Проблема перевода

2)   реалии, т.е. слова, обозначающие  предметы, понятия и ситуации, не  существующие в практическом  опыте людей, говорящих на другом  языке. К данной группе относятся  слова, обозначающие разного рода  предметы материальной и духовной культуры, свойственные только данному народу, например, названия блюд национальной кухни (русские щи, борщ, рассольник, квас, калач, сбитень; английские muffin, haggis, pudding, butter-scotch, sandwich и пр.), видов народной одежды и обуви (русские сарафан, душегрейка, лапти, кокошник, армяк;), народных танцев (русские трепак, хоровод, гопак; английские pop-goes-the-weasel), видов устного народного творчества (русские частушка; английские limericks) и т.д. также сюда входят слова и устойчивые словосочетания, обозначающие характерные только для данной страны политические и общественные учреждения (например, русские дума, синод, красный уголок, ударник; английские primaries, caucus, lobbyist и т.п.), торговые и общественные заведения (русские дом культуры, парк культуры и отдыха, пельменная; англ./америк. drugstore, grill-room, drive-in ) и пр.

 Но не всегда легко решить, в каком случае то или иное  слово или      словосочетание  можно отнести к числу безэквивалентной  лексики, обозначающей реалии, - окказиональный переводческий эквивалент может перейти в устойчивое словарное соответствие. Так, в русский язык проникли такие слова и выражения как палата общин – House of Commons, лорд хранитель печати – Lord Privy Seal, орден Подвязки – the Garter, спикер – Speaker, уикенд – week-end и многие другие лексические единицы английского происхождения, в результате чего соответствующую английскую лексику нельзя считать безэквивалентной относительно русского языка. При этом, как и у имён собственных, момент перехода окказионального соответствия в узуальное не всегда может быть с точностью определён. 

3)   лексические единицы, которые  можно назвать случайными лакунами. По этим определением имеются  в виду те единицы словаря  одного из языков, которым по  каким-то причинам (не всегда понятным) или соответствий в лексическом составе (в виде слов или устойчивых словосочетаний) другого языка.  Например, в английском языке нет единицы, соответствующей русскому сутки, так что данное понятие приходится передавать на английском языке описательно: либо путём указания на количество часов, например, Я приеду через сутки – I will come back in twenty-four hours, либо же, если подчёркивается непрерывность, круглосуточность действия, сочетанием day and night, например, они работали четверо суток – They worked four days and nights. Подобным образом в английском языке отсутствуют словарные соответствия русским существительным кипяток, именинник, погорелец, пожарище и др. С другой стороны, в русском отсутствуют лексические соответствия английским словам glimpse, floorer, exposure (в значении ‘подверженность воздействию сил природы: дождя, солнца, ветра, холода’) и др.

В некоторых случаях отсутствие эквивалентов такого рода лексики в  одном из языков может найти себе культурно-историческое или социальное объяснение; так, существование в русском языке слова погорелец объясняется тем фактом, что пожары были частым явлением в Росси, особенно в сельской местности из-за того, что строения в основном были деревянными, в то время как Англии дома строились обычно из камня или кирпича, и такое стихийное бедствие как пожар встречалось гораздо реже, в связи с чем не было необходимости в создании специального наименования.  Но в большинстве случаев найти «рациональное» объяснение отсутствию слова с определённым значением в одном языке и его наличию в другом не удаётся, и это вынуждает переводчика, как и вообще при описании разницы между двумя языками, ссылаться на «национальную самобытность» строя того или иного языка, не пытаясь определить конкретные причины наличия или отсутствия именно этой, а не иной единицы в данном языке.

В завершение данного параграфа  следует подчеркнуть, что термин «безэквивалентная лексика» в общем,  и «реалия» в частности, употребляется  только в смысле отсутствия соответствия той или иной лексической единице в словарном составе другого языка, и было бы неправильно понимать эти термины в смысле «невозможности перевода» такого рода лексики. Как было уже неоднократно отмечено, любой язык в принципе может выразить любое понятие; отсутствие в словарном составе языка специального обозначения для какого-либо понятия в виде слова или устойчивого словосочетания не означает невозможности выразить это понятие средствами данного языка. Хотя в системе языка данный знак отсутствует, его содержание всегда можно передать в речи в конкретном тексте при помощи целого ряда средств. Безусловно, перевод реалий представляет собой определённую трудность, но эта вполне преодолима и для перевода безэквивалентных понятий выработаны определённые приёмы, обеспечивающие адекватное восприятие читателями или слушателями – носителями ПЯ.

В следующем параграфе будут  более подробно рассмотрены приёмы перевода, обеспечивающие адекватность восприятия бытовых культуронимов  для носителей ПЯ.

§2. Обеспечение адекватности в переводах бытовых

культуронимов

Как было сказано выше, в принципе, любой язык может выразить любое  понятие другого языка, не существующее в этом языке с помощью различных  средств: грамматических или лексических  или даже стилистических. В предыдущем параграфе мы определили лексическую сферу ИЯ, которая представляет собой трудности для перевода. В данном параграфе мы постараемся проиллюстрировать на примерах способы перевода такого рода слов, а именно, бытовых реалий.

Несмотря на то, что в XIX веке в ходе спора о предпочтительности буквального или вольного перевода целый ряд исследователей, таких как В. фон Гумбольдт, М. Гаупт, А. Шлегель пришли к мнению, что перевод в принципе невозможен в силу ряда причин: 1) Формальные элементы разных языков не совпадают, что особенно затрудняет перевод поэзии; 2) Так как учёные рассматривали текстовое произведение как сумму языковых элементов, каждый из которых имел самостоятельное значение, считалось, что воспроизвести целостное впечатление в переводе невозможно; 3) Язык понимался как отражение «народного духа» (т.е. уникальной национальной культуры), а следовательно, не мог иметь аналогов и соответствий в языке другой нации, первые варианты решения этой проблемы появились также в XIX веке. Немецкий языковед Шлеймахер в своей работе «О различных методах перевода» (1813) говорил о том, что воспроизведение стиля автора возможно за счёт копирования особенностей языка оригинала, хотя это и может нарушить нормы переводящего языка, а учёный Вилламовиц-Мёллендорф в своей работе «Что такое перевод» (1891) попытался доказать, что «цели перевода можно достигнуть выбором таких средств, которые вызывали бы то же впечатление, что и в оригинале». Он перевёл стихотворения немецких поэтов на древнегреческий и латинский языки, где античная метрика соответствовала современным стихотворным размерам. Но с течение времени отношение зарубежных учёных к проблеме переводимости поменялось кардинальным образом: в настоящее время идея переводимости никем не отрицается, а некоторыми даже доказывается, например, Ж. Муненом. Отечественные лингвисты также поддерживают это мнение. Так, А. В. Фёдоров считает, что «непереводимыми являются лишь те элементы языка подлинника, которые представляют отклонения от общей нормы языка,… т.е. в основном диалектизмы и те слова социальных жаргонов, которые имеют ярко выраженную местную окраску», т.к. функция их как местных слов при переводе пропадает. Однако все другие «непереводимые» единицы языка – названия специфических для жизни определённого народа предметов и явлений (т. н. реалий), звукоподражания и междометия, каламбуры, национальные специфические фразеологизмы, обращения и т.п. поддаётся переводу с помощью анализа и использования определённых грамматических и лексических средств переводящего языка.

Проблема непереводимости тесно связана с понятиями полноценного и адекватного перевода. Для обеспечения такого рода перевода в первую очередь, по мнению многих учёных, необходимы фоновые знания. По  А. В. Фёдорову фоновые знания – социокультурные сведения, характерные лишь для определённой нации или национальности, освоенные массой их представителей и отражённые в языке данной национальной общности. Согласно А. Н. Крюкову, “Фоновые знания - обоюдное знание реалий говорящими и слушающими, являющееся основой языкового общения… поведение человека, система его мировоззренческих взглядов, этических оценок, эстетических вкусов и… большая часть его знаний”. Фоновые знания существуют как в материальной форме, так и в виде концептов и умозаключений или в знаковых системах (в том числе и в языке). Но причина многих непониманий, связанных с межкультурной и межъязыковой коммуникацией заключается в том, что только одна сфера существования фоновых знаний, например, язык, не в состоянии в полном объёме отразить всё их богатство и многообразие. Таким образом, эффективное межъязыковое посредничество неосуществимо без запаса фоновых знаний, а проблема культурной непереводимости в итоге сводится к проблеме восполнения переводчиком определённых знаний, общеизвестных в культуре ИЯ, но отсутствующих у тех, кто воспринимает текст на ПЯ. Учёные Ю. А. Сорокин и И. Ю. Марковина называют такие пробелы в знаниях реципиентов лакунами и вводят понятие идиокультурной адаптации, т.е. наличие или отсутствие лакун в том или ином тексте, являющееся свидетельством успешности или неуспешности его натурализации в определённом культурном контексте.

Существует  ряд способов элиминирования лакун (под данным понятием мы подразумеваем, также и реалии, связанные с  бытовой сферой):

1. Заполнение - раскрытие смысла понятия или слова другой культуры через разного рода пояснения, комментарии, дополнения и пр.

2. Компенсация  – введение в текст специфического  элемента культуры реципиента. С  одной стороны, при этом утрачивается  национальная специфика ИТ, с  другой стороны, в тексте появляются новые элементы, свойственные культуре реципиента. Существует несколько видов компенсации:

а) замена реалий исходной культуры на реалию культуры реципиента (сравнение, пояснение, ссылка на литературное произведение, хорошо знакомое носителям культуры ПЯ, цитата).

б) замена в  тексте на ПЯ, которая не осознаётся читателем. Например, названия книг часто  переводятся не дословно. Обычно перевод  заглавия произведения совершается  лишь после прочтения и анализа  всего произведения.  Название книги может «обезличиться» от конкретного понятия к общему, как в случае с переводом названия романа Э Хемингуэя “Movable Feast” , что буквально означает «переходящий праздник», т.е. церковный праздник, отмечающийся каждый год в разные дни (e.g. Пасха, масленица). Русскоязычному читателю этот термин практически непонятен, и хотя, большая часть семантики при установившемся переводе теряется, традиция обобщает конкретный термин в «Праздник, который всегда с тобой».

в) контекстуальная  замена, т.е. перевод инокультурного элемента с опорой на сведения, полученные из контекста. Например, переводчик С. А. Колбасьев работая над детективным романом П. Рена “Bean Jeste”, озаглавил его «Похороны викинга». При этом исказился замысел автора, т.к. не только  были потеряны оригинальные семы, но и исчез каламбур (фр. jeste и англ. Jest (фамилия главного героя книги) – омофоны, откуда и двоякое прочтение названия как «широкий жест» и «великодушный Джест»). С другой стороны, в переводе название приобрело новый дополнительный смысл, который поддерживается сюжетом и символикой романа (в одном из эпизодов описывается обряд погребения скандинавских рыцарей). 

г) полная замена контекста. Это форма компенсации  обычно используется в рекламных  текстах. Например, апельсиновый сок  в северных странах рекламируется как «концентрированная мощь южного солнца», а в жарких как напиток, богатый витамином С. Замена контекста используется в поэзии при передаче поэтических образов и сравнений, а также, при компенсации каламбуров и непереводимую игру слов.

Но при  таком переводе неизбежны потери сем, характеризующих национальную специфику культуры-отправителя, и  искажение идеи автора, поэтому для  перевода реалий, связанных с бытовой  сферой общения следует применять  другие способы перевода для обеспечения более адекватного перевода.

Среди таких  способов широко применяются транслитерация и транскрипция, калькирование, описательный перевод, приближённый перевод и  трансформационный перевод.

Для каждой реалии следует подбирать наиболее оптимальный способ перевода, который бы обеспечивал не только её адекватную передачу для читателя ПЯ, но и наиболее полно раскрывал её смысл. 

Рассмотрим  более подробно каждый из вышеприведённых  способов перевода реалий. 

При транслитерации средствами ПЯ передаётся графическая форма (буквенный состав) слова ИЯ, а при транскрипции – его звуковая форма. Эти способы перевода чаще всего используются при передаче иноязычных имён собственных, географических названий и наименований разного рода компаний, фирм, пароходов, самолётов, гостиниц, газет, журналов и пр. Например, спутник/sputnik,  чернозём/ chernozem, Дума/ Duma, кика/kika, калач/kalatch, Kentucky/Кентукки, sheriff/шериф, parliament/парламент и пр. 

В практике перевода в своё время наблюдалась  тенденция к широкому применению транскрипции и транслитерации при передаче реалий ИЯ, но это часто приводило к злоупотреблению этими приёмами. Не всегда существует необходимость передачи реалии путём транскрипции или транслитерации, иногда в ПЯ существуют довольно близкие по значению аналоги, и чрезмерное увлечение приёмом транскрипции лишь усложняет восприятие ПТ для читателя, которому, не зная специфики культуры ИЯ, приходится отрываться от чтения на поиски комментариев для той или иной транскрибированной реалии.

 Данный  способ перевода применим, в основном, к тем языковым единицам, которые прочно обосновались в системе номинаций ПЯ, а малознакомые или незнакомые реалии требуют включения в текст дополнительных поясняющих элементов. 

E. g. Славянофилы идеализировали допетровское время, но всё же не опричнину Ивана Грозного. – Slavophiles idealized life in Russia before Tsar Peter the Great, but not the “oprichnina”, special administrative elite under Tsar Ivan the Terrible.

 В данном примере слово «опричнина» в ПЯ взято в кавычки с той целью, чтобы привлечь к нему внимание читателя и показать, что переводчик понимает связанную с этим словом трудность и хочет помочь читателю. С той же целью перед именами Петра и Ивана Грозного добавляется слово «царь».  В том случае, когда объяснение реалии делается со ссылкой на опыт самого читателя, в качестве вводной фразы можно использовать следующие выражения:”…a sort (kind, variety) of…, roughly the same as…, this includes…, the (Russian) equivalent (version) of…, in England (the USA) this would be…”. Такие же фразы применимы и в русском переводе: «…что соответствует русскому…, это тоже самое, что и …, в русском это обозначается как… и т.д.».

Для передачи реалии ИТ применятся, также, приём  калькирования, который заключается  в передаче безэквивалентной лексики ИЯ при помощи замены её составных частей – морфем или слов (в случае устойчивых словосочетаний) их прямыми лексическими соответствиями в ПЯ. Например, House of Commons – палата общин, brain-drain – утечка мозгов, grand jury – большое жюри, skyscraper – небоскрёб,  кандидат наук – Candidate of Science. Но и калькирование, наряду с транскрипцией и транслитерацией, не всегда раскрывает для читателя, незнакомого с ИЯ, значение переводимого слова или словосочетания, т.к. эти слова или словосочетания ИЯ нередко имеют значения, не равные сумме значений их «кальки», в которой используются эквиваленты ПЯ, и это, в свою очередь приводит к тому, что значение всего лексического образования в целом может остаться нераскрытым.