Гендерные стереотипы в паремиях корейского и русского языков

     8. Образ вдовьего человека – это образ убитого горем человека, чьи слезы, причитания не могут сравниться с горечью и плачем ребенка и убогого человека (Квабуга ильсэньыль хонджа сальго намйŏн хансуми куман кучхŏн тура. Проживет вдова век одна – девяносто тысяч раз вздохнет. На вдовий плач глядя, и мужик убивается).

     К специфическим чертам гендерных  стереотипов относится следующее:

     1. Русская языковая картина мира дает расширенное описание внешности девушки. Если во внешности корейской девушки выделяется только черты лица и кожа, то во внешности русской девушки выделяются и такие параметры внешности, как походка и грудь. Несмотря на то, что и для корейцев и русских считается красивой белая кожа, но и тут есть расхождения. Для русских лицо не просто должно быть белым, но со здоровым розовым румянцем, в то время как у корейцев ни о каком румянце на щеках речи не идет, и наоборот, чем белее кожа, тем лучше (Грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи. Кругла, пухла, бела, румяна, кровь с молоком). Также у русских, помимо внешней красоты, приветствуется внутренняя красота, которая выражается в смирении и терпении. У корейцев нами не обнаружены параметры внутренней красоты (Смиренье – девичье ожерелье. Девичье терпенье – жемчужно ожерелье).

     2. Для сознания носителей корейской культуры возраст женщины имеет большее значение, чем для сознания носителей русской культуры. Поэтому в корейских паремиях возрасту женщины уделено больше внимания. Для корейской женщины определен возрастной рубеж – 30 лет, т.е. до 30 лет женщина сравнивается с цветком, а после на нее никто не посмотрит (Йŏджа наи самсибимён нун сэдо торабоджи аннында. Когда женщине за тридцать, то даже и слепая птичка не оглянется).

     3. В русских паремиях образ девушки дан шире, чем в корейских. Так, по данным русских паремий, стереотипным является мнение о том, что у девушки короткая память и, в связи с тем, что она очень уступчивая, девушку следует держать подальше от людских (мужских) глаз (Коротка, что девичья память. Девичье нет – не отказ. Держи деньги в темноте, а девку в тесноте). В корейских паремиях тоже говорится, что за девушкой нужен глаз да глаз, но не в такой степени, как это отражено в русских пословицах и поговорках.

     4. Стереотипы, связанные с парнем, не находят своего отражения в корейских паремиях. Но и в русских пословицах и поговорках образ парня не удается обрисовать достаточно четко. Парень по данным русских паремий это постоянное сочетание светлого и темного, плохого и хорошего, некрасивого и талантливого и т.п. (Не хитер парень, да удачлив; неказист, да талантлив. Парень золотой, да руки глиняные).

     5. В корейской языковой картине мира (далее ЯКМ) женщина более слабое и зависимое существо, чем в русской ЯКМ (Кеджипква чибын каккуль тхасида. Дом да женщины зависят от ухода). Русская же женщина более своенравна, чем корейская женщина. Еще один стереотип, который не находит отражения в корейских паремиях, это стереотип о связи женщины с темными силами (сатаной), причем часто женщина превосходит сатану по способностям (Баба да бес – один у них вес. Где сатана не сможет, туда бабу пошлет).

     6. В русской ЯКМ репрезентирован стереотип о том, что будущий супруг/супруга предопределены свыше (Всякая невеста для своего жениха родится. Коли суженый урод, так будет у ворот). Хотя в обеих культурах по данным паремий выбор жениха и невесты осуществлялся в основном родителями.

     7. В характеристике мужа в корейской ЯКМ отсутствует женский голос, т.е. мнение самой жены о муже. А по данным русских паремий мнение жены о муже в основном негативное (Все мужья добры, покупили женам бобры, а мой муж неуклюж: невидаль, корову купи. Был у меня муж Иван – не приведи бог и вам).

     8. В отличие от русской ЯКМ, в корейской – воспитательная роль детей отводится не матери, а отцу. И именно отец лучше всех знает своих детей и имеет тесную связь с ними (Пуиндырын чанйŏдырыль сараньхаль чульман альго карычхиль чурын морында. Женщины умеют только любить детей, но учить их они не умеют. Часигыль погие аби манхан нун ŏпко чеджарыль погиенын сŏнсэнь манхан нун ŏпта. Своих детей лучше всех знает отец, а своих учеников лучше всех знает учитель. Абинын ŏмгёкхаге карычхиго часигын хёдоро сŏмгинда. Отец воспитывает детей в строгости, а дети отвечают ему почтительностью).

     9. На наш взгляд, в корейской ЯКМ отношение к дочери намного пренебрежительней, чем в русской ЯКМ. Также в корейских паремиях для сына чрезвычайно важно проявлять почтительность к родителям, а в русской ЯКМ не обнаружены нормы поведения для сына (Ттарын ханадо манкхо адырын сетто моджаранда. Когда одна дочь – уже много, а когда трое сыновей – еще мало. Адыллосŏ квихан гŏсын хёдоида. Ценность сыновей – это почтительность к родителям).

     10. По данным русских паремий вдова – это беднейшая часть населения, в то время как корейские паремии рисуют нам образ богатой вдовы (Хорабинын ига сŏ маль квабунын ыни сŏ маль. У вдовца – три меры вшей, у вдовы – три меры серебра. Хораби пуджа ŏпко квабу кананпэньи ŏпта. Не бывает богатого вдовца, не бывает бедной вдовы).

     Гендерные стереотипы, отразившиеся в корейских паремиях, сформировались в большей степени под влиянием конфуцианской философии, которая проникла в Корею примерно в середине 1 тысячелетия до н.э.

     Как отмечает Г.Н.Ким, «в Корее конфуцианство  принималось с такой готовностью и в такой строгой форме, что сами китайцы считали корейских приверженцев этой религии более благочестивыми, чем они сами. Они называли Корею "Восточная страна учтивости", что указывало на ту скрупулезность, с какой корейцы соблюдали все правила установленного ритуала» [8].

     Конфуцианство рассматривается как система  моральных и этических ценностей, регулирующих взаимоотношения людей  и побуждающая их быть последователями  высшей мудрости, определяющей нормы  справедливости, праведности и соответствия человека, какое бы место он не занимал в социально-общественной иерархии.

     Культура  взаимоотношений корейцев, выстроенная  по вертикали – как совокупность высших норм мудрости и этики, в которой установлена иерархическая субординация ценностей и добродетелей, отражает, по конфуцианству пять принципов отношений: императора и подданного, отца и сына, старшего брата и младшего брата, мужа и жены, двух друзей.

     Согласно  этим принципам, отец должен относиться к сыну доброжелательно, а сыновья к отцу – с сыновней почтительностью; старший брат должен относиться к младшему с добротой, а младший брат к старшему – с уважением; муж должен относиться к жене справедливо, а жена к мужу – услужливо; правитель должен относиться к подданным благожелательно, а подданные к правителю – с верностью.

     Особенно сильное влияние конфуцианство оказало на семейный быт и семейно-родственные отношения. Большинство предписаний и правил поведения относились именно к женщине.

     В конфуцианской философии существовала целая система культов, в которой культ семьи и предков являлся наиболее существенным и оказывал наибольшее влияние на жизнь человека.

     «Согласно культу предков, забота об умерших и  точное исполнение в их честь всех обязательных ритуалов было главной  обязанностью потомков, прежде всего  главы семьи, главы клана». Поэтому «…весь строй семьи, все формы ее организации должны быть ориентированы таким образом, чтобы лучше справиться с этим главным и почетным делом. Вот почему считалось, что первой обязанностью всякого главы семьи и носителя культа предков, служащего как бы посредником между покойными предками и их живущими потомками, является ни в коем случае не допустить угасания рода и тем не навлечь на себя гнев покойных. Умереть бесплодным, не произвести на свет сына, который продолжил бы культ предков – это самое ужасное несчастье не только для отдельного человека и его семьи, но и для всего общества…Неудивительно, что в таких условиях каждый добродетельный отец семейства, как почтительный сын и потомок своих высокочтимых предков, был обязан, прежде всего, произвести на свет как можно больше сыновей, женить их сразу же по достижении ими брачного возраста и дождаться внуков. Только после этого он мог умереть спокойно, зная, что в любом случае и при любых обстоятельствах непрерывность рода и неугасающий культ предков им обеспечены» [9, с.131]. Поэтому браки в Корее стали заключаться исключительно с этой целью. Семья стала основываться на выполнении религиозных обязанностей, а не на чувстве двух людей.

     «Результатом выработанных конфуцианством традиций культа предков, сыновней почтительности, семьи и клана было приниженное положение женщины. Не говоря уже об обществе в целом, в рамках которого женщина вообще никогда не воспринималась как самостоятельная единица и за редчайшими исключениями не могла проявить своей индивидуальности, в своей собственной семье женщина всегда занимала неравноправное, приниженное положение. Нежеланный ребенок в семье своего отца, всегда жаждавшего сыновей, девочка уже с раннего возраста отчетливо ощущала свою неполноценность. С юных лет, старшие, прежде всего мать, готовили ее к замужеству, внушали ей правила приличия и долг повиновения старшим и мужу. С вступлением в силу конфуцианских норм культа предков и с распространением этих норм в народе девушки уже не могли чувствовать себя свободно и непринужденно, знакомиться и общаться с людьми, в том числе с юношами своего возраста. Напротив, они, как правило, всю свою юность проводили на женской половине дома отца и ни в коем случае не должны были даже близко подходить к чужим мужчинам»[9, с.132].

     По достижении девушки брачного возраста основной заботой родителей становилась выдача дочери замуж. Для девушки выход замуж считался одной из ее обязанностей, едва ли не главным ее предназначением в жизни. Поэтому то, кем будет будущий муж, не играло особенной роли. Важным было лишь то, чтобы девушка вышла замуж в хороший дом и честно исполняла обязанности хорошей жены и послушной невестки и снохи.

     «После замужества женщина навсегда покидала дом отца и переходила на положение жены-служанки в дом мужа. Семья мужа становилась для нее главной и единственной, свекор – отцом, свекровь – матерью. И это не только на словах: правила приличия буквально обязывали замужнюю женщину любить свекров сильнее, чем своих родителей. В случае смерти свекрови она была обязана глубже переживать горечь утраты и даже больше носить траур, чем в случае смерти родителей. Попав в дом мужа, женщина оказывалась под всевластным контролем, а часто и под тиранией свекрови, возглавлявшей женскую половину дома. Специальные правила поведения обязывали ее терпеливо сносить все побои и издевательства свекрови. Если же она не выдерживала и вступала с нею в открытый конфликт, ее муж обязан был решительно стать на сторону матери и приказать жене повиноваться. Если же это не помогало, муж обязан был примерно наказать жену, дабы ей в другой раз было неповадно нарушать порядок. Это было «последним предупреждением», после которого в случае нового конфликта муж имел право и даже должен был изгнать свою непокорную жену, чья позорная и несчастная доля становилась еще более жалкой и незавидной» [9, с.137].

     Правила культа предков и семьи заранее  ставили мужа и жену в неравноправное положение. Как уже говорилось ранее, жена служила средством процветания семьи, продолжения рода. Но, несмотря на это носителем линии рода в любом случае оставался мужчина. Вот почему соблюдение правил единобрачия было не обязательным для мужчины. Правила поведения для жены по конфуцианству не позволяли ей не только быть неверной, но даже проявлять ревность. «Проявление чувства ревности со стороны жены считалось настолько неприличным и противоречащим принятым нормам, что такую жену муж имел право выгнать» [9, с.138].

     По  правилам конфуцианской морали молодая жена должна была полностью повиноваться свекрови. Положение, которое занимала невестка в доме, нередко больше напоминало положение служанки, чем жены. Она обязана была преданно служить свекрам, выполнять всю домашнюю работу. Только когда она рождала сына, ее положение в доме улучшалось. С рождением сына невестка приобретала большую уверенность, чувствовала свое существование оправданным, свои функции выполненными. Если рождалась девочка, дело обстояло хуже, свекровь начинала притеснять невестку, а муж, находясь в сильном гневе и раздражении, мог даже избивать свою жену.

     «Если жена почему-либо на протяжении ряда лет не рожала сына, муж не только имел право, но даже обязан был, опять-таки во имя интересов семьи и культа предков, взять вторую жену или наложницу. Положение второй жены в доме было еще хуже, чем первой. Как правило, новая, более молодая жена попадала под начало не только свекрови, но и рано постаревшей и подурневшей жены. На долю новой жены приходилась вся наиболее тяжелая часть женской работы, ее притесняли очень жестоко. Только в случае рождения желанного сына ее положение могло немного выправиться. Однако занять место первой жены, если только муж не развелся с ней или не свел ее в могилу упреками и побоями, она так и не могла»[9, с.139].

     Неравноправие мужчин и женщин также обнаруживалось и по отношению к вдовству. Для мужчины вдовство не составляло проблемы. По конфуцианским нормам, мужчина имел право снова жениться, завести наложниц. «Считалось даже нормальным для какого-либо купца, много времени проводящего по своим делам вне дома, иметь другую жену. Иное дело – женщина. Очутившись в доме мужа, она уже принадлежала другой семье. Если у нее не было детей, она, оставшись молодой вдовой, формально имела право снова попытаться выйти замуж. Это так нередко и происходило, хотя официально не поощрялось, а обычаями даже осуждалось. Вдова более почтенного возраста, особенно обремененная детьми, замуж вторично обычно не выходила. Она посвящала свою жизнь семье мужа, его родителям и детям. Это считалось нормой» [9, с. 140].