Иван Грозный

[править]

Смерть«И тако бысть на государьстве лет 49, а всего поживе 54 лета. Престався в лето 7092 марта  в 18 день».

Минея Служебная. Палея.[208]

 

 

Исследование останков Ивана  Грозного показало, что в последние  шесть лет жизни у него развились  остеофиты (солевые отложения на позвоночнике) причём до такой степени, что он уже не мог ходить —  его носили на носилках. Обследовавший  останки М. М. Герасимов отмечал, что не видел таких мощных отложений  и у самых глубоких стариков. Вынужденная  неподвижность, соединившись с общим  нездоровым образом жизни, нервными потрясениями и пр., привела к  тому, что в свои 50 с небольшим  лет царь выглядел уже дряхлым  стариком[209].

 

В августе 1582 года А. Поссевин в отчете Венецианской синьории заявил, что «московскому государю жить недолго»[210]. В феврале и начале марта 1584 года царь ещё занимается государственными делами. К 10 марта относится первое упоминание о болезни (когда был  остановлен на пути к Москве литовский  посол «в связи с государевым  недугом»). 16 марта наступило ухудшение, царь впал в беспамятство, однако, 17 и 18 марта почувствовал облегчение от горячих ванн. Но после полудня 18 марта царь умер[211]. Тело государя распухло и дурно пахло «из-за разложения крови»[210].

 

Вифлиофика сохранила  предсмертное поручение царя Борису Годунову: «Егда же Великий Государь последняго напутия сподобися, пречистаго тела и крови Господа, тогда во свидетельство представляя духовника  своего Архимандрита Феодосия, слез очи  свои наполнив, глаголя Борису Феодоровичу: тебе приказываю душу свою и сына своего Феодора Ивановича и дщерь  свою Ирину…»[212]. Также перед смертью, согласно летописям[213], царь завещал  младшему сыну Дмитрию Углич со всеми  уездами.

 

Достоверно выяснить, была ли смерть царя вызвана естественными  причинами или была насильственной, затруднительно[214].

 

Существовали упорные  слухи о насильственной смерти Грозного. Летописец XVII века сообщал, что «царю  дали отраву ближние люди». По свидетельству  дьяка Ивана Тимофеева Борис  Годунов и Богдан Бельский «преждевременно  прекратили жизнь царя». Коронный гетман Жолкевский также обвинял Годунова: «Он лишил жизни царя Ивана, подкупив врача, который лечил Ивана, ибо  дело было таково, что если бы он его  не предупредил (не опередил), то и сам  был бы казнен с многими другими  знатными вельможами»[215]. Голландец  Исаак Масса писал, что Бельский положил яд в царское лекарство[216][217]. Горсей также писал о тайных замыслах Годуновых против царя[218] и выдвинул версию удушения царя,[219] с которой  согласен В. И. Корецкий: «По-видимому, царю дали сначала яд, а затем  для верности, в суматохе, поднявшейся  после того, как он внезапно упал, ещё и придушили»[220]. Историк Валишевский писал: «Богдан Бельский (со) своими советники извел царя Ивана Васильевича, а ныне хочет бояр побити и хочет подыскать под царем Федором Ивановичем царства Московского своему советнику (Годунову)»[221].

 

Версия об отравлении Грозного проверялась при вскрытии царских  гробниц в 1963 году: исследования показали нормальное содержание в останках мышьяка  и повышенное содержание ртути, которая, однако, присутствовала во многих лекарственных  препаратах XVI века и которой лечили сифилис, которым предположительно был болен царь. Версия убийства была сочтена не подтвержденной, но и не опровергнутой[222][223]

[править]

Оценки результатов правления

 

Спор о результатах  правления Ивана Грозного начался  ещё при его жизни[224] и продолжается в настоящее время.

[править]

Краткая характеристика

 

В качестве общих итогов правления  Ивана Грозного, определённых разными  исследователями, в том числе  и далёкими от его идеализации, в  самой краткой форме, при комплексном  подходе, можно указать следующие: Оценивая итоги расцвета Русского государства, автор (Р. Г. Скрынников) упоминает прекращение феодальной усобицы, объединение земель, реформы Ивана Грозного, укрепившие систему государственного управления и вооруженные силы. Это позволило сокрушить последние осколки Золотой Орды на Волге — Казанское и Астраханское царства.

 

Но рядом с этим, одновременно с этим были неуспехи России в Ливонской  войне (1558—1583) за выход на Балтику, были неурожаи 60-х гг. XVI в., голод, чума, опустошившие страну. Был раздор Ивана IV с боярами, раздел государства на земщину и  опричнину, опричные козни и казни (1565–1572), ослабившие государство. …нашествие 40-тысячной крымской орды, большой и  малой нагайских орд на Москву в 1571 г., сражение русских полков с  новым нашествием летом 1572 г. на подходах к Москве; сражение при Молодях, под  Даниловым монастырем в июле 1591 г. Победами стали те сражения. — С. В. Бушуев, Г. Е. Миронов. История государства  Российского[225] 

 

Завершение образования  централизованного европейского государства («Россия заняла достойное место  среди крупнейших держав Европы») и  предпосылки к созданию уникального  — евразийского[226][227]. «Страна достигла крупных экономических и культурных успехов»[225][228][229]

Сохранение независимости  страны. При достаточных основаниях для сопоставления масштабов  Куликовской битвы с битвой при  Молодях (участие 5 тысяч в первой, например, — по С. Б. Веселовскому или 60 тысяч по В. Н. Татищеву, и свыше 20 тысяч во второй — по Р. Г. Скрынникову)[228], последняя также имела эпохальное значение для дальнейшего развития государства: было покончено с неотвратимой опасностью регулярной опустошительной  татаро-монгольской экспансии; «Цепь  татарских „царств“, простиравшихся от Крыма до Сибири была навсегда разорвана»[228][230]

Формирование оборонных  рубежей; «…любопытная и важная черта  в деятельности московского правительства  в самую мрачную и тёмную пору жизни Грозного — в годы его  политических неудач и внутреннего  террора… — забота об укреплении южной  границы государства и заселении  „дикого поля“. Под давлением  многих причин правительство Грозного начало ряд согласованных мер  по обороне своей южной окраины…»[231][225][228][229][232].

Вместе с сокрушительным разгромом войск Крымского ханства (см. Русско-крымские войны), с «Астраханским», — «„Казанское взятие“ (1552) открыло  русским путь в низовья великой  русской реки Волги и на Каспийское море»[230]. «Среди сплошных неудач конца  войны (Ливонской), сибирское взятие Ермака блеснуло подобно молнии в  ночной тьме», предопределив, вместе с  укреплением успеха предыдущих пунктов, перспективу для дальнейшего  расширения государства по этим направлениям, с гибелью Ермака, «„под высокую  царскую руку“ взяло на себя уже  Московское правительство, посылавшее в Сибирь, на помощь казакам, своих  воевод с „осударевыми служилыми  людьми“ и с „народом“ (артиллерией)»; и что касается восточного направления  экспансии, — сам за себя говорит  тот факт, что уже «через полвека  после гибели Ермака русские вышли  на берега Тихого океана»[231][230].

«Ливонская война Грозного была своевременным вмешательством Москвы в первостепенной важности международную  борьбу за право пользования морскими путями Балтики». И даже в неудачной  кампании большинство наиболее обстоятельных  исследователей прослеживает позитивные факторы за тем, что в это время  шла многолетняя торговля с Европой  морским путём (через Нарву), и  что впоследствии, через сто с  лишним лет реализовал и развил как  одно из основных направлений своей  политики Пётр[231][225].

«Упразднился старый взгляд на опричнину как на бессмысленную  затею полоумного тирана. В ней  видят применение к крупной земельной  московской аристократии того „вывода“, который московская власть обычно применяла  к командующим классам покорённых земель. Вывод крупных землевладельцев  с их „вотчин“ сопровождался дроблением их владений и передачей земли  в условное пользование мелкого  служилого люда. Этим уничтожалась старая знать и укреплялся новый  социальный слой „детей боярских“, опричных слуг великого государя»[231]. Если сравнивать с Европой этого времени: опричнина  унесла за 6 лет около 5 тысяч жизней[230], одна Варфоломеевская ночь — 30 тысяч (по разным оценкам: от 5 до 30 тысяч); В  Священной Римской империи —  Карл V (1520—1558) казнил десятки тысяч; в Англии: Генрих VIII (1509—1547) — десятки  тысяч казнённых в политической борьбе, в числе десятков других деятелей культуры — Томас Мор, из 6-и своих жён король, подозревая в измене, казнил 2-х; Елизавета I (1568—1603) — десятки тысяч казнённых; Испания: 16 февраля 1568 года испанская инквизиция приговорила к смертной казни  всех жителей Нидерландов (не говоря обо всех казненных инквизицией), в ходе подавления восстаний в  Нидерландах Филиппом II (1556—1598) за два  года казнено более ста тысяч, 4 ноября 1576 года при подавлении восстания  в Антверпене казнено 8 тысяч, он казнил представителей десятков аристократических  арагонских родов.[233][234][235]

Общее состояние культуры характеризуется подъёмом, зрелое развитие которого стало возможным только после преодоления смуты. «Набеги  крымчаков и страшные пожары нанесли  Москве и москвичам тяжкий урон в  годы правления Иоанна IV Васильевича. Поправлялась после того Москва медленно. „Но царствование Иоанна Грозного, — по мнению И. К. Кондратьева, —  было всё же одним из замечательных  царствований, наложивших на Москву, а  с нею и на всю Россию печать особенного величия“. Действительно, в эти годы в Москве состоялся  первый Земский собор, был создан Стоглав, были покорены царства Казанское  и Астраханское, присоединена Сибирь, начата торговля с англичанами (1553) (а также с Персией и Средней  Азией), открыта первая типография, построены Архангельск, Кунгур и  Уфа, башкиры приняты в русское  подданство, учредилось Донское казачество, воздвигнут знаменитый храм Покрова  в память завоевания Казанского царства, более известный под именем Василия  Блаженного». Учреждено Стрелецкое войско[225][236].

[править]

В глазах современников

 

Дж. Флетчер указывал на усиление бесправности простолюдинов, что негативно  сказывалось на их мотивации к  труду:

 

А. Д. Литовченко. Иван Грозный  показывает свои сокровища английскому  послу Горсею. Холст, масло. 1875. Русский  музей

Я нередко видел, как они, разложа товар свой (как то: меха и т. п.), все оглядывались и смотрели на двери, как люди, которые боятся, чтоб их не настиг и не захватил какой-нибудь неприятель. Когда я спросил их, для чего они это делали, то узнал, что они сомневались, не было ли в  числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или какого сына боярского, и чтоб они не пришли со своими сообщниками  и не взяли у них насильно весь товар. Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чём более, кроме дневного пропитания. От того же происходит, что  произведения, свойственные России (как  было сказано выше, как то: воск, сало, кожи, лен, конопля и проч.), добываются и вывозятся за границу в количестве, гораздо меньшем против прежнего, ибо народ, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе.[237]

 

Оценивая итоги деятельности царя по укреплению самодержавия и  искоренению ересей, немец-опричник Штаден писал:

Хотя всемогущий Бог и  наказал Русскую землю так  тяжело и жестоко, что никто и  описать не сумеет, все же нынешний великий князь достиг того, что  по всей Русской земле, по всей его  державе — одна вера, один вес, одна мера! Только он один правит! Все, что  ни прикажет он, — все исполняется  и все, что запретит, — действительно  остается под запретом. Никто ему  не перечит: ни духовные, ни миряне[238].

[править]

Историография XIX в.

 

Карамзин описывает Грозного как великого и мудрого государя в первую половину царствования, беспощадного тирана во вторую:

Между иными тяжкими опытами  Судьбы, сверх бедствий Удельной системы, сверх ига Монголов, Россия должна была испытать и грозу самодержца-мучителя: устояла с любовию к самодержавию, ибо верила, что Бог посылает и  язву и землетрясение и тиранов; не преломила железного скиптра  в руках Иоанновых и двадцать четыре года сносила губителя, вооружаясь единственно молитвою и терпением (…) В смирении великодушном страдальцы умирали на лобном месте, как Греки  в Термопилах за отечество, за Веру и Верность, не имея и мысли о  бунте. Напрасно некоторые чужеземные историки, извиняя жестокость Иоаннову, писали о заговорах, будто бы уничтоженных ею: сии заговоры существовали единственно  в смутном уме Царя, по всем свидетельствам наших летописей и бумаг государственных. Духовенство, Бояре, граждане знаменитые не вызвали бы зверя из вертепа  Слободы Александровской, если бы замышляли  измену, взводимую на них столь  же нелепо, как и чародейство. Нет, тигр упивался кровию агнцев — и  жертвы, издыхая в невинности, последним  взором на бедственную землю требовали  справедливости, умилительного воспоминания от современников и потомства![239].

 

 

 С точки зрения Н.  И. Костомарова, почти все достижения  за время царствования Ивана  Грозного приходятся на начальный  период его правления, когда  молодой царь ещё не был  самостоятельной фигурой и находился  под плотной опекой деятелей  Избранной Рады[40]. Последующий же  период правления Ивана ознаменовался  многочисленными внешне- и внутриполитическими  провалами. Н. И. Костомаров  также обращает внимание читателя  на содержание «Духовного завещания», составленного Иваном Грозным  около 1572 года, по которому страну  предполагалось поделить между  сыновьями царя на полунезависимые  уделы. Историк утверждает, что  этот путь привел бы к фактическому  коллапсу единого государства  по хорошо известной на Руси  схеме[40].

 

С. М. Соловьёв видел главную  закономерность деятельности Грозного в переходе от «родовых» отношений  к «государственным», которые завершила  опричнина[240] («… в завещании Иоанна IV удельный князь становится совершенно подданным великого князя, старшего брата, который носит уже титул  царя. Это главное, основное явление  — переход родовых отношений  между князьями в государственные  …»[241]). (И. Н. Болтин указывал, что, как  и в Западной Европе, феодальная раздробленность на Руси сменяется  политическим объединением, и сравнивал  Ивана IV с Людовиком XI, то же сравнение  Ивана с Людовиком отмечают и  у Карамзина[242].)