Ведовские процессы

      Вот что говорит по данному поводу русский дореволюционный историк  С. Тухолка в работе «Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV-XVII веках»: «Еще до пытки колдунью подвергали операции отыскивания стигмата дьявола. Для этого пациенту завязывали глаза и вонзали в тело длинные иглы». Об этом же пишет и Я. Канторович в труде «Средневековые ведовские процессы», вышедшем в 1899 году: «Если у кого-нибудь на теле оказывались язвы или какие-нибудь следы, происхождение которых было неизвестно, то их приписывали дьяволу. Поэтому, прежде всего, обращались к испытанию иглой. Нередко такое, лишенное чувствительности место действительно находили на теле». О том, что наличие «ведовской печати» считалось абсолютным признаком виновности, сообщал и советский исследователь И. Григулевич. Правда, приводились такие факты лишь затем, чтобы показать суеверие и мракобесие, присущие как средневековому миру вообще, так и священнослужителям в частности (Тухолка С., 1909, с. 125).

      Однако  отношение непосредственных участников событий, особенно демонологов, к ведовским  знакам на теле было чрезвычайно серьезным. Один из первых, кто говорит в своих трудах о дьявольских отметинах, – теолог Ламберт Дано: «Нет ни одной ведьмы, на которую дьявол не поставил бы некую отметину или знак своей власти». Это мнение разделяли практически вce богословы и демонологи. Например, Питер Остерман в трактате, вышедшем в 1629 году, доказывал: «Еще не представало перед судом человека, который, имея клеймо, вел бы безупречный образ жизни, и ни один из осужденных за колдовство не был осужден без клейма». Такой же точки зрения придерживался и демонолог в короне – Яков I Стюарт. Этот неутомимый борец с ведьмами в трактате «Демонология» заявлял: «Никто не служит Сатане и не призывается к поклонению перед ним, не будучи отмечен его знаком. Клеймо – это самое высшее доказательство, гораздо более бесспорное, чем обвинения или даже признания» (Рассел Роббинс Хоуп, 2001, с. 130).

      В самом существовании на теле человека каких-то пятен или отметин нет  ничего странного и чудесного. Но если признать, что рассказы о ведьминых  знаках имеют под собой реальную основу, то следует задать вопрос: а что представляли собой эти отметины?

      Есть  два основных вида таинственных знаков – дьявольское пятно и ведьмин  знак. Последний представлял собой  своеобразный бугорок или вырост на теле человека и, по мнению демонологов, использовался ведьмами для кормления различных духов собственной кровью. Клеймо же дьявола можно скорее сравнить с родимым пятном.

      Исследователь Н. Пшибышевский в работе «Синагога Сатаны», изданной в Москве в 1908 году, дает достаточно подробное описание этих знаков: «Поверхность тела одержимого отмечена и снаружи особыми знаками. Это небольшие, не больше горошины, места кожи нечувствительные, бескровные и безжизненные. Они иногда образуют красные или черные пятна, но редко. Так же редко они отмечены углублением кожи. Большей частью они незаметны снаружи и находятся на половых органах. Часто они находятся на глазных веках, на спине, на груди, а иногда, но редко, они меняют место» (Пшибышевский С., 1908, с. 357).

      Итальянский демонолог М. Синистрари отмечает: «Эта отметина не всегда одной и той же формы или контура, иногда она похожа на зайца, иногда на лапку жабы, на паука, щенка, соню. Она ставится у мужчин под веками или под мышками, или на губах, или на плечах, в заднем проходе или еще где-нибудь. У женщин обычно на груди или в интимных местах» (Синистрари М., 2005, с. 116).

      И все же главный признак, по которому в Средневековье отличали дьявольское  пятно, – его нечувствительность к боли. Поэтому при осмотре  потенциальной ведьмы подозрительные пятна обязательно прокалывали  иглой. И если на укол не следовала реакция, обвинение считалось доказанным. (Еще одна существенная особенность «чертовых знаков»: при укалывании эти места не только не чувствовали боли, но и не кровоточили.)

      Отрешаясь от фантастических деталей, вроде пылающего злобой дьявола, клеймящего собственной рукой (или иной конечностью) своих приверженцев, стоит признать наличие на теле человека каких-либо специфических отметин. Но ведь описание «ведьминых знаков» очень напоминает какое-то кожное заболевание.

      Действительно, почему бы не предположить, что подавляющая часть людей, обвиненных в ведовстве, имела общую для всех болезнь? И только одно заболевание подходит под все приведенные выше симптомы. Это лепра, или проказа, – и сегодня один из самых страшных недугов, а в Средневековье – настоящий бич Божий.

      Вот что говорит об этой болезни медицинская  энциклопедия, изданная в 1979 году: «Начинается она обычно незаметно, иногда с общего недомогания и повышения температуры. Затем на коже появляются беловатые или красные пятна, на этих участках кожа становится нечувствительной к теплу и холоду, не ощущает прикосновения и боль». Стоит отметить, что картина болезни очень напоминает демонологические трактаты? (Кастелевски Е. Г., 2008, с. 97).

      В сведениях, почерпнутых из медицинской литературы, можно найти объяснение и такому явлению, как ведьмин сосок. При дальнейшем развитии заболевания кожа начинает постепенно уплотняться, образуются язвы, узлы, которые действительно своей формой могут напоминать сосок. Приведем еще одну цитату: «Иногда на не изменившейся коже появляются ограниченные лепроматозные инфильтраты в дерме (бугорки) или в гиподерме (узлы), которые могут сливаться в более или менее мощные конгломераты. Кожа под ними жирная, может отличаться шелушением, чувствительность вначале нормальная, позднее расстраивается и понижается в различной степени». Совпадает даже месторасположение «дьявольских знаков» и лепроматозных пятен на теле человека.

      И, наконец, еще один аргумент, позволяющий  отождествить проказу и «дьявольские отметины»: по современным медицинским данным, «нарушение чувствительности в кожных поражениях наблюдается только при лепре и ни при каком другом кожном заболевании».

      Итак, исходя из данной теории, с большой долей уверенности можно утверждать, что практически все колдуны и ведьмы, осужденные на смерть, были в той или иной стадии поражены проказой. Сам собой напрашивается и следующий вывод: в основе гонения на ведьм лежало стремление средневекового общества обезопасить себя от страшного заболевания, распространение которого в XV-XVII веках достигло своего апогея. Уничтожая прокаженных (мера, бесспорно, жестокая), Европа к концу XVII века в какой-то степени справилась с эпидемией проказы.

      Верили  ли сами судьи в то, что отправляют на костер именно дьяволово отродье, а не больных и отверженных людей? На этот вопрос пока нет абсолютно уверенного ответа. Однако вполне вероятно, что в Средние века люди достаточно хорошо знали симптомы проказы, и, по крайней мере, привилегированная, образованная прослойка государственных и церковных деятелей осознавала, что ведет борьбу не со слугами сатаны, а с заразной болезнью. Ведь неслучайно огромная роль в проведении ведовских процессов принадлежала врачам. По замечанию одного из современных исследователей, врачи «принимали достаточно активное профессиональное участие в процессах над ведьмами. В их обязанности входило диагностирование болезней, возникавших в «результате колдовства», и медицинское обслуживание пытки. Зачастую их заключение решало участь несчастной ведьмы».

      И, тем не менее, видя в охоте на ведьм и колдунов лишь карантинную меру, а в судьях и палачах – борцов с опасным недугом, не стоит излишне модернизировать явление более чем пятивековой давности. Проказа в то время могла рассматриваться и, вероятно, рассматривалась как признак одержимости дьявольской силой, и именно поэтому носителям этой болезни объявили беспощадную войну на уничтожение. Эта сторона дела заслуживает тщательного изучения.

      И все же есть достаточные основания  утверждать, что охота на ведьм  объективно была борьбой с прокаженными.

      С конца XV века на смену стихийным народным расправам над ведьмами приходит четкая система борьбы с ними, в которой самое активное участие принимают церковь и государство. Для опознания ведьмы применяется одна лишь процедура – укалывание иглой. Доселе не известное испытание распространяется по всей Европе, от Швеции до Испании. Причем везде процедура проводится одинаково. Разве сам этот факт не вызывает подозрений?

      Косвенным доказательством этой версии служит и характер ведовских процессов (ведь не зря в литературе, им посвященной, они именуются эпидемиями). Нельзя сказать, что ведьм преследовали регулярно и равномерно по всей территории Западной Европы. Скорее можно говорить о локальных и ограниченных во времени вспышках охоты на ведьм. В одном городке вовсю полыхают костры, а в других о ведьмах будто никто и не слышал – не потому ли, что острая борьба с ведьмами развертывалась в местах, наиболее пораженных проказой, и заканчивалась при уничтожении угрожающего числа прокаженных (Хейзинга Йохан, 1995, с. 153).

      Если  предположить, что средневековые  истребители ведьм и колдунов знали, с чем они на самом деле сражаются, то следует считать логичным их стремление как можно тщательнее изолировать от общества обвиненных в колдовстве. Многие авторы (например, Я. Канторович и Н. Сперанский) упоминают о том, что ведьмы содержались в особых, отдельных тюрьмах. Демонологи же в своих наставлениях предупреждают об опасности близкого контакта с ведьмами, а судьям рекомендуют при допросах избегать прикосновения колдуний. Хотя теологи и считали, что борющийся с ведьмами имеет благословение церкви, а потому неподвластен их чарам, практика нередко говорила об обратном. В литературе известны случаи, когда в колдовстве обвиняли палача и судью, ведшего процессы. В этом нет ничего удивительного: у них было достаточно возможностей заразиться.

      Конечно, наибольшая опасность заражения  грозила, прежде всего, родственникам. Они же первыми могли заметить признаки страшного заболевания, и тогда страх за свою жизнь брал верх над любовью к ближнему. Недаром именно родственники часто (так говорят исторические документы) становились доносителями. Впрочем, даже такой шаг не отводил от них подозрения в приверженности ведовской заразе. Поэтому если хоть один из членов семьи был казнен по обвинению в колдовстве, то на всех остальных всю жизнь лежало подозрение. Иначе и быть не могло: инкубационный период лепры может составлять несколько лет, а, следовательно, любой, кто общался с зараженным, внушал опасение. Нередко для подстраховки казнили всю семью разом.

      Всегда  вызывала наибольший ужас и рассматривалась  как дикий фанатизм казнь обвиненных в колдовстве детей. В XV-XVII веках  на костер возводили даже двухлетних. Пожалуй, наиболее шокирующий пример дает город Бамберг, где одновременно были преданы огню 22 девочки от 9 до 13 лет. Как уже говорилось, вера в колдовство характерна для всего человечества, однако массовое обвинение в колдовстве детей отличает лишь Западную Европу XV-XVII веков. Факт в пользу излагаемой гипотезы: проказа не разбирает возраста, а каждый зараженный, взрослый или ребенок, представляет опасность.

      Иногда, очень редко, с обвиняемого в  колдовстве снимали обвинения. Но и  после освобождения он оставался, по сути, отверженным, подвергаясь строжайшему  карантину: ему запрещали входить в церковь или отводили в ней особое место; даже в собственном доме он жил изолированно. Вполне разумные предписания на случай возможной опасности заражения.

      Еще одно доказательство, подкрепляющее  гипотезу, – стереотипный образ колдуньи, созданный народным сознанием. На костер всходили люди без различия пола, возраста, социального пoложения - любой мог быть обвинен в колдовстве. А вот описания типичной ведьмы оказались наиболее устойчивыми. Английский историк Р. Харт в работе «История ведовства» приводит свидетельства современников о том, как, по их мнению, выглядит типичная ведьма. Вот одно из них: «Они кривые и горбатые, на их лицах постоянно лежит печать меланхолии, повергающая в ужас всех окружающих. Их кожа покрыта какими-то пятнами. Старая, потрепанная жизнью карга, она ходит согнувшись дугой, с ввалившимися глазами, беззубая, с изборожденным ямами и морщинами лицом. Члены ее постоянно трясутся» (Харт Р., 1996, с. 317).

      В медицинской литературе именно так  описывают больного лепрой на последних стадиях развития заболевания. Кроме того, сообщает медицинская энциклопедия, «в запущенных случаях выпадают брови, ушные мочки увеличиваются, выражение лица сильно изменяется, зрение слабеет до полной слепоты, голос становится хриплым». Типичная ведьма из сказки разговаривает охрипшим голосом и имеет длинный, резко выдающийся на лице нос. Это тоже неслучайно. При лепре «весьма часто поражается слизистая оболочка носа, что приводит к ее перфорации и деформации. Нередко развивается хронический фарингит, поражение гортани приводит к охриплости» (Пиков Г. Г., 2007, с. 86).

      Конечно, можно обратить внимание на тот факт, что гипотеза не находит прямого подтверждения в исторических источниках. Действительно, нет, и вряд ли когда-нибудь обнаружатся документы, которые бы напрямую говорили об охоте на ведьм как о борьбе с прокаженными. И все же косвенные подтверждения этого можно обнаружить. Например, в самом известном демонологическом трактате – «Молоту ведьм».