Шпаргалка по "Журналистике"

Реализм в искусстве и  литературе Белинский тесно связывал с истинной народностью, которая, как  он считал, не имеет ничего общего с  «квасным патриотизмом» и бахвальством, прославлением порядков и нравов самодержавно-крепостнической России. Под народностью в произведениях  искусства Белинский понимал  воплощение в них национально-народного  отношения к жизненным фактам, отражение идеалов, мудрости, надежд народных масс, правдивое изображение  действительности.

Статьи Белинского оказали  огромное влияние на развитие русской  литературы. Исходя из принципов реализма и демократической народности, Белинский  развенчал реакционно-романтическую  школу и подорвал популярность ее наиболее видных представителей: Кукольника, Бенедиктова и др. Тем самым  он расчистил дорогу для дальнейшего  движения русской литературы.

Необычайно глубоко раскрыл  Белинский значение творчества Пушкина, Лермонтова и Гоголя.

С первых же дней своего существования  «Отечественные записки» начали выступать  против «журнального триумвирата». После  прихода в журнал Белинского эта  борьба усилилась, приняла более  глубокий и принципиальный характер.

Однако свое первое полемическое выступление в «Отечественных записках»  против «литературных спекулянтов» Белинский посвятил не Булгарину  и не Сенковскому, а Н.А. Полевому.

Падение Полевого, ставшего соратником своих недавних врагов –  Греча и Булгарина, глубоко возмутило  Белинского. В первом номере журнала  за 1840 г. появилась его статья об «Очерках русской литературы» Полевого. В ней резко осуждался «новый и особенный против прежнего»  образ действий бывшего издателя «Московского телеграфа», вскрывалась  реакционность политических взглядов, отсталость его эклектической философии, романтической эстетики и суждений о конкретных явлениях русской литературы. Неоднократно выступали «Отечественные записки» и против псевдопатриотической драматургии Полевого и его ходульно-романтической  прозы.

Еще более враждебным было отношение журнала к Булгарину, Гречу, Сенковскому и к их периодическим  изданиям – «Северной пчеле» и  «Библиотеке для чтения». Несмотря на все цензурные препятствия («цензура, верная воле Уварова, марает в «Отечественных записках» все, что пишется в  них против Булгарина и Греча», – сообщал Белинский Кетчеру 3 августа 1841 г.), критик в своих «Литературных  и журнальных заметках» систематически разоблачал продажность «Северной  пчелы» и беспринципность «Библиотеки для чтения». Законченный портрет Булгарина Белинский нарисовал в статье о его «Воспоминаниях» (1846, №4 и 5), где отвратительная фигура агента Третьего отделения в литературе, прикрывающего свои доносы болтовней о правдолюбии и патриотизме, показана во весь рост.

Из выступлений Белинского против Сенковского и его журнала  наиболее значительным является «Литературный  разговор, подслушанный в книжной  лавке» (1842, №9), дополняющий ту блестящую  характеристику «Библиотеки для  чтения», которую критик ранее дал  в статье «Ничто о ничем», «Литературный  разговор» раскрыл отсутствие убеждений  и самостоятельных оценок у «барона  Брамбеуса» и его плоское остроумие. Особенно много внимания уделил Белинский  мнениям «Северной пчелы» и «Библиотеки  для чтения» о «Мертвых душах». Вульгарное отрицание Булгариным и  Сенковским поэмы Гоголя как «грязного» и «бессодержательного» произведения дало Белинскому возможность убедительно  показать все убожество их критических  взглядов.

В самом начале сороковых  годов русская периодика пополнилась  двумя литературными журналами  – «Маяк» и «Москвитянин». В этих изданиях «Отечественные записки» приобрели  новых врагов, которые главной  своей целью поставили борьбу с передовой общественной мыслью.

В полемику с «Маяком» «Отечественные записки» вступали редко: дикий, откровенный  обскурантизм «Маяка» и сам по себе не привлекал симпатий широких  кругов читателей. Поэтому «Отечественные записки» ограничивались небольшими ироническими заметками по его адресу. В рецензии на роман Д.Н. Бегичева «Ольга» (1840, №10) Белинский, например, сообщил, что «где-то на маньчжурской границе» издается журнал под названием «Плошка Всемирного Просвещения, Вежливости и Учтивости». «К этому присовокупляют, – продолжал  Белинский, – что будто бы эта  «Плошка» обвинила Жуковского и особенно Пушкина в растлении нашей  литературы и развращении вкуса  публики...». В «Плошке Всемирного Просвещения, Вежливости и Учтивости» нельзя было не узнать «Маяк современного просвещения и образованности», как пышно именовалось на титульном  листе это издание. Только когда  «Маяк» обещал в статьях некоего  Мартынова «общипать Пушкина» и  доказать, что в литературе наступил «век мишурности», критик посвятил журналу, «обретающемуся на заднем дворе литературы», главку в «Литературных и журнальных заметках» (1843, №3).

Журнал Погодина и Шевырева «Москвитянин» был культурнее «Маяка», пропаганда официальной народности велась в нем тоньше, умнее. Поэтому  «Отечественные записки» считали этот журнал более опасным и активно  боролись с ним. Они постоянно  указывали на связь «народности», проповедуемой «Москвитянином», с  православием и самодержавием, выступали  против идеализации крепостничества  и деспотизма, всех консервативных патриархальных форм русской жизни  и культуры, боролись с «христианской  философией» «Москвитянина», защищали от его критики Лермонтова, Гоголя и писателей натуральной школы.

Особенно большую роль в полемике с «Москвитянином»  сыграл памфлет Белинского «Педант» (1842), где в образе Лиодора Ипполитовича Картофелина была дана уничтожающая характеристика Шевырева, а под именем «литературного циника» и «хитрого антрепренера» изображен Погодин. Памфлет был написан в ответ  на статью Шевырева «Взгляд на современное  направление русской литературы» («Москвитянин», 1842, январь), в которой  он нападал на «темную сторону» современной  литературы. Называя Белинского «рыцарем без имени» (статьи Белинского печатались в журнале без подписи), Шевырев  обливал его потоками клеветы  и самой грубой брани. Критик «Отечественных записок» обвинялся в уничтожении  всей русской литературы, «за исключением  двух или трех имен и своего журнала», и в непостоянстве убеждений.

«Педант» произвел необычайное  впечатление. Как сообщают современники, Шевырев неделю не показывался «на  людях», а в «синклите Хомякова, Киреевских, Павлова» говорили о памфлете Белинского «с пеною у рта и  ругательствами». Руководители «Москвитянина» хотели жаловаться шефу жандармов Бенкендорфу. Полемической остротой и непримиримостью отличались также и другие выступления Белинского против «Москвитянина» и его руководителей.

Энергичное участие в  борьбе с «Москвитянином» принял Герцен. Он поместил в «Отечественных записках» три фельетона, направленных против журнала Погодина и Шевырева: «Путевые заметки г. Ведрина» (1843, №11), «Москвитянин» о Копернике» (1843, №11) и «Москвитянин» и вселенная» (1845, №3). В них он пародировал содержание и стиль «дорожного дневника»  Погодина, который тот опубликовал  после поездок за границу, издевался  над курьезными промахами отдела наук «Москвитянина», иронизировал по поводу «детски милых и наивных» воззрений этого журнала на Европу и смеялся над его претензиями  возродить «гибнущее» человечество с помощью православия и самодержавия.

«Отечественные записки» в полемике против «Москвитянина» часто  не отделяли его от славянофильства. Они имели для этого все  основания: славянофилы публиковали  в «Москвитянине» свои статьи и выступали  вместе с представителями «официальной народности». В то же время «Отечественным запискам» приходилось бороться и непосредственно против славянофилов. Так, Белинский резко возражал против характеристики «Мертвых душ» в брошюре  славянофила К. Аксакова, справедливо  видя в ней попытку, приглушить то беспощадное отрицание русской  крепостнической действительности, которое лежит в идейной основе гоголевского произведения.

Статья Белинского «Взгляд  на русскую литературу 1844 года» включает жестокую критику поэтов-славянофилов – Языкова и Хомякова. В ней  отвергаются претензии славянофильства  и его поэтов на подлинную народность. «Являясь в печати, – писал Белинский  о Языкове, – он старается закрыть  свой фрак зипуном, поглаживает свою накладную бороду и, чтоб ни в чем  не отстать от народа, так и щеголяет в своих стихах грубостью чувств и выражений. По его мнению, это  значит быть народным! Хороша народность!»

Опубликование этой статьи совпало с появлением в Москве цикла стихов Языкова, направленных против «не наших», т.е. Белинского, Герцена, Чаадаева, Грановского. Эти  стихотворения граничили с доносом, и Герцен в своем фельетоне  «Москвитянин» и вселенная» изобличил  их как произведения «исправительного характера».

Выступлением «Отечественных записок» против славянофилов является и статья Белинского о повести  В. Соллогуба «Тарантас», написанная в обстановке крайнего обострения борьбы со славянофилами и представляющая собою памфлет на И. Киреевского. Издеваясь над утопическими стремлениями славянофилов возродить «давно прошедшее», Белинский писал: «Новые Дон-Кихоты, они сочинили себе одно из тех нелепых  убеждений, которые так близки к  толкам старообрядческих сект, основанных на мертвом понимании мертвой  буквы, и из этого убеждения сделали  себе новую Дульцинею Тобосскую, ломают за нее перья и льют чернила».

Борьба «Отечественных записок» против враждебных журналов не осталась безрезультатной. Не без влияния  «Отечественных записок» в сороковые  годы упала популярность «Северной  пчелы» и «Библиотеки для чтения», влачили жалкое существование «Сын отечества» и «Москвитянин», прекратилось издание «Русского вестника», быстро погас «Маяк».

«Отечественные записки» вызывали жгучую ненависть реакционной  журналистики, которая демагогически  обвиняла их в презрении к русскому народу, в нигилистическом отношении  к русской истории, культурному  и литературному наследию и злобно нападала на реалистическое направление  в литературе, защищаемое Белинским, Герценом и другими сотрудниками журнала.

Стремясь добиться от правительства  запрещения «Отечественных записок», их враги старались всеми способами  доказать, что журнал Краевского проповедует  революцию, социализм и безбожие. На страницах охранительных изданий  в изобилии появлялись статьи, которые явно имели вид доносов. Так, «Северная пчела» обвинила «Отечественные записки» в том, что они не уважают Жуковского, хотя он является автором гимна «Боже, царя храни» (1843, №256). Другие журналы также не брезговали такого рода нападками. Достаточно сослаться на басню Б. Федорова «Крысы» в «Маяке», на стихотворение М. Дмитриева «Безымянному критику» в «Москвитянине».

Не ограничиваясь журнальной борьбой, враги «Отечественных записок» прибегали и к другим средствам. Булгарин и Греч, например, пытались задерживать на почтамте деньги, присылаемые  Краевскому подписчиками. Известно также  о многочисленных доносах на «Отечественные записки». Особенное усердие проявлял в этом отношении Булгарин. Кроме  писем цензору Никитенко и  председателю Петербургского цензурного комитета князю Волконскому, полных угроз за якобы снисходительное  отношение к «Отечественным запискам», Булгарин в марте 1846 г., направил в  Третье отделение донос, озаглавленный: «Социалисм, коммунисм и пантеисм в России в последнее двадцатилетие». Он сообщал, что «журнал «Отечественные записки», издаваемый явно, без всякого  укрывательства в духе коммунисма, социалисма и пантеисма, произвел в  России такое действие, какого никогда  не бывало... Безрассудное юношество  и огромный класс, ежедневно умножающийся, людей, которым нечего терять и в  перевороте есть надежда все получить, – кантонисты, семинаристы, дети бедных чиновников и проч. проч., почитают «Отечественные записки» своим евангелием, а Краевского и первого его министра – Белинского (выгнанного московского студента) – апостолами...». «Все направление  или tendance «Отечественных записок» клонится к тому, чтобы возбудить жажду  к переворотам и революциям, и  это проповедуется в каждой книжке...»

Происки литературных врагов делали положение журнала крайне непрочным; постоянно можно было ожидать распоряжения о его закрытии. Краевскому не раз приходилось пускать  в ход свои обширные связи, чтобы  сохранить издание. Под влиянием доносов цензура преследовала журнал с еще большей жестокостью. Ряд  произведений вовсе не был пропущен в печать и среди них – «Демон»  Лермонтова («лишь с трудом выхлопотал Краевский право опубликовать небольшие  отрывки из поэмы), «Боярщина» Писемского, первая статья Белинского о «Воспоминаниях»  Булгарина, статья Куторги «Версаль»  и др. В конце 1840 г. Белинский сообщил  Боткину, что из первого номера за 1841 г. «выкинули преинтересную статью о Пугачеве – не знаем, что и  делать с цензурою, – добавлял Белинский, – самая кнутобойная и калмыцкая!».

Как бы ни были жестоки и  суровы условия, в которых издавался  журнал, идеи народного освобождения со страниц «Отечественных записок» проникали сквозь цензуру и распространялись по всей стране, оставляя неизгладимый след в сердцах тысяч читателей, особенно молодежи. По словам Герцена, «статьи Белинского судорожно ожидались  в Москве и Петербурге с 25 числа  каждого месяца. Пять раз хаживали студенты в кофейные спрашивать, получены ли «Отечественные записки»; тяжелый  номер рвали из рук в руки. «Есть  Белинского статья?» – «Есть» –  и она поглощалась с лихорадочным сочувствием, со смехом, со спорами... и  трех-четырех верований, уважений как  не бывало» («Былое и думы»). С таким  же нетерпением ожидались и столь  же сильное влияние оказывали  «Отечественные записки» и в провинции. Журнал сыграл огромную роль в идейной  подготовке участников революционного движения 1860-х годов.

Благодаря сотрудничеству Белинского, Герцена и их друзей «Отечественные записки» стали лучшим журналом сороковых  годов и пользовались большим  успехом у читателей. На 1847 г. они  имели 4000 подписчиков, в то время  как у «Москвитянина», например, их было всего 300.

С апреля 1846 г. Белинский  прекратил работу в журнале Краевского. Причин для ухода у него было более  чем достаточно. Несмотря на то, что  Краевский получал от журнала  большие доходы, материальное положение  Белинского оставалось неизменно тяжелым: корыстолюбивый издатель чрезвычайно  неохотно соглашался на повышение его  заработка. Вместе с тем Краевский  нещадно эксплуатировал критика, заваливал  его непосильной и срочной работой. «Я Прометей в карикатуре: «Отечественные записки» – моя скала, Краевский – мой коршун, который терзает мою грудь», – жаловался Белинский. Изнурительный труд делал критика, по его словам, «не только чернорабочим, водовозной лошадью, но и шарлатаном, который судит о том, в чем не смыслит ни малейшего толку... У Краевского я писал даже об азбуках, песенниках, гадательных книжках, поздравительных стихах швейцаров клубов (право!), о книгах о клопах, наконец, о немецких книгах, в которых я не умел перевести даже заглавия; писал об архитектуре, о которой я столько же знаю, сколько об искусстве плести кружева» (письмо Боткину от 4–8 ноября 1847 г.).