Диктатура цезаря и ее значение

   1 декабря 47 г. до н.э. Цезарь с шестью легионами отправляется из Рима в Африку. Первые действия его войск были неудачны, Лабиен нанес ему чувствительное поражение при Руспине, так что Цезарю пришлось укрепиться в лагере и обороняться. Всегда столь стремительный, быстрый в нападениях, он теперь удивил и своих сторонников и своих врагов упорством и осторожностью своей обороны. Наконец к нему присоединились шедшие из Италии подкрепления, и 6 апреля 46 г. при Тапсе он наголову разбил своих противников. Воины Цезаря, страшно обозленные продолжительною борьбой, вышли из повиновения и беспощадно избивали противников. Было убито и в войске Цезаря его же солдатами несколько офицеров, известных как скрытые сторонники противной партии. До 50 000 трупов оказалось на поле сражения. [8, c.121].

     Противники Цезаря были уничтожены. Последние надежды республиканцев рухнули — и Катон, сделав необходимые распоряжения, чтобы облегчить бегство всем, кто хотел спасаться, удалился в свой дом в Утике, отправляясь ко сну, Катон, не найдя у постели обычно там находящегося своего кинжала, закричал, что его домашние предают его врагам, ибо чем другим, говорил он, сможет он воспользоваться, если враги придут ночью. Когда же его стали просить ничего против себя не замышлять и лечь спать без кинжала, он сказал весьма убедительно: «Разве, если я захочу, я не могу удушить себя одеждой или разбить голову о стену, или броситься вниз головой, или умереть, задержав дыхание?» Так говоря, убедил он своих близких выдать ему его кинжал. Когда он его получил, он попросил Платона и прочел его сочинение о душе.

   Когда он окончил диалог Платона, то, полагая, что все, которые находились у  его дверей, заснули, поразил себя кинжалом под сердце. Когда выпали его внутренности и послышался какой-то стон, вбежали те, которые находились у его дверей; еще целые внутренности Катона врачи опять вложили внутрь и сшили разорванные части. Он тотчас притворился ободренным, упрекал себя за слабость удара, выразил благодарность спасшим его и сказал, что хочет спать. Они взяли с собой его кинжал и закрыли двери для его спокойствия. Он же, представившись будто спит, в молчании руками разорвал повязки и, раскрыв швы раны, как зверь разбередил свою рану и живот, расширяя раны ногтями и роясь в них пальцами и разбрасывая внутренности, пока не умер. Было ему тогда около 50 лет, и славу имел он человека самого непоколебимого в следовании тому, что он признавал правильным, а следовал он справедливому, должному и прекрасному не только в своем поведении, но и в помыслах, выявляя исключительное величие души. [10, кн.2 гл.38].

     Ярый республиканец, с падением  республики не захотел её пережить. Гай Юлий так или иначе стал если не прямым, то косвенным убийцей достойнейшего и благороднейшего из римских граждан. Сколько бы стран и народов он не завоевал, какими бы лаврами не увенчивался, --- он преступник, раз посягнул на совесть Рима. Самоубийство Катона Младшего, или Утического (от города Утика), стало символом верности Республике и неприятия диктатуры у многих последующих поколений как в древности, так и в новое время. 
 

Глава III.  Политика Цезаря как диктатора

  После битвы при Тапсе, Юлию Цезарю уже никто не мог посягать на его главенство в республике. Казалось, все военные силы соперников исчерпаны и можно праздновать полную победу. Теперь, когда междоусобная война окончилась, он мечтал основать прочное, благодетельное и славное правительство, программа которого должна была состоять из трех существенных пунктов: большой щедрости по отношению к простому народу; административных реформ для реорганизации общественных должностей и для удовлетворения законных требований нации, так долго находившихся в небрежении; наконец, в крупных военных предприятиях. В общем, это было возвращением к его великой политике 56 года.

  28 июля 46 г. Цезарь прибыл в Рим  и отпраздновал четверной триумф: над Галлией, Египтом, Понтом и Нумидией. Все триумфы были отпразднованы по возвращении Цезаря в Рим с неслыханной пышностью, размахом и расточительством. Он затмил казавшиеся верхом роскоши недавние триумфы Помпея. Для каждого из шествий изготавливались детали носилок, колесницы, сбруи и прочего из одного материала: для галльского это было лимонное дерево, для египетского - акация, для понтийского в дело шел черепаший панцирь, а для африканского - само собой,  слоновая кость.

  Добыча, которую несли рабы на изукрашенных носилках, была такой богатой, и ее было так много, что римские граждане были просто в шоке от такого невиданного ранее изобилия всего награбленного Цезарем в разных странах. В процессии вели, конечно, и знаменитых пленников, среди которых был и заклятый враг Цезаря галл Верцингеториг; в африканском триумфе зрители могли видеть малолетнего сына убитого Петреем нумидийского царя Юбы -он станет не только царем под именем Юба II, но и знаменитым писателем и ученым. В египетском триумфе самой знатной пленницей была сестра Клеопатры Арсиноя. В этом триумфе Цезарь в окружении сорока слонов, на спинах которых горели факелы, в наступивших сумерках проехал через всю столицу. [2, c.195]. Светоний сообщает, что первым и самым блистательным триумфом был галльский. Флор добавляет к этому, что в триумфальной процессии двигались фигуры покоренных галльских рек (Рейн, Родан) и пленного Океана в золотых блестках. Во втором, египетском триумфе, по сообщению Флора, на передвижных платформах везли изображения Нила, Фароса, пылающего как пламя. В третьем, понтийском, среди прочего несли надпись «Пришел, увидел, победил», чем отмечалась не только победа, а и быстрота завершения войны. [22, c.136]. Зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиаторов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания атлетов, и морской бой. В гладиаторской битве на форуме бились насмерть Фурий Лептин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сенатор и судебный оратор. Военный танец плясали сыновья вельмож из Азии и Вифинии. В театре римский всадник Децим Лаберий выступал в миме собственного сочинения; получив в награду пятьсот тысяч сестерциев и золотой перстень, он прямо со сцены через орхестру прошел на свое место в четырнадцати первых рядах. На скачках, для которых цирк был расширен в обе стороны, и окружен рвом с водой, знатнейшие юноши правили колесницами четверней и парой и показывали прыжки на лошадях. Троянскую игру исполняли двумя отрядами мальчики старшего и младшего возраста. Звериные травли продолжались пять дней: в заключение была показана битва двух полков по пятисот пехотинцев, двадцать слонов и триста всадников с каждой стороны; чтобы просторнее было сражаться, в цирке снесли поворотные столбы и на их месте выстроили два лагеря друг против друга. Атлеты состязались в течение трех дней на временном стадионе, нарочно сооруженном близ Марсова поля. Для морского боя было выкопано озеро на малом Кодетском поле в бою участвовали биремы, триремы и квадриремы тирийского и египетского образца со множеством бойцов. На все эти зрелища отовсюду стеклось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по улицам и переулкам; а давка была такая, что многие были задавлены до смерти, в том числе два сенатора. [15, кн.1 гл.39].

  И хотя успехи его были блестящи, но это  были мелочи не соизмеримые с грандиозными почестями и реальной властью  Цезаря. Общий характер положения Цезаря был, следовательно, таков, как если бы он был лишь primus inter pares —первый среди равных; но раболепный сенат делал со своей стороны все, чтобы придать этому первенству его настоящее значение. Поднесши ему почетный титул отца отечества — тот самый, который получил некогда Цицерон за свои услуги по делу Катилины,— он позволил ему постоянно носить пурпурное платье триумфатора и иметь на голове венок из лавровых листьев. Он окружил его гвардией из знатнейших юношей, объявил его особу неприкосновенною и поклялся поголовно беречь его жизнь риском своей собственной. Его сенатское кресло было поставлено между креслами консулов на небольшом возвышении; его статуя из слоновой кости была поставлена в Капитолийском храме Юпитера, среди изображений богов, а другая статуя из бронзы, изображавшая его на шаре, была помещена в храме Квирина с надписью: «Непобедимому божеству». Месяц, в который он родился, был в честь его переименован из Квинтилия в июль, а на золотых монетах Рима появляется его профиль,— обычай, существовавший дотоле лишь на азиатском Востоке. [3, с.101].

  После пышных празднеств, наград и угощений, связанных с его триумфом, Цезарь приступил к наделению ветеранов  землёй. Пользуясь полученными от сената полномочиями диктатора на 10 лет (впервые в римской истории  диктатура определялась таким большим  сроком; обычный срок полномочий диктатора  по римской конституции 6 месяцев), Цезарь не только смог изыскать огромные денежные средства для выплаты щедрых наград, каждый рядовой воин получил 5000 денариев, каждый центурион вдвое больше. Жителям Рима было выдано по 400 сестерциев каждому и, кроме хлеба, полагавшегося по хлебному закону, еще по 10 модиев (около 90 литров) зерна и 10 фунтов масла. Юлий сумел решить и более сложную задачу --- вывести многочисленных легионеров на земельные участки. Поскольку такого количества земли у государства не было, а к массовым конфискациям, в отличие от Суллы, Цезарь стремился не прибегать, то можно оценить сложность стоящей задачи. Но Цезарь и ее решил блестяще. Конечно, без конфискаций дело не обошлось, были отобраны в казну и поделены среди ветеранов громадные владения Помпея и его наиболее видных сторонников типа Домиция Агенобарба, одного из крупнейших земельных магнатов. Однако был избран другой, более спокойный путь: кроме имеющихся остатков римского ager publicus, Цезарь скупил много земли за ее нормальную стоимость, что позволило ему удовлетворить потребность в земле многих своих ветеранов. Но Цезарь пошел дальше: он первый в широких масштабах начал раздачу земельных участков для своих ветеранов в провинциях, где свободной земли было много, к тому же она по праву завоевания принадлежала римскому государству, и диктатор мог ее распределять на законном основании. Это позволило не только удовлетворить требования ветеранов и наделить их крупными    участками плодородной земли, но и углубить процесс романизации римских провинций, поскольку Цезаревы ветераны несли с собой передовые методы ведения хозяйства, свой образ жизни, латинский язык и культуру. Принятые меры несколько стабилизировали социальную и политическую обстановку в Италии и восточных провинциях. [11, с.166].

  Мы  уже видели, как, верный традициям Гракхов, он в бытность свою консулом выселил 20 тысяч человек в кампанские колонии; теперь, задавшись мыслью уничтожить пролетариат и восстановить крестьянство как основу экономической жизни страны, он предпринял колонизационное дело в широчайших размерах. Шесть небольших выселков было устроено в самой Италии, и две огромные колонии для 80 тысяч человек были заложены в Карфагене и Коринфе. Это представляло собой лишь начало колоссального эмиграционного предприятия, но уже и его было достаточно, чтоб уменьшить число неимущих граждан, получавших даровой хлеб, с 320 тысяч на 150 тысяч. Некоторые древние авторы ставят подобное снижение в непосредственную связь с переписью, произведенной после триумфа и празднеств. Количество граждан уменьшилось вдвое, демонстрируя результат кровавой междоусобной войны. [22, с.137]. 

  Цезарь  не мог удовольствоваться созданием  равных условий для традиционного римского общества, он мечтал объединить весь обитаемый мир (ойкумену) под покровительством Рима. Он хотел реализовать взаимное проникновение (осмос) двух цивилизаций — греко-римской и варварской.

   Закон предусматривавший муниципальную децентрализацию, должен был способствовать укреплению единства государства. В отношении иностранных царей он был очень определёнен: гарантируя сохранение трона, он требовал от них неукоснительного подчинения Риму. При Цезаре число провинций достигло 19. Главным фактором в романизации провинций была армия, самая многочисленная за всё время существования Города. В конце жизни Цезарь мобилизовал 16 легионов (по 6 тыс. человек в каждом), а в провинциях было 23 легиона, т.е. всего 39 легионов (или 234 тыс. человек).

   Число внушительное, если припомнить, что у преемника Юлия Цезаря, Августа, было 25 легионов.

  Эта мощная военная сила играла роль движущей силы интеграции. Другой вектор — это  колонизация, каждая колония носила имя Юлия. Города, которые открывали  ворота Цезарю, получали особый статус и именовались муниципиями (города с самостоятельным управлением). Так Цезарь добился равенства между свободными гражданами империи, при соблюдении иерархии провинций и городов. Третий вектор этой унификации — это единые деньги, меры и календарь.[1, с.15].  Теперь основною единицею была принята новая Цезарева золотая монета: огромные денежные обороты сделали невозможным держаться счета на серебро, а государственные финансы Цезарь привел в такое состояние, что переход к счету на золото оказался вполне возможным. На всем Западе Цезарь ввел единообразную серебряную монету, римский денарий, право же чеканить для мелких местных оборотов медную монету предоставлялось провинциям и даже некоторым отдельным городам. На Востоке сохранился счет на греческие драхмы. [8, с.252].

  В конце 46 года до н.э. была проведена  и реформа календаря. Этим ослаблялось  влияние жречества, поскольку достаточно запутанный до Цезаря календарь, находясь в руках жречества, был одним  из средств влияния на политическую жизнь. Римский год со времени Нумы состоял из 354 дней, к которым каждые два года прибавлялся месяц из 22 и 24 дней попеременно, так что в среднем он имел 365 дней и 6 часов. Сам по себе несложный, процесс прибавления этого месяца давал, однако, жрецам возможность производить различные фокусы и орудовать календарем в интересах той или другой партии и личности. Ко времени Цезаря результатом такого бесцеремонного обращения с гражданским годом было то, что он спешил на 67 дней против солнечного, и осенние праздники выпадали летом, а весенние — зимой. Получался невозможный абсурд, и Цезарь, при содействии александрийского математика Созигена и писца М. Флавия, принялся в 46 году до н. э. за исправление ошибок. Он вычислил погрешность, прибавил к текущему году 90 дней, отменил систему прибавочных месяцев совсем и, взяв в основание годичный кругооборот земли, установил год в 365 дней и 6 часов. Этим он сам сделал небольшую ошибку: солнечный год равен приблизительно 365 дням 5 час. 48 мин. и 48 сек.; но она так незначительна, что едва составляет 1 день в 130 лет. [3, с.106].

  В качестве цензора Цезарь произвёл пополнение сената своими сторонниками. По отношению  к комициям он поступал следующим  образом: кроме кандидатов на консульство, из претендентов на остальные должности  половина избиралась народом, а другая половина --- самим Цезарем, ибо он рассылал по трибам рекомендательные записки и таким образом проводил своих ставленников.

  Реформаторская  деятельность была прервана необходимостью срочного выезда в Испанию. В южной её части собрались крупные силы помпеянцев под предводительством сыновей Помпея --- Гнея и Секста, Лабиеном, Аттием Варом и другими.  Легаты Цезаря не могли с ними справиться. И ему самому пришлось отправиться в Испанию во главе девяти легионов и многочисленной конницы. [2, с.199].

  У Аппиана упоминается и эта кампания великого полководца. Путь от Рима до Испании Цезарь прошел в 27 дней, совершив огромный поход с весьма нагруженным войском. И небывалый страх напал на его войско, когда до него дошла весть о количестве войска, подготовленности и отчаянности противника. Когда войска пришли в столкновение, на армию Цезаря напал страх, а к страху присоединилась какая-то нерешительность. Цезарь умолял всех богов, простирая руки к небу, не пятнать этим одним сражением столько им совершенных блестящих подвигов, увещевал, обегая солдат, и, сняв шлем с головы, стыдил их в глаза, призывая их приостановить бегство. Но страх солдат нисколько не унимался, пока Цезарь сам, схватив щит одного из них и воскликнув вокруг него стоящим командирам: «Да станет это концом для меня – жизни, а для вас – походов», выбежал вперёд из боевого строя навстречу врагам настолько далеко, что находился от них на расстоянии 10 футов. До 200 копий было в него брошено, но от одних он отклонился, другие отразил щитом. Тут уже каждый из его полководцев, подбегая, становился рядом с ним, и все войско бросилось в бой с ожесточением, сражалось весь день с переменным успехом, но к вечеру, наконец, одолело. Как передают, Цезарь сказал, что ему приходилось вести много битв за победу, но в этот день он вел битву за жизнь. Войско Помпея бежало к Кордубе, Цезарь приказал войску соорудить стену вокруг города, чтобы бежавшие враги вновь не приготовились к сражению. Солдаты, хотя и утомленные свершившимся, стали нагромождать одно на другое тела и вооружение убитых и, прибив их копьями к земле, стояли у этой стены, как на бивуаке, всю ночь. К утру город был взят. Из полководцев Помпея Скапул, соорудив костер, бросился в него, головы же Вара, Лабиена и других знатных были принесены Цезарю. Что касается Гнея Помпея, то он после поражения бежал с 50 всадниками в Карфею, где у него стоял флот, и был на носилках принесен на верфь инкогнито, как частное лицо. Увидев, что и здесь люди в отчаянии, он испугался, что будет выдан Цезарю, и спустился в лодку, чтобы снова бежать. Но нога его при этом зацепилась за канат, и кто-то, пытаясь его отрубить мечом, попал вместо каната ему в ногу. Он отплыл в какое-то место и стал там лечиться. Однако, разыскиваемый и там, он снова бежал по заросшей колючим кустарником дороге, пока, чрезмерно измученный своей раной, не присел на отдых под деревом; когда сюда пришли искавшие его, он, защищаясь от них, недешево отдал свою жизнь. Когда его голова была доставлена Цезарю, он велел кому-то похоронить ее. Таким образом, и на сей раз война, вопреки ожиданию, была окончена одним сражением. Спасшихся противников Цезаря вновь собрал около себя младший брат покойного Помпея, тоже по имени Помпей и по личному имени Секст. Этот Помпей, пока еще скрываясь сам и убегая, занимался грабежом. [10, кн.2, гл.103-105].