Литература Древней Междуречье

2.4 Мифы о героических подвигах богов и смертных

    До  нас дошло значительное число  вавилонских мифов о героических  подвигах богов и смертных. Среди  них миф о том, как бог Лугальбанда  отнял у птицы Анзу (Анзуд) похищенные ею у Энлиля таблицы судеб; миф о борьбе бога Тишпака с гигантским чудовищем Лаббу и др. Мотив борьбы бога-героя с чудовищем – тема вообще гораздо более характерная для вавилонской, чем для шумерской поэзии. Тема героической борьбы бога, подробное описание не просто деяний, но мотивов деяний божества оказываются специфическими именно для второго, вавилонского, периода литературы Двуречья.

    Еще более наглядны изменения в сказаниях о смертных героях, которые в шумерской литературе преобладали. В вавилонской литературе скорее обратная картина: число героев-богов становится больше, а о смертных героях до нас дошло куда меньше рассказов, чем от более раннего периода истории Двуречья. По существу, известны только четыре таких героя в вавилонской литературе: Гильгамеш, Адапа, Этана и Атрахасис. Есть и два других, весьма любопытных вавилонских эпоса – сказания о рыбаке Адапе и сказания о полете Этаны на орле.

    Адапа – легендарный уроженец древнего шумерского города Эреду, и, видимо, сказание о нем принадлежит к циклу легенд этого города. Поэма об Адапе дошла в сравнительно поздней передаче – через Вавилон. Основная запись этого произведения найдена в Египте, где писцы изучали аккадский – международный язык этого времени, и датируется XIV в. до н. э.

    В городе Эреду живет премудрый  Адапа, сын бога Эа. Адапа – «мудрец и хлебопек Эреду», к тому же он еще и рыбак и снабжает рыбой своего отца Эа. Однажды, во время рыбной ловли, налетает Южный ветер. Улов Адапы пострадал. В ярости Адапа ломает Южному ветру крылья, и семь дней тот не может летать над землей. Владыка небес Ану разгневан и требует наказания виновника. Отец Адапы, Эа, желая спасти сына, учит его, как вести себя при встрече с Ану:  

    Тебе  предложат еду смерти - не ешь.

    Тебе  предложат воду смерти - не пей.

    Дадут тебе чистую одежду - облачись в нее, елеем умастись.  

    Кроме того, Эа советует Адапе, перед тем  как предстать перед Ану, облачиться в траур, чтобы задобрить стражей  небес, Думузи и Гишзиду, а на вопрос, почему он в трауре, отвечать: «В стране нашей пропало два бога –Думузи и Гишзида, и по ним-то я и ношу траур».

    Адапа выполняет советы своего отца; Думузи и Гишзида, растроганные ответом  Адапы, задабривают Ану, и тот  меняет решение. Ану собирается подарить Адапе вечную жизнь и предлагает ему еду жизни и воду жизни. Однако Адапа, принимая их за пищу смерти, отказывается, следуя совету отца.

    Удивленный  Ану спрашивает Адапу, по чьему наущению он действует. Услышав ответ: «Так приказал мне отец мой, Эа», – Ану гневно распоряжается: «Схватите его и швырните на землю». Так мудрец Адапа лишается вечной жизни.

    Поэма об Этане, предание о котором также  восходит еще к шумерскому периоду  истории Двуречья, дошла до нас  в трех редакциях – старовавилонской, среднеассирийской и новоассирийской, но все версии сохранились весьма плохо.

    Между имеющимися отрывками текста трудно уловить связь или хотя бы установить порядок, в котором они следовали в поэме.

    В одном отрывке идет речь о правителе-пастыре  города Киша Этане, который отправляется на небо искать «камень родов». Часть исследователей полагает, что путешествие Этаны связано с каким-то общественным бедствием, может быть неурожаем. Другие видят причину поисков «камня родов» в бесплодии самого Этаны или же связывают их с тяжелыми родами жены.

    Другой отрывок поэмы содержит историю орла и змеи. Орел предлагает змее свою дружбу, и животные дают клятву верности перед богом солнца Шамашем. Затем, когда дети обоих подросли, орел нарушает клятву и съедает детей змеи.

    Змея  обращается к богу с мольбой о  мести, и Шамаш, наказывающий всякую несправедливость, предлагает змее спрятаться в туше дикого быка, дождаться там орла и с ним расправиться. Змея поступает, как ей советует Шамаш и ей все-таки удается отомстить:

    И она ему крылья, перья, пух общипала,

    Истерзала его и бросила в яму.

    Чтобы умер он жадной и голодной смертью.  

    (Перевод  В. К. Шилейко)  

    Наконец, последний отрывок вновь возвращает нас к рассказу об Этане. Связь  его с историей о змее и орле не вполне ясна, но, кажется, по приказу  Шамаша Этана вытаскивает ощипанного, полумертвого орла из ямы. Он лечит его и кормит, после чего орел предлагает Этане поднять его на небо, Этана покидает землю и достигает неба Ану.  

    Они благополучно возвращаются, получив желаемое.

    Эпос  о Гильгамеше, известный по переводу И. М. Дьяконова, дошел до нас в трех основных версиях – ниневийской, которая не старше второй половины II тыс. до н. э. и представляет собой довольно близкую переработку более древней, основной версии; периферийной, фрагменты которой найдены в Богазкее и в Магиддо (к ней относится также хетто-хурритская поэма на тему о Гильгамеше) и которая тоже датируется серединой II тыс. до н. э.; и старовавилонской, самой древней и основной, свидетельствующей, что аккадский эпос о Гильгамеше был создан в период, когда Месопотамия окончательно перешла на аккадский язык.

    Аккадский эпос о Гильгамеше, самое крупное  и значительное произведение клинописной  литературы, ценен не только своими художественными достоинствами. Этот памятник дает возможность проследить пути генезиса героического эпоса и понять, в какой мере вавилонская литература оказалась самостоятельной, а в какой – отталкивалась от шумерских источников.

    Поэма изложена на двенадцати таблицах, причем последняя таблица, которая представляет собой дословный перевод с шумерского на аккадский второй части песни о Гильгамеше и дереве хулуппу, композиционно с поэмой не связана.

    Эпос  начинается рассказом о диком  человеке Энкиду, которого богиня Аруру  создает по просьбе богов, обеспокоенных  бесконечными жалобами Урука на их своенравного и буйного владыку, могучего Гильгамеша. Энкиду должен противостоять Гильгамешу и победить его.

    Энкиду  живет в степи вместе с газелями и козами, он не знает цивилизованной жизни и не подозревает своего предназначения. Когда в Урук приходит известие, что в степи появился некий могучий муж, который защищает животных и мешает охотиться, Гильгамеш посылает в степь блудницу, полагая, что если ей удастся соблазнить Энкиду, звери его покинут. Так и случилось. Блудница, соблазнив Энкиду, ведет его в деревню, где дикарь впервые вкушает хлеба и пробует вина.

    Затем поэма рассказывает о встрече  Гильгамеша и Энкиду. Энкиду вступает с Гильгамешем в поединок на пороге спальни богини Ишхары, когда тот  идет совершать обряд священного брака (здесь хурритская богиня Ишхара заменяет Иштар). Ни один из героев не может победить другого, и это делает их друзьями. Далее следует рассказ о подвигах, которые герои совершают вдвоем; они сражаются со свирепым Хумбабой, хранителем горных кедров, а затем с чудовищным быком, насланным на Урук богиней Иштар за отказ Гильгамеша разделить ее любовь. По воле богов, разгневанных убийством Хумбабы, Энкиду умирает, а Гильгамеш, потрясенный смертью друга, бежит в пустыню.

    Отчаяние  его безгранично – он тоскует о любимом друге и впервые ощущает, что и сам смертен. Скитания приводят его на остров блаженных к Ут-Напишти – единственному человеку, обретшему бессмертие. Гильгамеш хочет знать, как тот добился его, и в ответ Ут-Напишти рассказывает историю всемирного потопа, очевидцем которого он был и после которого получил из рук богов вечную жизнь. Но для Гильгамеша, говорит Ут-Напишти, второй раз совет богов не соберется. Тогда жена Ут-Напишти, жалея Гильгамеша, уговаривает мужа одарить его на прощанье, и Ут-Напишти открывает герою тайну цветка вечной молодости. Гильгамеш с трудом достает цветок, но не успевает им воспользоваться: на обратном пути, пока он купался, цветок похитила змея и сразу же помолодела, сбросив кожу. Поэма завершается тем, что Гильгамеш возвращается в Урук.

    Едва  ли шумерские сказания о Гильгамеше составляли единое произведение. Тем более нет никаких сомнений, что аккадский эпос о Гильгамеше в том виде, в каком он известен, – создание поэта, который не просто соединил разрозненные тексты, но тщательно продумал и организовал известный ему материал (видимо, это сделал именно Син-леке-уннинни), подчинив его определенным целям и задачам, придав всему памятнику глубокий философский смысл.

    Аккадский Гильгамеш представлен иначе, чем шумерский. Можно выделить три основных этапа становления его личности. В начале поэмы это буйствующий богатырь, наделенный силой, которую ему некуда девать. Затем под влиянием облагораживающей дружбы с Энкиду Гильгамеш предпринимает поход против Хумбабы «для того, чтобы все, что есть злого, уничтожить на свете». И наконец, последний этап (и еще один скачок в духовном росте) – отчаянье при виде смерти друга, раздумья о смысле жизни, тщетная попытка добыть цветок вечной юности, возвращение в Урук и – появление наивысшего мужества – признание собственного поражения. В конце произведения перед нами герой, познавший жизнь и стремящийся достойно ее прожить.

    Показательна  и трансформация образа Энкиду. В  вавилонском эпосе Энкиду - названый брат, «близнец» и друг Гильгамеша, герой, равный ему по силе. Между  тем в шумерских сказаниях Энкиду – лишь слуга Гильгамеша и почти безликое существо. При этом сам образ Энкиду в аккадском эпосе, так же как и образ Гильгамеша, дан в развитии. Вначале это дикарь, живущий среди животных, затем существо, познавшее любовь женщины, вкусившее хлеба и вина (но еще не человек в высоком смысле слова, а просто дикарь, приобщившийся к цивилизации), и наконец, герой, полный благородных чувств, познавший страдание и гибелью своей заплативший богам за подвиг (ср. эпизод эпоса, где Энкиду в отчаянии проклинает блудницу, считая ее виновницей своей смерти, но затем по совету Шамаша дает ей свое предсмертное благословение).

    Если  сравнить с шумерскими образцами  те эпизоды аккадского эпоса, которые  к ним в конечном счете восходят, то можно убедиться, что вавилонский автор использует первые как своего рода конспект, на основе которого он создает эмоциональный и образный рассказ. Так, в шумерской песне о походе Гильгамеша за кедрами, подготовка к походу на Хуваву (акк. Хумбабу) изложена весьма бегло, словно автор считает необходимым о ней упомянуть, но торопится перейти к основным событиям. Между тем в аккадском эпосе этому посвящены конец второй и вся третья части поэмы. Подробным и красочным описанием сборов героев автор добивается нарастания эмоционального напряжения действия, и кульминацией служит вставленное им в поэму страстное обращение матери Гильгамеша, богини Нинсун, к богу Шамашу, а затем к Энкиду с просьбой помочь сыну и охранять его. Приблизительно то же соотношение между шумерским и аккадским вариантами описания снов Гильгамеша, сражения с Хувавой (Хумбабой) и т. д.

2.5 Лирические тексты

    Памятников, которые можно отнести к лирическим жанрам, на аккадском языке гораздо  больше, чем на шумерском. Сохранилось, однако, много и двуязычных текстов, и не всегда ясно, каков язык оригинала, так как в учебных или ритуальных целях гимн или заклинание иногда переводили с аккадского на шумерский язык. Как и в классификации памятников шумерской литературы, к лирическим жанрам относятся гимны, псалмы и заклинания.

    Больше  всего до нас дошло гимнов, сложенных  в честь богов, как шумерских  – Ана, Энлиля, так и вавилонских – Шамаша, Сина, Мардука, Иштар и др. Все эти гимны были составной частью богослужения, и исполнение их сопровождалось музыкой. В них тщательно продумано каждое выражение, разработана устойчивая система мифологических эпитетов. Многие из текстов представляют собой подлинно художественные произведения, и для них характерна адекватная передача эмоционального, взволнованного состояния молящихся.

    В некоторых из гимнов можно встретить  зачатки философских размышлений. Так, в одном из гимнов к Иштар («Молюсь тебе, владычица владычиц...») молящийся жалуется на незаслуженное  несчастье и вопрошает богиню, почему люди, гораздо менее достойные, чем он, не знают забот.

    Особую  группу лирических текстов составляют заклинания. Как правило, большинство  заклинаний едва ли имеет какую-либо литературную ценность. Однако среди  них попадаются и вполне художественные произведения или отрывки. Так, в  заклинании против зубной боли встречается поэтический отрывок, в котором рассказано о сотворении мира и всех живых существ (в том числе и «зубного червя», приносящего боль), в заклинании против детского плача – колыбельная песня, в заклинании для рожениц – рассказ о любви тельца Сина (бог луны, шумерский Нанна) к телице.