Международное гуманитарное право: понятие, содержание и основные институты

Норма, запрещающая  бомбардировать морскими силами порты, города, селения, жилища или строения, содержится IX Гаагской конвенции. Однако такой запрет не распространяется на военные укрепления, учреждения, склады оружия и т.д., которые могут использоваться неприятелем для нужд армии и флота, и военные суда, находящиеся в порту. Эта конвенция примечательна тем, что юристы начала ХХ века пошли по пути ужесточения норм ведения войны. Ст. 3 устанавливает возможность бомбардирования незащищенных портов, городов, селений, жилища, строений после специального предупреждения или оповещения, если местные власти откажутся подчиняться реквизициям продовольствия или запасов, необходимых в данное время для нужд морского флота, находящегося перед этим местом.  

Часть 2 рассматриваемой  статьи закрепляет условия проведения реквизиции: требования реквизиции должны соответствовать требованиям места; требование выдвигается с разрешения высшего должностного лица; по возможности за реквизицию должны быть выплачены наличные деньги или предоставлена расписка.  

Здесь, как видим, два последних условия совершенно неприемлемы для периода войны и носят чисто декларативный характер. По сути данная статья закрепляет возможность ограбления населения, конфискации, в том числе и частной собственности. 

Много разногласий  вызвала Конвенция (XII) об учреждении Международной призовой палаты. Основной проблемой было отсутствие соглашения между заинтересованными государствами относительно важнейших положений, связанных с обжалованием решений национальных призовых судов, порядком установки и снятия блокады, борьбой с контрабандой, досмотром, обыском и т.д. Государствам так и не удалось достигнуть единых подходов, и данная сфера общественных отношений осталась неурегулированной. 

Вскоре, в 1909 г., в Лондоне прошла Военно-морская  конференция, на которой удалось найти по этим неурегулированным вопросам решения и воплотить их в Декларации, касающейся законов морской войны. К сожалению, Декларация не была ратифицирована; а поскольку из-за нее осталась нератифицированной также Конвенция об учреждении Международной призовой палаты, последняя так никогда и не была создана. 

До принятия в 1899 г. Декларации об обязательстве  не употреблять снаряды, распространяющие удушливые и вредоносные газы (в рамках Первой Гаагской конференции  мира), предпринимались неоднократные попытки дальнейшего нормативного закрепления недопустимости употребления отравляющих газов в период войны. И только после Первой Мировой Войны в ст.171 Версальского договора стороны условились, что употребление на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов, жидкостей, веществ и способов запрещено, и постановили, что производство и ввоз их в Германию строго воспрещается. Аналогичные положения были включены в другие мирные договора 1919 г. и в Берлинский договор между США и Германией от 25 августа 1921 г. 17 июня 1925 г. был подписан Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. Государства заявили, что поскольку они не являются участниками договора, запрещающего применение удушливых, ядовитых и других подобных газов и средств, признают это запрещение, соглашаются распространить его на бактериологические средства ведения войны и договариваются считать себя связанными по отношению друг к другу.  

СССР присоединился к протоколу 2 декабря 1927 г., а 5 апреля 1928 г. сдал на хранение свою ратификационную грамоту. В специальном протоколе зафиксированы обоснованные и актуальные для безопасности СССР того исторического периода оговорки к протоколу 1925 г., а именно он обязывает Правительство СССР только по отношению к государствам, которые его подписали, ратифицировали или окончательно к нему присоединились, протокол перестает быть обязательным для Правительства СССР в отношении всякого неприятельского государства, вооруженные силы которого, а также формальные или фактические союзники не будут считаться с воспрещением, составляющим предмет протокола. 

Развитие правового  регулирования ведения морской  войны было продолжено в Лондонских Правилах о действиях подводных  лодок по отношению к торговым судам в военное время от 6 ноября 1936 г. Правила устанавливают, что военное надводное или подводное судно может потопить торговое судно или лишить его возможности плавать в том случае, если оно предварительно доставит пассажиров, экипаж и судовые бумаги в безопасное место. В этой связи судовые шлюпки рассматриваются как безопасное место при соответствующем состоянии моря, погоды, близости земли или присутствия другого судна, на котором может быть обеспечена безопасность пассажиров. Исключение из этого требования составляют два варианта: упорный отказ от остановки или действительное сопротивление осмотру или обыску. 

Для дальнейших рассуждений по вопросу о формировании источников рассматриваемой отрасли  права целесообразно обратиться к позиции В.В. Пустогарова. Российский ученый справедливо отмечает, что первоначально, в период формирования отрасли международного гуманитарного права в период вооруженного конфликта, развитие и исследование источников пошло по пути выделения в отдельную группу Женевских конвенций, отличных от Гаагских конвенций. Длительное время Гаагские конвенции именовались "правом Гааги", а Женевские конвенции "правом Женевы". Но постепенно гуманитарное право выделялось в самостоятельную отрасль международного права. 

Важную роль в этом становлении сыграли две  Женевские конвенции 1929 г.: об улучшении  участи раненых и больных в  действующих армиях и о режиме военнопленных. Конвенции устанавливали, что раненые и больные противника после выздоровления получали статус военнопленных. Участники конвенции заявили о необходимости принимать различные меры, связанные с ответственностью своих граждан за нарушения норм гуманитарного права. Указанные международно-правовые документы содержали также новые требования, связанные с необходимостью соблюдения норм конвенции всеми, а не только участниками конфликта; освобождении медицинского персонала противника в случае его захвата. Более того, знаменательным и историческим событием следует назвать отход от норм, закрепляющих взаимность применения. За этим скрывалось кардинальное изменение понимания сферы гуманитарного права и его положения в общем международном праве. Гаагские конвенции заключались как взаимообязывающие международные договоры. Невыполнение договора одной стороной давало право другой стороне также не соблюдать его положения. Возникала ситуация, когда гуманность отдавалась на произвол государства. Появилось понимание того, что нормы гуманитарного права являются абсолютными и всеобщими. 

Конвенции 1929 г. явились серьезным правовым основанием для дальнейшего развития и становления международного гуманитарного права, применяемого в вооруженном конфликте.  

После Второй Мировой  Войны и победы над фашизмом, которая  была достигнута в основном благодаря  самоотверженности народов нашей страны, мировое сообщество вновь вернулось к проблемам правового регулирования вооруженных конфликтов. Необходима была новая, отвечающая современным общественным отношениям система правовых норм.  

Эту задачу выполнили  четыре Женевские конвенции от 12 августа 1949 г. и два Дополнительных протокола к ним 1977 г. События, происходящие в мире, международные и внутренние вооруженные конфликты подтверждают значимость рассматриваемых международно-правовых документов. 

Женевская конвенция  об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях (Женевская конвенция I) закрепила и структурировала нормы, регулирующие правовое положение раненых и больных, санитарных формирований и учреждений: санитаров, обеспечивающих розыск и подбирание, транспортировку раненых и больных; санитарного транспорта, а также использование отличительной эмблемы.  

Женевская конвенция I подтверждает норму "Гаагского  права" о том, что постоянные санитарные учреждения и подвижные санитарные формирования не могут быть подвергнуты  нападению ни при каких условиях. Ст. 22 дополняет это правило и устанавливает, что личный состав санитарного формирования в целях защиты раненых и больных может быть вооружен. Охрана санитарного учреждения может осуществляться пикетом, часовыми или конвоем. Главным представляется требование о недопустимости нападения на санитарное подразделение при оказании помощи раненым и больным из числа гражданских лиц.  

Документ устанавливает, что воюющие стороны примут все  возможные меры к тому, чтобы разыскать  мертвых и установить их личность, стороны проследят, чтобы умершие были погребены с честью, с соблюдением обрядов религии, а могилы отмечались таким образом, чтобы их всегда можно было разыскать.  

Гарантией безопасности служит распространение на личный состав санитарных служб, занимающихся розыском, подбиранием, транспортировкой и лечением раненых и больных, личный состав национальных Обществ Красного Креста и других официально признанных и зарегистрированных добровольных обществ помощи, в случае их пленения другой воюющей стороной, режима военного плена. Однако время нахождения в плену должно соответствовать необходимости исполнения ими санитарных обязанностей.  

Среди положений  конвенции, регулирующих защиту санитарных транспортных средств, особого внимания заслуживают нормы, определяющие безопасность санитарных летательных аппаратов. Они должны использоваться "исключительно для эвакуации раненых и больных, для перевозки санитарного и личного состава и имущества". Кроме того, все основные условия полета (высота, время и маршрут) устанавливаются специальными соглашениями между заинтересованными сторонами. Любые несанкционированные полеты над территорией, где находится противник, запрещаются. Экипаж летательного санитарного аппарата подчиняется любому требованию о спуске на землю и не препятствует проведению осмотра. Санитарное воздушное транспортное средство должно иметь видимые отличительные знаки, установленные конвенцией, сигнализацию и опознавательные знаки, установленные по соглашению между воюющими. 

Отличительной эмблемой является красный крест на белом фоне. В конвенции упоминается также знак красного льва и солнца на белом поле, использовавшийся когда-то Ираном, но к настоящему времени эта эмблема отменена. Израиль пользуется эмблемой в виде красного щита Давида на белом поле. Хотя она и не получила международного признания (и поэтому не упоминается в конвенции), на практике она применяется.  

Подписывая Женевскую  конвенцию I, Правительство СССР сделало  следующую оговорку по ст.10: "СССР не будет признавать законным обращение державы, во власти которой находятся раненые, больные или санитарный персонал, к нейтральному государству или гуманитарной организации с просьбой принять на себя функции, выполняемые Державой-Покровительницей, если на это не имеется согласия правительства страны, гражданами которого являются покровительствуемые лица".  

Женевская конвенция  об улучшении участи раненых, больных  и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море (Женевская конвенция II) устанавливает  правила обращения с указанными категориями лиц. Документ закрепляет термин "кораблекрушение", который применяется ко всякому кораблекрушению, независимо от обстоятельств, при которых оно произошло, включая вынужденные посадки самолетов на море или падение в море. При оказании помощи не существует различий между гражданскими лицами и военнослужащими, им обеспечивается "гуманное обращение и уход". Любому военному судну разрешается передача раненых, больных и потерпевших кораблекрушение лиц, если это позволяет их состояние, стороне, которая способна обеспечить их безопасность. 

Женевская конвенция II закрепляет четко различие между  военными и госпитальными судами. К последним относятся суда, построенные  или оборудованные с целью  оказания помощи и переправки раненых, больных и потерпевших кораблекрушение, использующие специальные опознавательные знаки. Такие суда не могут быть подвергнуты нападению или захвату неприятелем, при условии, что их названия и характеристики сообщены воюющими друг другу за 10 дней до их использования. Для обеспечения безопасности раненых и личного состава на судне может быть необходимое вооружение. В конвенции повторены положения о санитарном транспорте, отличительной эмблеме, закрепленные Женевской конвенцией I. 

При подписании Женевской конвенции II Правительство СССР сделало следующую оговорку по ст.10: "СССР не будет признавать законным обращение державы, во власти которой находится раненые и больные, потерпевшие кораблекрушение или санитарный персонал, к нейтральному государству или гуманитарной организации с просьбой принять на себя функции, выполняемые Державой-Покровительницей, если на это не имеется согласия правительства страны, гражданами которой являются покровительствуемые лица".  

Женевская конвенция  об обращении с военнопленными (Женевская конвенция III) подробно регламентирует правила обращения с военнопленными с момента попадания в плен до репатриации из плена. В ней закреплены правила в отношении личных вещей военнопленного, создания лагерей для военнопленных, их интернирования, питания, одежды, гигиены и медицинской помощи, медицинского и духовного персонала для военнопленных, правила об отправлении религиозных обрядов. Специальные статьи посвящены дисциплине в лагерях, сохранению воинских званий, привлечению военнопленных к работам и оплате этого труда, сношения военнопленных с внешним миром. 

Особая часть  конвенции посвящена взаимоотношениям военнопленных с властями. Она  содержит правила подачи жалоб по поводу режима плена, причем военнопленные (кроме лагерей для офицеров) каждые 6 месяцев избирают доверенных лиц, которые представляют их интересы. В офицерских лагерях таковым является старший по званию.  

Рассматриваемая конвенция подробно регламентирует наложение уголовных и дисциплинарных взысканий. Ст.82 закрепляет: “Военнопленные подчиняются законам, уставам и приказам, действующим в вооруженных силах держащей в плену Державы". Другие нормы устанавливают недопустимость коллективных наказаний за индивидуальные проступки, телесных наказаний, лишения дневного света. Более того, нормы Женевской конвенции III ориентируют воюющих в каждом конкретном случае рассматривать возможность замены судебного преследования и наложения уголовного наказания мерами дисциплинарного взыскания.