Иди и смотри

Так и сейчас с Брэдом. Они прожили вместе пять лет, а знакомы и вовсе с самого детства. И ведь всегда были просто знакомыми, даже не друзьями. Знакомыми. Жили рядом — через две улицы. Родителей связывали какие-то общие дела. Ну и все. Как в какой-то глупой сказке. В розовом доме — девочка, в синем — мальчик. А потом они вырастают, и мальчик говорит девочке: «Зачем тебе дергаться? Давай поженимся? Что ты одна?» Именно так Брэд в свое время и сделал Лоре предложение.  

Он никогда  не говорил ей — «любимая». Он говорит  — «я же тебя люблю» или «я, как  любящий муж». Из прилагательных в свой адрес Лора слышала только официальное — «дорогая», и еще несколько неприятных эпитетов. Но Лора не обижалась. Старалась не обижаться. Ведь всегда же можно найти оправдание для человека, войти в его положение, понять. Всегда же есть тысяча причин... А если ты любишь человека, то должен все ему прощать. Лора любила мужа. Заставляла себя его любить.  

Это ведь просто. Нужно постоянно говорить себе, что  ты любишь его, что он тебе дорог, что  он хороший. Повторять это, и все. И появляется нужное отношение. В конце концов, можно что-то додумать, допридумать. А замечать только плохое — это неправильно. Если ты стала женой человека, нужно думать о нем хорошо. Это твой долг. Твоя обязанность. Лора превратилась в тень Брэда и смирилась с этим. Может быть, другие женщины живут по-другому. Но кто даст гарантию, что они счастливы?..  

Брэд шелохнулся, Лора испугалась. По-настоящему, на самом  деле. И снова это чувство —  чужой человек. Совершенно чужой. Чего от него ждать?! У Лоры началась паника. Она вцепилась в одеяло с такой силой, что чуть не проткнула его ногтями.  

— Зря ты меня не слушала Лора, — холодно сказал Брэд. — Зря. Ты никогда меня не слушала. Только вид делала, что слушаешь, а не слушала. Ты меня не любишь, Лора. Но это ладно. Но ты меня и не уважаешь, а это плохо, Что это за семья, если жена мужа не уважает? Врешь мне постоянно. Что-то скрываешь. Зря, Лора. Зря.  

Брэд словно специально себя накручивал. Зачем?.. Лора задрожала.  

— Кто это  был? — спросила она. — С кем  я разговаривала?  

— С отцом  Готлимом, — сухо ответил Брэд.  

— Но ты сказал, что приедет врач, — тихо возразила  Лора. — Я думала, что он врач. Так нехорошо. И это не исповедь, если нет тайны исповеди...  

— Он врач, —  отрубил Брэд. — Просто еще и  священник.  

— А в какой  церкви он служит? — словно невзначай  спросила Лора и поперхнулась от обуявшего  ее страха.  

Брэд поднял голову и тяжелым, испытующим взором посмотрел на жену. Два острых стержня пригвоздили Лору к стене.  

— Почему ты спрашиваешь? — в голосе Брэда прозвучала угроза.  

— Просто спросила...  

— Все время  врешь мне, — процедил сквозь зубы Брэд.  

Он встал, подошел  к платяному шкафу и достал оттуда два галстука и два ремня.  

— Брэд, что ты собираешься делать?..  
 

— Пожалуйста, Брэд, не надо... — Лора прижалась щекой  к руке Брэда и попыталась заглянуть  ему в глаза.  

Брэд уже затянул  на запястье жены петлю и завязывал  концы галстука на металлической перекладине их супружеской постели.  

— Брэд, милый, ну что ты делаешь? — Лора пыталась улыбнуться, слезы бессильно катились у нее из глаз. — Брэд, любимый, зачем?  

Брэд одернул  Лорину руку, проверил узел. Крепко. Никуда не денется. Взял другую руку и второй галстук и с силой притянул ее к перекладине.  

— Ну что же ты делаешь, Брэд!  

Лору охватило отчаяние. Она попыталась вырваться, но Брэд держал ее руку, вцепившись, как  клешнями. Лора инстинктивно, защищаясь, толкнула его ногой. Брэд навалился на Лору всем своим телом и затянул второй узел. Все. Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Брэд поднялся, чтобы зафиксировать ноги жены ремнями.  

Лора вывернулась  и, привязанная руками к кровати, встала на колени. Сознание ее помутилось. Она услышала в коридоре детские голоса.  

— Брэд, слышишь  меня? Перестань. Слышишь?! Дети увидят. Что они подумают, Брэд?! Что они  подумают?!  

— Лора, у тебя нет детей, — проскрежетал Брэд. — Выбрось эту дурь из головы! Хватит издеваться надо мной! Хватит валять дурака! Я все знаю! Я все знаю!!!  

— Что?! Что ты знаешь, Брэд?!  

— Я знаю, что  ты связалась с этим маори. Ты отдала ему душу. Ты продала душу Дьяволу! Ненавижу тебя! Ненавижу!  

— Мама, мама! Что  у вас там происходит?! У вас  все в порядке?! — Лора услышала, как дети кричат в коридоре и стучатся в спальную.  

— Брэд, нет!  

Брэд схватил  Лору за ноги и рванул с силой, чтобы  повалить ее на постель. Лора больно ударилась  головой о стену и на какое-то время потеряла сознание. Когда она  очнулась, Брэд уже почти закончил привязывать вторую ногу. Ремни больно сдавили щиколотки. Лора дернулась. Все бесполезно.  

— Я всегда обращался  с тобой, как с человеком, —  тихо сказал Брэд. — Но ты, видимо, не понимаешь человеческого отношения. Ты заставила меня краснеть перед людьми. Ты меня опозорила, Лора. Тебе нет прощения. Ты будешь лежать здесь, привязанная, пока все не кончится...  

— Брэд, что «не  кончится»? Что ты задумал?.. — прошептала Лора.  

— Тебе не нужно  этого знать.  

— Брэд, зачем  ты кого-то слушаешь? Брэд... — взмолилась Лора, пытаясь достучаться до него, в последний раз. Она подняла голову и силилась поймать его взгляд. — Никто не крал мою душу, Брэд. Никто. Просто я больна. Просто мне плохо, Брэд. Пожалуйста! Ты не понимаешь... Мне действительно очень плохо. Мне нужна помощь, Брэд. Я устала. Я очень устала. Брэд...  

— Не хочу ничего знать... — сказал он и направился к двери.  

— Брэд, пожалуйста... Брэд, отпусти меня. Я уеду. Ты больше никогда меня не увидишь. Брэд, давай  закончим с этим. Давай закончим с этим раз и навсегда. Брэд...  

Брэд остановился  в дверях и внимательно посмотрел  на Лору. Он посмотрел на нее, как  на предмет, как на какую-то дрянную  мелочь, на досадное неудобство. Как  на колючку репейника, приставшую к  его штанам. Он так смотрел на нее — на Лору, на свою жену. Он смотрел на нее, как на мертвую.  

— Да. Мы закончим с этим, Лора. Раз и навсегда, —  сказал Брэд, выключил в спальне  свет и закрыл за собой дверь.  

— Брэд! — Лора задохнулась в рыданиях.  
 
 

Лора лежала в постели,

как на косом распятье.

Не имея возможности  ни приподняться,

ни даже просто повернуться.

Она превратилась

в закоченевший, полуживой манекен.

Все тело — от кончиков

пальцев до макушки  — 

затекло и надсадно ныло от боли.

Прошло уже  несколько часов. Скоро рассвет.

Но чем поможет  ей

поднимающееся над Потуа солнце?

Ничем. Лора совсем одна. Совсем.

Слезы лились по ее щекам все это время.

И казалось, что  скоро они закончатся,

а с ними закончится и сама Лора.

В ней ничего не осталась. Ничего.

Только пустота. 
 
 

За что Брэд так обошелся с нею? Что она  ему сделала? Лора попыталась найти  оправдание мужу, но не смогла. Стала  молиться, но слова молитвы умирали  у нее на устах. Бог никогда  ее не слышал. Никогда. Не услышит Он и теперь,  

— Ты продала  душу Дьяволу! — прозвучало у Лоры в голове.  

— Я бы продала, будь моя воля... — прошептала Лора. — Только кому она нужна...  

И в эту же секунду жуткая судорога сковала  ее тело. Дикие спазмы сотрясали, скручивали, выгибали Лору, словно она и не человек  вовсе, а кусок глины, попавший в гигантский штамповочный аппарат.  

— Господи! Господи  милосердный! — кричала Лора, чувствуя, как неведомая сила сминает ее тело и тянет железной рукой в  преисподнюю. — Господи, помоги же мне! Помоги!..  

— Лора, открой глаза! — раздалось где-то рядом.  

— Кто здесь?! — судорога чуть отпустила Лору и она заметалась на своей привязи, как зверек перед закланием. —  Кто?!  

— Лора, ты просишь  о помощи, но в целом свете есть только один человек, который способен тебе помочь, — ответил голос.  

— Кто же это? — закричала Лора. — Кто может мне помочь?!  

— Ты сама, Лора, — ответил голос. — Ты просишь  помощи у Бога, но Бог в тебе. Бог  в каждом. Ты просишь помощи у  себя, Лора. И если не получаешь ответа и не находишь поддержки — значит, ты просто не слышишь себя.  

Услышав этот ответ, Лора поначалу испытала отчаяние. Ей показалось, что голос говорил ей: «Ты одинока!»  Но, дослушав до конца, Лора поняла, что  голос говорил совсем о другом. Он говорил ей: «Ты одинока, Лора. Но только потому, что сама выбрала  свое одиночество. Ты можешь все переиграть. Главное — это услышать себя».  

— Я не слышу  себя? — переспросила Лора, словно желая  удостовериться в том, что все  поняла правильно.  

— Да, не слышишь, — подтвердил другой голос. — Лора, ты живешь с чувством, что ты несчастна. Ты постоянно борешься с обреченностью. Ты уверена, что тебе всегда не везет. Ты живешь без всякой надежды на счастье. Ты уговариваешь себя смириться. Но кому ты говоришь это, Лора?

 Ты просишь  помощи у Бога, но Бог в тебе. Бог в каждом. Ты просишь помощи у себя, Лора. И если не получаешь ответа и не находишь поддержки — значит, ты просто не слышишь себя.  
 

— Кому я это  говорю? — не поняла Лора.  Ты просишь  помощи у Бога, но Бог в тебе. Бог  в каждом. Ты просишь помощи у  себя, Лора. И если не получаешь ответа и не находишь поддержки — значит, ты просто не слышишь себя.  
 
 

— Да. Кому ты говоришь это?  

— Ну, наверное, себе, — Лора очень удивилась. —  Да, наверное, себе.  

— А что говорит  та Лора, которую ты постоянно уговариваешь? Что говорит та Лора, от которой ты требуешь смирения? — спросил первый голос.  

— Что говорит  та Лора?.. — повисла пауза, слезы  стали снова душить Лору, но другие, совсем другие слезы. — Она говорит... — прошептала Лора. — Она говорит, что хочет быть счастливой. Она  говорит, что хочет любить мужа и чувствовать себя любимой. Она говорит, что хочет жить в счастливом доме, полном счастливых детей...  

— И зачем  ты отговариваешь ее? Зачем ты отговариваешь  ту Лору? Почему ты слушаешь «эту», а  не «ту» Лору? Лора, ответь...  

Но Лора не могла  ответить. Она плакала. Она плакала  от зависти. От огромной, от огромной-огромной зависти к той Лоре, которая  хотела, могла и была бы счастливой, если бы только ей дали шанс. Хотя бы один...  

— Что ты сейчас чувствуешь? — спросил первый голос.  

— Зависть... —  сквозь слезы прошептала Лора.  

— Зависть? —  удивился второй голос.  

— Да, — прошептала Лора. — Я чувствую зависть...  

Она облизала пересохшие губы и почувствовала на языке  характерную солоноватую горечь слез.  

— Кому ты завидуешь, Лора? — спросил первый голос.  

— Я завидую  себе. Я завидую той, которая не побоялась бы жить своей жизнью...  

— И что же ты теперь будешь делать, Лора?  

— Я... Я... — Лора задыхалась от рыданий, ей хотелось кричать. — Я всю жизнь ждала чуда. Всю жизнь... Я пыталась жить правильно. Чтобы никто не мог меня упрекнуть, чтобы никто не мог попенять мне за предосудительные поступки... Я хотела быть хорошей — хорошей дочерью, хорошей женой, хорошей матерью... Я хотела быть хорошей...