других мест, они действительны.

     Первое упоминание природы встречается в седьмой главе, когда Джейн Беннет едет к своей подруге Кэролайн Бингли в Незерфилд.

     Погода ухудшилась, что привело ее мать, миссис Беннет, в восторг. Ведь теперь у ее дочери есть возможность задержаться в Незерфилде, тем самым имея прекрасный шанс побыть с мистером Бингли, с которым мать пыталась сблизить свою дочь.

     … Jane had not been gone long before it rained hard. …The rain continued the whole evening without intermission…

     В этом коротком описании центральное место занимает дождь и характеризуется следующими глаголами: rained, continued. Употребление страдательного залога had not been gone говорит о том, что дождь опережает Джейн, является препятствием на ее пути, доминирует над ней как природное явление. В этой же главе дается маленькое описание, в котором Элизабет отправляется в Незерфилд ухаживать за Джейн: она попала под дождь и простыла. Несмотря на то, что кругом грязь, она ни секунды не думая, отправляется в путь. Это горит о ее решительности и твердом характере.

     …Elizabeth continued her walk alone, crossing field after field at a quick pace, jumping over stiles and springing over puddles with impatient activity…

     Употребление герундия crossing, jumping, springing придает описанию динамический характер; говорит о том, что для Элизабет нет преград: ни канав, ни насыпей. Выражение with impatient activity указывает на желание Элизабет скорее оказаться в Незерфилде. Употребление предлога over говорит о препятствиях на пути Элизабет, которые нужно преодолеть усилием движения.

     Описание природы в девятой главе встречается для того, чтобы выразить лесть миссис Беннет мистеру Бингли, по поводу его поместья. Данное описание природы помогает читателю понять, где происходит событие, в каком поместье.

    You have a sweet room here, Mr. Bingley, and a charming prospect over the gravel walk. I do not know a place in the country that is equal to Netherfield”.

     А в семнадцатой главе лишь одно слово указывает на то, что разговор между двумя сестрами: Джейн и Элизабет происходил возле кустарниковой заросли (shrubbery).

     …The two young ladies were summoned from the shrubbery, where this conversation passed…

     Это и естественно, ведь разговор имел большое значение, ведь Элизабет узнает от мистера Уикхема о жизни и характере мистера Дарси (близкого друга мистера Бингли), ведь на балу он и так произвел неблагоприятное впечатление на Элизабет, она еще узнает, что он не обеспечил мистеру Уикхему будущее как обещал своему покойному отцу. Отец мистера Уикхема был священником в приходе Пемберли (поместье отца мистера Дарси).

     В этой же главе упоминается дождь, который является преградой для подготовки к балу сестер Беннет. Они с таким нетерпением ждут бала, организованного мистером Бингли. Но одежду им приходиться заказывать через посыльного в Меритон. Дождь, как преграда, между ними и внешним миром – ведь нет никаких новостей.

     …From the day of the invitation, to the day of the ball, there was such a succession of rain as prevented their walking to Meryton once. …Even Elizabeth might have found some trial of her patience in weather which totally suspended the improvement of her acquaintance with Mr. Wickham; and nothing less than a dance on Tuesday, could have made such a Friday, Saturday, Sunday, and Monday endurable to Kitty and Lydia.

     Фраза a succession of rain говорит о том, что дождь лил не один день, а несколько. Д. Остен указывает на это через названия дней недели, причем перечисляя их всех до дня, когда должен был состояться бал – вторник. Даже рассудительная Элизабет была огорчена такой погодой, не говоря уже о ее младших сестрах, которые не упускали возможность с кем-нибудь познакомиться. Пейзаж полностью отражает внутренне состояние главной героини. В главе двадцать третьей единственный намек на состояние природы. Дано лишь временное состояние природы: в течение всей зимы (the whole winter). Эта глава связана с известием об отъезде мистера Бингли в Лондон. Семья Беннетов была расстроена этим обстоятельством, ведь он уехал, даже не попрощавшись, и неизвестно было, когда он вернется.

     В двадцать седьмой главе дается более длинное описание зимы. Зима выступает как время «застоя», проходящая без важных событий.